Винсмоуки всегда платят свои долги

      Зоро бежал сквозь лес, не оглядываясь и, тем более, не останавливаясь, — он боялся погони, от которой у него уже не хватит сил отбиться. Немного расслабиться он позволил себе несколько часов спустя; рядом журчал ручей, а в густой кроне дерева вполне можно было спрятаться от любых взглядов. Сердце бешено колотилось, ноги почти не слушались, а рой тревожных мыслей в голове не давал успокоиться. Холодная вода утолила жажду и даже немного смыла тревогу, дикие сливы притупили голод, жизнь снова начала казаться Зоро вполне сносной штукой. Он даже позволил себе забраться на дерево и уснуть, ему был необходим отдых.       Так Зоро прожил полных два дня, всё время передвигаясь по острову, так, он считал, его труднее будет обнаружить. С каждым часом Зоро всё больше беспокоила судьба Санджи, ему казалось, что он один выбрался из того каменного колодца, а его накама всё ещё там стоит в кандалах и тихо воет от невыносимой боли в пояснице. И это было лучшим, что могло случиться с Санджи, если он до сих пор в плену, в худшем же случае его уже пару дней нет в живых. Зоро старался не думать о своём вечном сопернике в таком ключе, вместо этого он надеялся, что они просто ещё не встретились в этой тропическом лесу. Если бы у мечника воля наблюдения была развита чуть лучше, он бы уже давно бил тревогу, так как знал: Санджи не выбрался из плена.       Мугивары нашли Зоро утром третьего дня. Они уже почти сутки искали его и Санджи по всему острову, и если бы не Усопп, который, очевидно, по привычке, споткнулся о ноги спящего Зоро, искать они могли ещё не один день. Мугивары искренне радовались, что нашли своего накама целым и невредимым, но незнание того, что стало с Санджи, заметно огорчало их, поэтому уже через час, отдав Зоро внимательному Чопперу, который тут же принялся его осматривать, Луффи с командой продолжили свои поиски. * **       Санджи очнулся и открыл глаза, всё тело неприятно ныло и ему на миг захотелось провалиться обратно в небытие, но он отогнал от себя эту постыдную мысль. Темнота, несмотря на открытые глаза, не спешила сильно сдавать свои позиции. Без сомнений Санджи был в одной из камер, которая была даже меньше той, в которую их кинули с Зоро в первый день. Крохотная клетка размером два на два метра, не больше, в которой даже не было отхожей ямы, — только груда грязного тряпья, на которой предполагалось, то ли спать, то ли это было всё, что осталось от предыдущего узника камеры. И кувшин с водой такой хитрой конструкции, что если его опрокинуть, из него не выльется ни капли, но пить из такого можно. Самое же главное для Санджи было другое — здесь он находился в гордом одиночестве. Зоро сбежал, свою последнюю помощь мугиварам он успел оказать, теперь же можно и умереть.       Немного придя в себя, дождавшись, пока боль из резкой станет просто тянущей, Санджи попытался подняться на ноги и понять, в каком состоянии он всё-таки находится. Судя по всему, его не подвергали дополнительным пыткам в бессознательном состоянии. Это было очень похоже на его отца — зачем мучить человека в обмороке, когда можно то же самое проделать наяву. Удар от бича ощущался особо остро, наверно, он до сих пор не затянулся, и если Санджи удастся выжить, шрам на спине останется при нём на всю жизнь. А вот падение с немаленькой высоты обошлось Санджи всего лишь парой синяков, он мог спокойно шевелить и руками, и ногами, а значит, сломаны они не были, хотя можно ли то же самое сказать про рёбра, он не знал.       Глухой стук капель о каменный пол был единственным звуком извне в маленькой камере. Санджи уже несколько часов сидел, прислонившись спиной к прутьям, и проматывал в голове все самые значимые события своей жизни. Побег от отца, спасение его Зеффом, встреча с Луффи, вызов Мировому Правительству на Эниес Лобби. Не так уж и мало он успел пережить к двадцати одному году, но сколько ещё всего он пропустит?       — Я смотрю, ты смирился со своей судьбой, — голос отца застал Санджи врасплох, он так углубился в свои мысли, что не услышал его тихие шаги настоящего профессионального убийцы.       — А что мне ещё остаётся делать? — задал свой вопрос Санджи. — Ты же не отпустишь меня, а убьёшь, и тебе будет плевать, что я твой сын, у тебя же ещё два есть, и семье они преданы, в отличие от меня.       — Я не такой уж и монстр, Санджи, как ты привык считать. Одна маленькая уступка, и ты останешься не только жив, но и здоров, да и твоим так называемым друзьям больше не будет ничего угрожать. Не такая уж и большая плата, а все довольны. Поверь мне, свадьба на нелюбимой женщине — не худшее, что может случиться с мужчиной, я по себе это знаю.       — И именно поэтому мама исчезла при загадочных обстоятельствах, едва мне исполнилось семь, — зло прошипел Санджи. Он помнил, как маленьким мальчиком ходил по всему огромному дому, ища свою мать, и как отец подошёл к нему и сказал, что она пропала. Уже тогда он понимал, что стоит за этими словами и поэтому при первом же удобном случае сбежал как можно дальше в Вест Блю, где его никто не знал и не мог доставить домой.       — Она сама виновата. Тем более, ты же не хочешь повторить её судьбу: ты слишком юн и любишь жизнь. Тебе рано умирать, сын мой.       Санджи медленно поднялся на ноги и посмотрел отцу прямо в глаза. Они были похожи, таким могло стать лицо самого Санджи лет через тридцать, если бы не одно но: как бы отец ни старался, он всегда выглядел как человек, который никогда и никому не доверял, а лицо его сына было открыто миру.       — Ты сильно возмужал с нашей последней встречи. Так что скажешь, Санджи? Твоя свобода в обмен на свободу твоих друзей, по мне, не такая уж и большая цена.       — Ни за что, — выделяя каждое слово, произнёс Санджи, стараясь, чтобы в его голосе было столько яда, сколько вообще возможно.       — Это твой выбор, потом не кори себя за него. Стража, доставить его в пыточную, мне с сыном предстоит непростой разговор.       Охранники возникли за спиной отца Санджи незаметно: две невысокие тени, укатанные в чёрные одежды. Настоящие ассасины, они были куда опаснее того здоровяка, что охранял их с Зоро наверху. Санджи позволил себя связать, всё равно выиграть у них он сейчас бы не смог, а доставлять своему отцу лишнее удовольствие в виде своих слабых попыток отбиться он не хотел.       Санджи сделал буквально несколько шагов, его вывели из камеры, отец открыл тяжёлую металлическую дверь, сквозь щели которой и проникал единственный свет в этом месте, и усадили на стул в центре большой пыточной камеры. Впрочем, Санджи даже не нужно было смотреть по сторонам, он и так знал, что в арсенале его отца есть все пыточные средства, придуманные человечеством за века. Молчаливые помощники зафиксировали Санджи на стуле так, что он мог только моргнуть и пошевелить пальцами, остальное тело оказалось обездвиженным. Он не знал, что именно его ждёт, но понимал: ничего хорошего. В самом уязвимом положении находились руки — их закрепили пальцами вверх в ужасно неудобной позе. Санджи казалось, что ещё немного, и его сухожилия не выдержат напряжения и порвутся.       — Я даю тебе последний шанс одуматься, Санджи, и поступить так, как требует твоя честь, а не мнимые друзья, которые даже не пришли тебя спасть. — Парень не ответил, он с самого начала этого плена знал, к чему он приведёт и был готов ко всему, что его ожидало. — Упрямец, это твой выбор.       Резкая жгучая боль застала врасплох. Санджи не понимал, что с ним случилось, но с каждой секундой боль затихала, а мир вновь прояснялся. Когда он смог наконец-то сфокусировать взгляд, то увидел, свой указательный палец на правой руке, изогнутый под неестественным углом. Отец его сломал, быстро, жёстко, словно перед ним был не его сын, а незнакомец, чьим здоровьем он совершенно не дорожит.       — Я же ведь угадал? Ты боишься повредить свои руки — главный инструмент повара. Но не огорчайся сильно, это всего лишь перелом, он быстро заживёт, если ты окажешь мне маленькую услугу, о которой я прошу тебя.       — Нет, переломай мне все кости, подвергай самым жестоким пыткам, я не стану тебе подчиняться. Я буду свободным! — Санджи забыл про боль, ярость оказалась отличным лекарством.       — Хорошо, пожалуй, переломом твоих костей и займусь, — на лице Винсмоука-старшего застыла самая доброжелательная из его улыбок, но взгляд при этом был холодным и жестоким.       Вопль полный боли и отчаянья пронёсся по подземелью, но его не слышали далеко наверху, где Мугивары искали Санджи.