***
Нас утро встречает прохладой… Безмолвно покачивающаяся на небольшой волне Конго явно пребывала не в духе. Не то, чтобы в этом было что-то удивительное, — для моей блондинки состояние «не в духе» вообще дело обычное, — но в данный момент казалось, что даже воздух вокруг отдаёт предгрозовой свежестью, а воображение автоматом дорисовывало треск электрических разрядов. Симакадзе, к слову, тоже быстро просекла обстановку. Вместо того, чтобы по обыкновению лихо подлететь на полном ходу, вспенивая воду форштевнем, неугомонная эсминка подошла к флагману по всем правилам швартовки и, чётко отработав подруливающими, замерла строго напротив полубака. После чего, быстро переправив меня с вещами на борт, отбежала парой кабельтовых мористее, занимая своё место в ордере. В общем, старательно демонстрировала — какая она тихая и послушная девочка. Печально проводив её взглядом, я покосился на сумки, прикинул расстояние до надстройки, тяжело вздохнул. Блин, Конго, какая же ты большая. Поскрёб в затылке, уныло попинал один из баулов, вспомнил, как пёр всё это дело до самолёта (плечи сразу нехорошо так заныли) и всё же решился. В конце-то концов, не для себя одного стараюсь. — Конго, не поможешь? А то сумки тяжелые. Ответа не последовало, но через пару секунд из технического люка вынырнула здоровенная сороконожка тяжёлого ремонтного бота. Стремительно прошелестев по палубному настилу, механическое насекомое вздыбилось на хвосте, словно королевская кобра, и нависло надо мной, шевеля похожими на жвала антеннами сенсорного комплекса. Машинально задрав голову на заслонившее солнце сегментное тело, снабжённое сверкающими воронённым металлом захватами, я невольно поёжился от пробежавших по позвоночнику мурашек. Жуть. Вот сервисные паучки — они маленькие, симпатичные, уютные даже. А это… монстр натуральный. В тёмном переулке встретишь — заикой на всю жизнь останешься. — Экхм, сумки. Тяжёлые. Сороконожка чуть изогнулась, повела сенсорами в сторону крохотных, по сравнению с ней, сумок… и я торопливо уточнил: — Для человека тяжёлые. А то убежит сейчас — самому тащить придётся. Видимо, Конго решила-таки снизойти к просьбе (а может бот просто «учуял» шоколад внутри), потому как сороконожка текучим движением опустилась на палубу и, подхватив сумки, стремительно ушуршала в сторону надстройки. — Спасибо! — только и успел крикнуть я вслед. Ответа, разумеется, снова не получил. Блондинка, блин. Она, значит, злится непонятно на что, а я — крайний.***
Так вот ты какой — уют семейный. Я готовлю завтрак, а Конго сидит на стуле и с каким-то подозрением наблюдает за моими действиями. Что само по себе несколько странно — раньше она интереса к кулинарии не проявляла. — Как ты вычисляешь необходимое количество? — голос туманницы, прозвучавший над ухом, был настолько неожиданным, что я, вздрогнув, едва не рассыпал заварку. Обернувшись, обнаружил, что Конго стоит у меня за плечом и, сузив глаза, сверлит взглядом ложку с чайным листом. — Что, прости? — Чай, — поджав губы, туманница ткнула пальчиком в ложку, — как ты вычисляешь необходимое количество? — По вкусу, — недоуменно пожал я плечами. — По вку-усу... — зашипевшая не хуже змеи Конго сверкнула глазами. В следующие пять минут я узнал много нового. О людях вообще, о себе в частности… Разъярённая туманница прошлась по человечеству, как асфальтовый каток по пластиковым игрушкам — с хрустом давя все претензии глупых, бестолковых, ничтожных человеков на разум. После чего крутнулась на каблучках и пулей вылетела из кают-компании, оставив меня обалдело хлопать глазами. Вообще-то, я и так знал, что люди — приматы. Совсем не обязательно было сообщать об этом столь… эмоционально.***
Влетев в рубку, Конго зло заходила по помещению. Этот… этот… человек! Яркий представитель вида! Поняв, что уже в третий раз обходит рубку по периметру, она остановилась, глубоко вдохнула, одновременно запуская программу управления волновым полем во время огневого контакта… Пусть в данный момент в этом не было никакого смысла, так как никто в неё не стрелял, но обработка многомерных матриц требовала огромного количества вычислительных ресурсов, резко снижая приоритет эмоциональных кластеров. Помогло. Не полностью, но даже проскочившая на краю сознания мысль, что эту методику — ведение ресурсоёмких вычислений для подавления эмоций — она позаимствовала у людей, заставила лишь слегка поморщиться. В конце концов, то, что она смогла извлечь полезную информацию даже из изучения столь «разумного» вида, как человечество… скорее повод для гордости. Негромко фыркнув от подобного вывода, Конго устроилась на своей любимой банкетке. И появление в рубке человека встретила недовольным взглядом — вот только эмоциональный баланс в норму пришёл, а если он сейчас начнёт по обыкновению глупые вопросы задавать… Но человек молча поставил перед ней одну из принесённых с собой кружек, положил рядом запечатанную плитку шоколада, и всё так же молча устроился в своём кресле, с видимым удовольствием прихлёбывая чай из второй. Скосив глаза на заманчиво исходящую ароматным паром чашку, Конго перевела взгляд на спокойно сидящего человека… И на секунду ей даже стало чуточку стыдно за недостойный флагмана всплеск эмоций. Но только на секунду. В конце концов, она же не железная! Кого-нибудь менее привычного общение с этим индивидуумом вообще в перезагрузку бы отправило. Так что, нарочито неторопливым движением взяв чашку, Конго покачала её в ладонях, грея руки о тёплые стенки, сделала небольшой глоток… и безмолвно вздохнула. Всё же стоит как-нибудь разобраться со значением этого «по вкусу». Чай — то немногое, что у людей получается. Ну, шоколад ещё. — Этот — другой, — буркнула она, сканируя упакованную в серо-зелёный картон плитку. — Что, прости? — поднял голову человек. — Шоколад другой. Отличается по составу. — А, да. Но этот лучше. Японцы специально для амеров делают. — Для кого? — Амеров. Ну, американцев. Проанализировав его фразу, Конго нахмурилась, недоверчиво склонив голову. — Америка находится на другом континенте. — Америка на другом, — кивнул человек. — Но вот штатовские базы, как прыщи у пубертатного подростка — по всей Земле раскиданы. До вашего появления две трети американской армии только тем и занимались, что несли свободу и демократию по всему миру. А где есть базы, есть и интенданты. — Не вижу связи между базами, интендантами и шоколадом, — холодно заметила она. — Всё очень просто, — пожал человек плечами. — Шоколад поступает на склады баз, склады находятся в ведении интендантов, а интендантам мало платят. Ну, или им кажется, что им мало платят. Поэтому всё, что лежит на складе, они несут на чёрный рынок. Конго фыркнула. Он неисправим! Произнёс три десятка слов, вместо того, чтобы просто сообщить, что некоторые служащие занимаются хищением имущества. Отломив один квадратик от непривычно толстой плитки, она отправила его в рот… Хм, действительно, вкуснее. — И японцы так заботятся об оставшихся у них «амерах», что специально для них выпускают более качественный продукт? — поинтересовалась она ещё более недоверчиво. Человек глубоко вздохнул, наградив её укоризненным взглядом. — Конго… в данном случае «амеры» — это пятьдесят тысяч солдат, запертые на островах вашей блокадой и сидящие на огромной куче оружия… в то время как у самой Японии армия чуть больше двухсот тысяч… Да японцы их хоть марципанами кормить готовы, лишь бы тихо сидели. Конго почувствовала, что снова начинает заводиться. Опять фрагментированная информация, достоверность которой вызывает сомнения! — Хорошо, пусть этих… «амеров» — пятьдесят тысяч боевых единиц, — процедила она. — Но у Японии боевых единиц вчетверо больше. Плюс, было семнадцать лет, чтобы подготовить дополнительные резервы. В то время как твоим «амерам» пополнять численность неоткуда. Человек устало покачал головой. — Конго, ты мыслишь чисто военными категориями. — А какими ещё категориями можно оценивать потенциальный конфликт двух военных группировок? — поинтересовалась она ледяным тоном. — Политическими, экономическими, психологическими… — принялся перечислять человек, и Конго, уже готовая вспылить, в очередной раз пройдясь по его умственным способностям, задумалась. Что такое «экономика» она, разумеется, знала. Хотя, то, чем занимались люди, на её взгляд мало походило на систему производства, распределения и потребления товаров и услуг. Скорее уж на хаос. «Политика» тоже не представляла особой загадки. Примитивная борьба за вершину социальной пирамиды в человеческом обществе. Люди лгали, предавали, интриговали, тратили безумные силы и средства только для того, чтобы, забравшись на эту вершину, получить как можно больше общественных ресурсов в личное пользование. Разве что удивлял тот факт, что девяносто девять процентов тех, кто в результате «политической борьбы» ресурсы всё же получил, банально не умели ими распоряжаться! И зачем было бороться, спрашивается? Люди — одно слово. Впрочем, стоило признать: и политика, и экономика в человеческом обществе действительно могли влиять на исход военного конфликта. Но «психология»? — Ты имел в виду методы ведения психологической войны? — с сомнением уточнила она. — Нет, я имел в виду менталитет и национальные особенности. А также отношения, сложившиеся между Японией и США после Второй Мировой войны. — Межгосударственные отношения — это раздел политики! Человек страдальчески закатил глаза. — Ох, грехи мои тяжкие. Конго, по результатам Второй Мировой Япония стала полуколонией США, а Императорская армия была уничтожена. Не физически, а именно психологически. Вместо неё появились эти кастрированные Силы Самообороны. Которые за всё время своего существования ни разу, — вдумайся только, — ни разу не стреляли в реального противника! Помнится, в 90-х американцы подразделение этих самооборонщиков в Ирак отправили. И кто-то из них там случайно из пулемёта пальнул. Так в Японии этот случайный выстрел все газеты месяц обсасывали! ЧП государственного масштаба, блин! — Но во время установления блокады японский флот пытался оказать сопротивление, — отметила она недовольно. — Да? — человек демонстративно вскинул брови. — И как? Конго раздражённо дернула плечом, не видя смысла объяснять очевидное. — Никак. — Вот именно, что никак. — Но флоты других государств тоже ничего не добились. — Ну дык… против лома — нет приёма, — хмыкнул человек чуть слышно и, раньше, чем Конго успела возмутиться столь наглым сравнением флота Тумана с каким-то примитивным инструментом, продолжил: — Вы оказались слишком сильны, поэтому разница в подготовке никак не повлияла на результат. Уловив в последней фразе слова из своего поискового запроса, Конго мгновенно подобралась, впиваясь в него взглядом. — Разница в подготовке? Я изучала нормативные документы вооружённых сил Японии, они ничем не отличаются от наставлений и руководств Армии США. — Ну ещё бы они отличались, если для японцев их писали американцы, — хмыкнул человек. — Но ты только что указывал, что боевая подготовка различна! — Ну да, подготовка разная. Японцы не готовились защищать даже самих себя, уверенные, что за них это будут делать НАТО и американцы. Конго зажмурилась, с огромным трудом подавляя желание взять за шкирку и выбросить за борт этого… этого… человека!!! Он же сам себе противоречит! Причём, нагло! Словно убеждён, что она этого не поймёт! — Экхм… Конго? — выпрямившийся в кресле человек смотрел на неё настороженно. Медленно выдохнув воздух сквозь крепко стиснутые зубы, Конго открыла глаза. Она даст ему шанс. Один-единственный. Одну попытку. — Ты сказал, что руководства по боевой подготовке армий Японии и США одинаковы, так? — Ну, да, в целом, — кивнул он, не сводя с неё настороженного взгляда. — Единая система в рамках НАТО. — Тогда почему ты говоришь, что боевая подготовка у этих армий различна?! — последнее слово она едва ли не прорычала. Человек пару минут недоумённо таращился, затем, словно что-то сообразив, вскинул руки. — Стоп, стоп. Не кричи, пожалуйста. Я понял. — Он откинулся в кресле, морщась и потирая виски. — Оказывается, мы с тобой о разных вещах говорим. — Мы говорим об одном и том же! — прошипела она. — О разном, — отрезал человек. — Ты — о подготовке солдата как боевой единицы, я — о воспитательной работе с личным составом. — Что?! — Те документы, что ты упоминала, описывают механику. То есть, комплекс тренировок, который обучает человека обращению с оружием. Правильно? Конго отрывисто дернула подбородком: — Да. — Так вот, эти правила, по сути, одинаковы в любой армии, различия заключаются только в деталях. Ну вроде порядка неполной разборки автомата. У АКМ и М-16 он, понятно, разный. Но вот разбирать и чистить оружие обучают в любой армии. Причём, принцип обучения одинаков: рядовому выдаётся автомат, рядом ставится сержант с секундомером, и вперёд, пока в норматив не уложится. Но это, повторюсь ещё раз, механика. Доведение действий до автоматизма. Нюанс в том, что это лишь половина боевой подготовки. Солдата мало научить, его надо ещё и воспитать. Вбить ему в свежевыбритую голову, что он не личность уникальная внатуре, а защитник Родины. Объяснить, что такое воинский долг, устав и присяга. И вот это воспитание чуть ли не важнее, чем все навыки ходить строем и петь хором. — Почему? — Почему… — человек потёр подбородок, криво усмехнулся. — Давай, я пример приведу. Взвод сопляков восемнадцатилетних против… банды гангстеров, настоящей братвы. Казалось бы, по всем расчётам у солдат шансов — ноль, но в реальности… — Солдаты победят, — перебила Конго раздражённо. Выслушивать придуманную историю со столь очевидным смыслом не было никакого желания. — Угу. А почему? Ведь один на один любой браток салабона мизинцем придавит. А уж с оружием они умеют обращаться как бы не лучше. — Солдаты — подразделение, а банда — слабоорганизованная группа. — Именно, что подразделение. Получивший накачку от командира салабон будет воевать. За себя и за того парня. До победы. А браток воевать не будет, он же пацан реальный, а не лох в кирзачах. Так что первые, зубы сцепив, бегут в атаку на пулемёты, а вторые, едва стрельбу услышав, косятся друг на дружку: мол, не пора ли тикать огородами? И хотя братки понимают, что солдаты, войдя в город, начнут их по одному из щелей вытаскивать и к стенке ставить, воевать всё равно не будут. Поскольку каждый уверен, что уж он-то самый хитрый, его-то не вытащат и не поставят. — Достаточно, — поморщилась Конго. — Я всё равно не понимаю, к чему этот глупый пример? Тяжело вздохнув, человек закатил глаза: — Да к тому, что подразделение само собой не образуется! С личным составом работать надо, а не только сборкой-разборкой мордовать. Мало знать, что вон тот пулемётчик, а этот автоматчик… надо ещё и учитывать, что тот спокойный, уравновешенный, авторитетом среди бойцов пользуется, а этот шебутной, гонористый, да ещё и сачкануть всю дорогу норовит. Конго широко распахнула глаза. — То есть, ты… предлагаешь при формировании эскадр руководствоваться не тактико-техническими данными кораблей, а… а… — она, не в силах подобрать определение, умолкла. — Ну, руководствоваться — это слишком, — заметил человек спокойно. — А вот учитывать характеры стоит. Давай, пример приведу. — Опять пример?! — вскинулась она. — Нет, нет, никаких историй, — замахал он руками. — Реальный пример. Такао. Вспомни, как мы её бой с 401-й разбирали. У девчонки ведь был отличный план снайперской засады. Грамотно просчитанный, чётко осуществлённый. Пусть она ошиблась с этим беспилотником, пусть не предусмотрела запасной вариант, но… сравни её задумку и художества Киришимы с Харуной. Вот уж кто отличился по полной! А теперь скажи, кого из них стоило бы на эскадру ставить? Тяжёлый крейсер, которая нестандартный план разработала и осуществила, или линейные крейсера, которые за подлодкой попёрлись, даже средствами ПЛО не озаботившись? Человек вскочил с кресла, заходив по рубке. — Ещё пример: Тикума. Девчонке до ужаса надоело сидеть в резерве и хочется настоящего дела. Но, вместо того, чтобы жаловаться или ныть тебе по прямой связи, она самостоятельно разработала проект, просчитала, отпросилась у своего лидера на ремонтную базу… Короче, не сидела, не ждала у моря погоды, а работала! — П-проект? — Конго потрясла головой, в который раз за сегодня запуская тест ядра. Хотелось убедиться, что с ней всё в порядке, что вокруг настоящая реальность, а не смоделированная в результате критического сбоя виртуальная среда. Человек смутился. — Да, извини, не хотел говорить раньше времени… Тикума завтра придёт, сама расскажет, ладно? — Ладно, — машинально кивнула Конго. Тест прошёл успешно. Вокруг реальность. Только это почему-то не радовало. — Вот чёрт, остыло, — взявший свою чашку человек, досадливо скривился. — Пойду, ещё чаю сделаю. Ты будешь? Конго снова машинально кивнула, проводила вышедшего из рубки человека безучастным взглядом и, подобрав под себя ноги, свернулась на банкетке. Ощущение было такое, словно вернулись самые первые дни после создания ментальной модели. Обрушившийся на неё по запросу «воспитание» массив информации содержал столь странные концепции и понятия, что она просто растерялась. Все её тщательно проработанные прогностические матрицы, понятийные модели, алгоритмы анализа... всё то, чем она заслуженно гордилась, считая доказательством своего права возглавлять Второй флот… оказалось попросту бесполезно! Стиснув зубы и растирая занывшие от перегрузки виски, Конго зло прошипела себе под нос несколько подхваченных от человека словесных конструкций из «русского командного», поднимая свои самые первые наработки, позволяющие оценивать информацию любой степени зашумлённости. Нет уж! Она давно уже не та испуганная девочка, что, спотыкаясь на собственной палубе, лихорадочно пыталась научиться жить, дышать, мыслить… а не только существовать, бездумно реагируя на внешние раздражители. Раз имеющиеся алгоритмы не помогают, она создаст новые! Запустив первичную обработку данных в фоновом режиме, чтобы не перегружать ядро, Конго выпрямилась, коротким импульсом поправила чуть растрепавшуюся причёску и, автоматически взяв чашку с остывшим чаем, сделала большой глоток. Чтобы тут же, брезгливо поморщившись, поставить обратно — чуть тёплый напиток имел отвратительный вкус. Заглянув в кают-компанию, понаблюдала за возившимся с заварником человеком, чуть досадливо вздохнула — свежего напитка предстояло ждать ещё минуты четыре. Рассеяно выглянув в окно, она наткнулась взглядом на Симакадзе и замерла. Внезапно появившаяся мысль была странной, в чём-то даже безумной, но… «Симакадзе…». «Да, флагман?» — с готовностью откликнулась эсминец. «Ты…» — Конго заколебалась. Она, флагман, всерьёз собирается спрашивать мнение эсминца?! «Флагман, что-то случилось?» — от Симакадзе повеяло беспокойством. «Нет, ничего, — отбросив сомнения, успокоила её Конго. — Я хочу знать, что ты думаешь о Тикуме». «Да она… она… — Симакадзе буквально полыхнула возмущением. — Эта Тикума — баржа наглая!» «Почему — наглая?» — ошеломлённо переспросила Конго. «Флагман, ты же человека Виктора мне доверила! А она как давай вокруг него крутиться! Вся такая: «Я тебя обратно отвезу, мне всё равно к эскадре возвращаться…» Баржа! Наглая!» Конго, не выдержав, с тихим стоном уткнулась лицом в колени. Нет, человеческое безумие точно заразно. И… похоже, этот проклятый человек в который уже раз оказался прав — у неё теперь вместо флота действительно «личный состав».