Позови меня, небо

Флориан Эртель

      Депрессия — это болезнь. Теперь я знал это точно. Знал потому, что она разъедала мою душу изнутри. Заставляла плакать её слезами, что кислотой разъедали сердце. Сначала мне не хотелось жить. Я дважды пытался покончить с собой. В последний момент останавливался из-за мысли о ребёнке. Он же не виноват в том, что меня избил человек, которого я любил. Я чувствовал, что был сломлен. Полностью сломлен морально. Желание жить не возвращалось… И я начал есть всё меньше. Как только врач это заметил, он пригласил ко мне психолога. Вот только смысл? Смысла я не видел. Я не хотел разговаривать с пожилым омегой, который всё пытался узнать, кто меня избил. А я замыкался в себе всё больше, не желая видеть никого. Нет, я не скрывался. Но всё же с любым, кто приходил ко мне в палату — просто не разговаривал, отворачиваясь к стене. Меня мучили вопросы без ответов. И я понимал, что для того, чтобы наконец успокоиться, мне придётся встретиться с Констансом. Человеком, который сломал мой мир, заставил его развалиться горсткой щепок. И только ночами я гладил свой живот, уверяя своего малыша в том, что мы сможем прожить и без Констанса, вдвоём. В конце концов, не мы первые и не мы последние.       Именно так прошли две недели. Депрессия всё сильнее сжимала меня в своих тисках, я не желал разговаривать хоть с кем-нибудь кроме своего малыша. А малыш… Он постепенно становился для меня гораздо больше, чем Вселенная. Я любил его просто потому, что он уже есть. И с каждой секундой любил всё сильнее. Мне было всё равно, кто у меня родится. Альфа, бета или омега. Я знал, что малыш в любом случае будет окружён заботой и любовью. Моей. И вот это «моей», а не «нашей» как-то слишком больно било по сердцу и душе, заставляя меня тихо плакать ночами. Почему мне было так больно?.. Я не знал. Не понимал. Но хотел со всем разобраться. Хотел наконец понять, почему меня избил человек, чьи руки были со мной такими нежными.       Вот только через эти две недели что-то изменилось. Я почувствовал это ещё утром, когда проснулся. Стоило мне только раскрыть глаза, как я чётко осознал: что-то случится. Не плохое, но и не хорошее. Что-то среднее, нейтральное. Что-то такое, что поможет мне… или нет. Я даже поговорил с медбратом-омегой, который пришёл утром, чтобы узнать о моём самочувствии. Юный омега, если судить по внешности, то он был ненамного старше меня, был удивлён. Ещё бы. Всё это время я стойко его игнорировал, даже на вопросы не отвечал. А тут начал разговор. Сам. А через пару минут его удивление сменилось радостным оживлением. Интересно, мне показалось или он действительно облегчённо выдохнул? Но и это было неважно. Я просто чувствовал себя… По-другому. А может всё дело в том, что я решил начать новую жизнь? С чистого листа. С ребёнком. И без отношений. Хотя, возможно, я и смогу кое-что забрать из старой жизни в новую. То, что окажет мне поддержку, но ни в коем случае не будет тянуть назад. Потому что назад я возвращаться не хотел. До обеда ничего практически не изменилось. Всё было как обычно… А вот потом ко мне пришёл посетитель. Просто дверь палаты открылась и в неё вошёл… Дави. Я даже побледнел сначала, пока не понял, что он без брата. Смотреть на давнего друга было тяжело. Я видел сейчас не Дави, а его братца-альфу. Того, кто принёс мне боль и чуть не убил нашего ребёнка. Нет. Уже моего ребёнка.       — Привет, — друг нахмурился, осматривая меня. В его взгляде появилось сожаление, а потом злость. И каким-то внутренним чутьём я понимал: злится Ви не на меня.       — Привет, — всё же друг не виноват в том, что его брат сделал. Так что я постарался расслабиться. Получалось не так хорошо. А когда он подошёл совсем близком, я даже дёрнулся. Не знаю, почему. Просто мне стало страшно… Просто потому, что мой друг оказался так сильно похож на него, Потому что он подошёл так близко. Вот только друг не оказался дураком. Видимо, что-то проскользнуло на моём лице, что заставило его тут же отойти назад, прихватив с собой стул. Мы молча смотрели друг на друга: я лёжа на кровати, а он сидя на стуле.       — Что случилось? Я слышал версию брата… Но хочу услышать тебя, — серьёзно посмотрел на меня друг. А меня… меня прорвало после двух недель молчания и нежелания говорить. И я рассказал. Всё. И о том, как ходил на вечеринку. И о том, что вернулся я домой и лёг спать. А потом проснулся от боли. Рассказал и о том, как меня побил Констанс… Сложнее всего оказалось признаться в беременности. Для этого мне пришлось зажмуриться на пару секунд, а потом выпалить:       — Я беременный. Ребёнок мой и Констанса, — наконец смог выпалить я… А потом услышал тихий рык и звук удара кулаком о стену. Это заставило меня удивлённо распахнуть глаза и икнуть. Сейчас Дави больше напоминал альфу, а не изящного омегу. Весь такой разъярённый. Я даже икать начал от шока. Друг, услышав это, тут же изменился в лице и подал мне бутылку с водой. И только тогда я заметил, что у друга с собой был пакет с чем-то. Как ни странно, но после того, как я рассказал всё Кауфману-младшему, я перестал его бояться. А ещё почувствовал облегчение. Наконец-то. Будто бы сбросил с себя целую горную цепь. Не меньше Гор Драконов, которые в легендах представляют как окаменевших драконов, которые вернутся только тогда, когда появятся их Всадники. Их вторые половинки. Но что-то я отвлёкся. Взяв бутылку воды, я смог побороть икоту. Но сделал ещё несколько глотков. Нужно было набраться смелости и спросить… Спросить, что же сказал ему мой бывший жених.       — Дави… — начал было я и замялся. Вот только друг у меня понятливый. Сам всё прекрасно понял. За что я ему и благодарен.       — Ты хочешь узнать, что сказал мне Конст? — я лишь кивнул. А что я могу ещё сказать? Дави только вздохнул, а потом всё же рассказал: — Он считает, что ты ему изменил. Понимаешь, он уловил, что твой запах изменился… И всё, — друг посмотрел на меня виновато. А я скрипнул зубами от злости. Вот значит как?! То есть выслушать меня он не посчитал нужным? Сразу же решил избить? Как мило с его стороны. Злость поднималась во мне тугими жгутами, обвивая тело. Вот только вместе со злостью поднималась и обида. Ведь человек, которого я любил, даже не посчитал нужным меня выслушать! Просто всё решил за нас обоих! Чёрт. Почему мне так обидно?! Почему?!       — Ри… — начал было друг, вот только я остановил его, выставив вперёд руку.       — Не надо, Ви. Ты не виноват в том, что твой брат идиот. Только выполни мою просьбу: не говори ему о беременности. Нет, не говори ничего, дай мне договорить. Я не собираюсь скрывать это от Констанса. Просто хочу сказать сам. А теперь… — я глубоко вздохнул, — пожалуйста, оставь меня одного. Мне надо о многом подумать. И Кауфман-младший только кивнул и ушёл, сказав мне на прощание, что выполнит мою просьбу, и оставив пакет у кровати. А я откинулся на подушки. Слёз не было. Была только горькая обида, которая заглушила даже злость. Врач говорил, что завтра меня уже выпишут. Вот завтра и пойду к своему бывшему. На работу. Скажу ему о том, что он станет отцом. Конечно, он мне не поверит. Так что сразу скажу ему о том, что нам от него ничего не нужно. Сам воспитаю своего сына. А пока… Я потянулся к тумбочке. Нужно было позвонить моему самому лучшему другу, практически брату. И попросить его мне помочь.