Чёрный свет в конце туннеля

      Сижу в позе лотоса, удобно умостившись на большом мягком диване, и жую сладкий попкорн, смотря какой-то ужас, идущий по телевизору. Дилан ранее положил свою голову мне на колено и сейчас дремлет. Я ужасно хочу по-маленькому, поэтому часто поглядываю на мужа, не проснулся ли он, но тот всё спит и спит, а у меня уже нет терпения, поэтому решаю всё-таки ускользнуть.       — Прости, любимый, но мне нужно в туалет, — шепчу, приподнимая руками голову парня и при этом вытягивая свою ногу, после чего подкладываю вместо своего колена подушку. Поднимаюсь с дивана и на пальчиках бегу в туалет, попутно пальцами поправляя трусы, которые залезли куда не надо.       — Это выглядит сексуально, — доносится до меня хриплый голос и смешок, и я поворачиваю голову назад, кидая взгляд на брюнета, у которого открыт лишь один глаз и на лице натянута пошлая ухмылка. Я улыбаюсь, немного склонив голову набок, словно говоря «Ну чё ты», а затем всё же скрываюсь в глубине коридора, влетая в уборную и снимая трусики. Что-то тихо напеваю себе под нос, как вдруг ловлю себя на мысли, что мне тошно.       Тут вовсе дело не в организме или плохом самочувствии, а именно в душевном состоянии. Я… не на месте, что ли. Такое ощущение отвращения бывает к самому себе, когда ты ничего не добился, но продолжаешь сидеть на месте, ничего не делая, но желая заполучить всё и сразу. И это ужасное чувство, если честно. Просто ужасно ужасное. Фу.       Возвращаюсь в комнату, где по-прежнему идёт фильм, совсем не интересующий меня, и смотрю на Дилана, который уже, видимо, выспался и сейчас нахально ест мой попкорн.       — Эй, я ведь тебя в магазине спрашивала, брать ли ещё одну пачку и для тебя, но ты сказал, что не будешь ничего, кроме пива, так что нечего жрать мой хавчик! — Вмиг подлетаю к брюнету и выхватываю у него миску с попкорном, который тут же беру в руку и кидаю в ненасытного пожирателя чужой еды. Дилан мирно стоит, закрыв глаза, когда в лицо ему прилетают мягкие съедобные подушечки, а затем, прищурившись, смотрит на меня.       — Это был вызов. Ты нарвалась. Объявляю войну! — кричит он и тут же подлетает ко мне, перекидывая меня себе через плечо и унося, видимо, в спальню, а я от неожиданности кричу, после чего начинаю смеяться.       — Дилан, что ты делаешь? — спрашиваю, поглядывая на задницу, мелькающую внизу перед моим взором. — Ай! — вскрикиваю и хватаюсь руками за плечи мужа, когда тот, взбираясь вверх по лестнице, чуть не роняет меня. — Осторожно, балбес, у тебя ценный груз, — хихикаю, а затем ловлю на себе настороженный взгляд карих глаз. Так, что-то намечается. Он что-то задумал. — И зачем я вышла за тебя замуж? — вздыхаю, мысленно готовясь к тому, что же будет дальше.       Мои слова остаются без внимания, но вскоре я оказываюсь уже в лежачем положении на кровати и с накрытым поцелуем ртом, что и не дает мне возможности сказать что-либо ещё.       — Засранец, ты чего это вздумал? Изнасиловать меня? — говорю, укусив парня за губу, и хмурю брови, но тут же начинаю смеяться, когда шаловливые пальчики супруга начинают меня щекотать.       — Ты меня укусила, чертовка. Я мщу тебе, ува-ха-ха, — грозно смеётся тот, после чего руками удерживает мои руки и начинает ртом щекотать мне живот.       — А-а, нет, пожалуйста, прекрати! Прекрати, ха-ха, чёрт, не могу терпеть! Пожалуйста, Дилан! Прошу! — кричу, заливаясь смехом и слезами. — Я сдаюсь! Ты выиграл! Сдаюсь!       — Точно? — прищуривается он, смотря на меня. — То есть, выполнишь моё любое, — сделал он ударение на последнем слове, — желание?       — Да, выполню любое, только прекрати, — соглашаюсь, зная, что итак не буду играть по правилам. — Что ты хочешь? — спрашиваю, так как парень даже не думает меня отпускать, как тут же вижу пошлую ухмылку.       — Тебя, — лепечет кареглазый, после чего сразу же впивается мне в губы. Но я не хочу.       Не отвечаю на поцелуй, а лишь поджимаю губы, выражая своё нежелание продолжать.       — Что такое? — тут же напрягся он.       — Не хочу, Дилан. Всё. Слезай, — толкаю его, отворачиваясь и искажая лицо в недовольной гримасе. — Я пить воды, — сообщаю, выходя из комнаты, и хлопаю дверью, оставляя ОʼБрайена в одиночестве и недоумении.       Ну, что я поделаю, если я разозлилась? Что я должна делать, если его поцелуи мне неприятны? Раньше я мирилась с этим, потому что относилась к нему как к хорошему другу, с которым всё же нечто большее, нежели дружба, но сейчас не могу. Буквально все его действия выводят меня из себя и заставляют чувствовать тошноту. Я не виновата, что так и не полюбила. Я пыталась влюбиться в него, воспринимать его как мужчину, но я не могу. Просто не могу. Он мне как брат, как друг, знакомый, товарищ, кто-угодно, но только не как тот, от кого я хочу детей, и не тот, кого я хочу. Он — не объект моего обожания.       Но должна сказать, что как такого объекта нет вообще.       И я чувствую огромную вину перед Диланом. Знаю, что делаю ему больно, но ничего не могу с собой поделать.        Первые десять минут я всегда подавляю это тошнотворное чувство, но потом оно становится настолько сильным, что у меня произвольно кривится лицо. Я не хочу, чтобы он думал, что он мне противен, потому что это не так. Но я просто… с маленькой я верила в любовь. В наивную и чистую. И я ожидала это чувство. Хотела, чтобы оно было у меня к парню-идеалу, которого я выдумала. Но когда этот парень-мечта нашелся и влюбился в меня, я не почувствовала к нему того же. Не почувствовала любви, но зато осталась с ним, чтобы не разбивать ему сердце, да и всем родным он понравился. Все настаивали, чтобы я приняла его предложение руки и сердца. А я всегда делала то, что от меня хотели другие. И как-то так и получилось, что мы поженились.       Быть может, это неправильно с моей стороны, но я… честно говоря, я не жалею, что вышла замуж, мне очень хорошо с ним, но когда дело доходит до интима… Я не могу. Не могу себя заставить. Иногда я всё же осиливаю себя, но чаще это случается, когда я подвыпившая. Мне очень жаль, очень, что я не могу дать Дилану той любви, на которую он заслуживает. Я презираю себя за то, что я такая. Но я не знаю, как себя изменить.       — Бидди, что происходит? — Слышу голос, но не оборачиваюсь, а лишь молча подношу к губам стакан, в который только что набрала холодной воды.       — Не понимаю, о чём ты. Мне стало плохо, вот я и ушла попить воды. — Как ни в чем ни бывало, разворачиваюсь и смотрю на него, но только не в глаза, нет. Не могу в такой момент смотреть в эти карие глубины, полные непонимания.       Пытаюсь обойти парня и удалиться в спальню, как это бывает всегда в такие моменты, как вдруг он хватает меня за запястье, останавливая.       — Пожалуйста, давай поговорим. Не уходи, — шепчет, а меня словно током бьёт.       Мне хочется плакать. Мне хочется сейчас упасть на пол и биться в истерике, потому что мне чертовски обидно за него.       — Дилан, пожалуйста, не надо, — также тихо шепчу, надеясь, что он меня отпустит. И он отпускает.       Я с лёгкостью вздыхаю, как тут меня сзади прижимают к себе, окольцевав живот руками.       Всё, сейчас точно зарыдаю.       — Бидди, я так сильно тебя люблю. Так сильно, что задыхаюсь, но ты каждый раз меня отталкиваешь. Почему? Почему ты делаешь это? У тебя нет ко мне даже малейшей симпатии? Я тебе настолько противен? Если да, тогда почему ты продолжаешь жить со мной и вести себя так, будто мы — нормальная семья? Ведь это не так. У нас всё ненормально. Почему не подашь на развод, а мучаешь себя? — Каждое слово словно лезвие бритвы вонзается в меня, причиняя ужасно много боли.       В моих глазах стоят слёзы. Я пытаюсь спокойно дышать, но не могу. Дыхание сбивается к чертям, и в следующее мгновение я уже плачу. Но тихо, без единого звука.       — Это не так, — тихо шепчу, чувствуя, как сильно дрожат губы и голос.       Я выдала себя. Знаю, что выдала. Знаю, что он понял, что я плачу.       — Тогда я не понимаю… — Он вздыхает. — И не плачь, пожалуйста, иначе я возненавижу себя за то, что довожу тебя до слёз.       — Прости, Дилан, — извиняюсь и тут же поворачиваюсь назад, обнимая Дилана и прижимаясь к нему всем телом. — Мне очень-очень жаль, — признаюсь я. — Мне очень стыдно и неловко перед тобой, но я не могу. Я тебя люблю, но только как брата. — Не могу удерживать всхлипов и слёз, обнимая парня, потому что ужасно виновата.       Но Дилан не обнимает в ответ. Он просто стоит и молчит. Затем руками касается моей талии, отодвигая меня от себя, и уходит, так и не проронив ни слова.        Моё сердце от этого разрывается.       Наша семья разрушена?       Иду в комнату, где мы ранее ели попкорн и смотрели фильм, который ещё идёт по телевизору, и ложусь на диван, укрываясь тонким пледом. Плачу, смотря на яркий экран, где мелькает сцена убийства, но мне так безразлично то, что там происходит… Я плачу, потому что теряю Дилана, которого терять не хочу.       «Может быть, когда мы завтра будем ехать к моим родителям, я сумею с ним спокойно поговорить? Поездка ведь будет долгой, поэтому, думаю, я всё же смогу ему всё объяснить и всё уладить. Я не хочу развода. Я не хочу его терять» — с такими мыслями я успокаиваюсь и засыпаю.

* * *

      В салоне машины настолько напряженная обстановка, что мне хочется сквозь землю провалиться. Вчера я так и уснула на диване, но утром проснулась в спальне в полном одиночестве, что свидетельствует о том, что Дилан отнёс меня наверх, а сам переночевал на диване. С того самого момента, как я, проснувшись, спустилась вниз и поздоровалась с парнем, который, готовя мне завтрак, сухо ответил «Угу», мы не разговаривали. В дороге мы уже где-то два часа, но впереди ещё целых четыре. Я так и не решилась ещё с ним обговорить вчерашнее. Поэтому… думаю, стоит начать.       — Дилан, давай поговорим, пожалуйста, — кидаю на него умоляющий взгляд, а в мыслях уже понимаю, что любая его реакция, какой бы она ни была — положительной или негативной, — вызовет у меня слёзы.       — О чём ты хочешь поговорить, Бид? Ты разве не понимаешь, что нечего обсуждать? Нас нет, как, впрочем-то, и никогда не было. — Его голос спокоен, хотя могу поклясться, что слышу нотку отчаянья.       — Не говори так, — коротко отвечаю и поджимаю губы, пытаясь удержаться от слёз.       — Думаешь, я не понимал ранее, что ты меня не любишь? Думаешь, я настолько глуп? Я терпел. Я просто надеялся, что полюбишь, когда почувствуешь мою любовь, но нет. Ничего. Пусто. И знаешь, я не виню тебя, потому что проблема во мне. Если бы я был немного другим, то, возможно, и ты была бы счастлива.       — Я счастлива с тобой! — протестую, идя в нападение. — Я извиняюсь. Я очень извиняюсь, что причиняю тебе боль! Потому что это ты несчастен. Мне ведь с тобой хорошо, но я понимаю, что не могу дать тебе всего того, что должна, и того, что ты отдаешь мне. Я счастлива, ты — нет. И это несправедливо! — И я в который раз не контролирую себя и начинаю плакать.       — Бидди, прекрати, пожалуйста. Ты ведь не права! Всё не так! — кричит Дилан, и я вновь перебиваю его, взмахивая рукой:       — Нет, Дилан, потому что ты заслуживаешь на счастье. Я очень хочу делать тебя счастливым, но я просто не могу заставить себя полюбить тебя. Я ещё надеюсь, что оно придёт. Я верю в это! Так почему ты опускаешь руки?!       — Потому что я люблю тебя, чёрт возьми, и это больно! — кричит во весь голос парень, ударяя кулаками по рулю.       Я тихо скулю, испугавшись, и бросаю взгляд на руки парня, на которых вздулись венки точно также, как и на его шее. Он так напряжен и зол. Никогда его таким не видела.       — Ты думаешь, что тебе одной больно? Думаешь, я не понимаю, через что тебе приходится проходить?! Я понимаю, черт возьми, но ничего не могу поделать с этим, никак не могу помочь, потому что это не в моей власти! Я не всесильный!       — Дилан, пожалуйста, прекрати говорить такие вещи, — молю и продолжаю плакать, вжавшись в кресло. — Прости меня, пожалуйста, но я правда не хочу тебя терять. Не оставляй меня одну. Ты — всё, что у меня есть, — хнычу и смотрю на парня, который тут же отводит взгляд от дороги и смотрит на меня. Его злой взгляд тут же становится мягким.       — Боже, Бидди, прости меня. Прости, пожалуйста! Господи, что я творю?! Прости меня, — умоляет он и тыльной стороной ладони гладит мне щеку. И я таю.        Я… счастлива?       Как вдруг громкий сигнал отвлекает нас друг от друга, заставляя посмотреть на дорогу, на которой по встречной полосе несётся автомобиль. Шофёр, видимо, даёт знать водителям встречных машин, что что-то не так, и, наверное, дело с тормозом. Реакция Дилана мгновенна — он резко поворачивает руль вправо, чтобы перейти на другую полосу, но даже это не спасает нас от столкновения.       Громкий удар, и я словно в тумане. Ничего не понимаю, боюсь и в ужасе кричу, сжимая руку Дилана.        Тряска. Боль. Кровь. Тьма.