***
Когда после ужина Тао отправился в замок, в окно Ханя влетела маленькая птица наподобие колибри. Хань, обернувшись на птицу, удивлённо подошёл к ней. На одной ноге у птицы была привязана красная нить. Для Ханя это могло значить только одно, поэтому, взяв светильник кенкет, он поспешил за птицей. Красная нить судьбы всегда приведёт тебя ко мне. В тиши ночного леса, не находя себе места, из стороны в сторону нетерпеливо ходил альфа. Вдруг, увидев вдалеке свет, он с улыбкой побежал к источнику света. Добежав, альфа крепко обнимает свою омегу, вдыхая запах летнего цветка флоксы. Беря в руки нежные, как их лепестки, ладони. Целуя нежно-розовые, цвета самого цветка, губы. — Я безумно скучал по тебе, моё солнце, — говорит альфа, кружа в объятиях омегу. — Я тоже, милый, — смеётся омега, крепко обнимая своего альфу. — Будто век прошёл, — опустив Ханя на ноги, прижимает его спиной к дереву. — Ты вырос с нашей последней встречи, — улыбается Сехун, зарываясь носом в светлых волосах. — Две луны пересеклись шесть раз с того времени, тогда мы ещё были детьми, — обнимая Сехуна, шепчет ему Лу. — Я думал, что с ума сойду от всех взглядов альф к тебе, — чуть ли не рыча, нахмурившись, говорит Сехун. — Ты знаешь, что они меня не интересуют, — всё так же шепчет Хань, приближаясь своими губами к чужим. Нежно целуя своего альфу, Хань обнимает его за шею. — Хань... Я должен тебе кое-что сказать, — отстраняется альфа и опускает голову, увидев тревогу в глазах омеги. — Твой брат, я... По договору я должен провести с ним ночь. Хань в ступоре скользит ладонями по груди альфы, опуская их. Он не ослышался? Кто-то шутит над ним? Его родной брат будет носить под сердцем ребёнка от его истинного? Но это истинная судьба всех омезонок, какой бы не была правда, они должны принимать её и быть сильными. — Я не мог сказать ничего против, договор уже заключили, — пытаясь привести в чувства омегу, Сехун гладит его щёку большим пальцем. — Прости меня. — Не нам решать нашу судьбу, Сехун, — шепчет Хань, прижимаясь к своему альфе.***
После того, как Сехун провёл Тао к покоям Ифаня, он поспешил к себе, так как там его, наверное, уже поджидали. Когда двери комнаты Сехуна впустили его внутрь, к нему сразу же подлетает омега, тараторя невнятные вопросы. — Где Тао? Что происходит? Зачем ты позвал меня к себе? Ты же знаешь, что... — Успокойся, Хань! — беря омегу за обе щеки, заставляет смотреть бегающие глаза на него. — Я тебе всё объясню, только успокойся. Когда омега вздыхает, Сехун усаживает его на край кровати и нежно гладит щёку омеги большим пальцем, начиная всё объяснять с начала. — Хань, нам улыбнулось счастье. У нас будет ребёнок, — в улыбке Сехуна была искренняя радость за них. — И ты согласен отпустить меня? — шепчет Хань, не веря словам Сехуна. Для него всё это казалось сном. Ведь о таком он мог только мечтать, смирившись со всем. Но судьба и правда улыбнулась им. — Я принимаю всё. Одно счастье знать, что у нас будет наш омега, — улыбаясь, Сехун целует свою омегу, уложив его спиной, нависает над ним, пропуская ладонь в его волосы. Тот тихо стонет в поцелуй, тая под альфой.***
Тем временем в племени Омезонок.
Читая письмо, принесённое птицей, Арес понимает, что у него нервно дёргается глаз. — О чём они думают?! — сжимая в руках письмо, злится царь Омезонок. Но глубоко вдохнув воздуха в лёгкие, тяжело вздыхает. В конце концов, гадание гадалки должно было исполниться. Теперь лишь остаётся надеяться на здравый смысл своих детей. В особенности, на Тао. Он был младше и с ним было труднее всех ещё с детства, у него был необычный дар. Из-за этого он всегда получал то, чего хотел, был избалованнее, чем Хань, поэтому черты омежьего характера в нём были. Зная, что он ничего не может изменить, Арес даёт судьбе распоряжаться дорогами их сыновей.***
На утро Тао проснулся необычно бодрым. Он улыбнулся, чувствуя между своих пальцев чужие, сильнее сжимая их. Ответ последовал мгновенно, когда большой палец погладил его ладонь. Тао улыбнулся шире, поднимая взгляд на своего альфу, встретившись с чёрными глазами, и притупив взгляд, пристально посмотрел. — Почему так смотришь? — спрашивает Ифань, когда видит, что Тао окончательно проснулся и так пристально смотрел. — У тебя глаза чёрные, — хрипло-сонным голосом шепчет Тао. — Мне в тот раз они показались красными. — А, это. Мои глаза меняют цвет, когда я перевоплощаюсь в дракона, — улыбается Ифань и не сдержавшись, когда Тао трёт кулачком глаза, как ребёнок, целует его, нависая сверху. Тот тихо смеётся, обхватывая ладонями лицо Ифаня и углубляя поцелуй. Их прерывают настойчивыми стуками в дверь. — Наследник Тао, Вам принесли завтрак, — Тао слишком резко поднялся на локти, ударившись из-за этого лбом об подбородок Ифаня. Когда омега ойкает, альфа, извинившись, целует Тао в лоб. — Они знают, что я тут? — удивляется Тао и быстро одевшись, идёт открывать дверь. За ней стоял Дио и ещё одна омега, в их руках были деревянные подносы, на которых была различная еда. Тао только сейчас понял, что его живот крутит, давая понять, что уже почти что обед. Он никогда не спал так хорошо. Посмотрев за спину, он улыбнулся сам себе, увидев как одевается его альфа. — Добрый день, Дио. Проходите, — Тао пропускает омег в покои и краем глаза замечает заинтересованный взгляд второго омеги. Тао, удивляясь, понимает, что его сердце противно защемило и положив ладонь поверх сердца, успокаивает его тем, что альфа даже не обратил на гостей внимания. Расставив всю еду на стол, омеги спешат оставить пару. Закрывший за ними дверь Тао, подбегает к еде и макая палец в жидкость, блаженно мычит, чувствуя сладкий привкус во рту. За тем он удобно садится на стул, беря виноград голыми руками и съедает пару ягод. — Тао, ты ещё не помылся. И... Ты ешь руками? — в голосе Криса было удивление, он не ожидал что омега может вести себя так. Но сбросив мысли на то, что его омега проголодался, улыбается ему и подходит к столу. — Похоже, ты сильно утомился вчера, что спал до обеда. — Разве не ты виноват? — бурчит Тао, тыкая пальцем в подтянутый живот Ифаня, когда тот подходит к нему сбоку. Вытерев пальцы, Тао берёт ложку и сев нормально, начинает есть уже ложкой. Он забыл, как должны вести себя обычные омеги. В его племени не учат манерам и этим мелочам, всё это лишнее. Разве не должен каждый делать то, чего ему хочется? Он думает, что никогда не поймёт тех омег, которым многое запрещают. От мыслей его отвлекает Ифань, который бережно вытер уголок губ Тао. Тотт улыбнулся и поднёс ложку с едой к губам альфы.***
— Сехун! — Хань тяжело дышал. Его тело будто пылало в огне, сжимая в ладонях шёлковую с золотистым оттенком простынь, Хань звал своего альфу. Течка была невыносимой, когда рядом витал запах своего истинного. — Позовите наследника! — Хань слышал голоса слуг. Сехун рано ушёл по важным делам, поэтому сейчас Ханю было тяжело чувствовать эту тяжесть внизу живота. Выдохнув и снова вдохнув запаха родиолы, он распахивает глаза, понимая, что запах стал сильнее. — Хань... — Хань поворачивается к голосу своего альфы. Тот с ноткой извинения улыбается, целуя уголок губ Ханя. — Прости, моё сокровище. — Сехун... Так жарко... Прошу, — зная, что от него просят, Сехун освобождает Ханя от одежды. В мозг ему резко ударяет дурманящий запах. С наслаждением он припадает губами к чужим, увлекая в нежный поцелуй. Руками блуждая по желанному телу, Сехун освобождает от последней ткани тело Ханя и с возбуждённым взглядом смотрит. Желая прикоснуться к каждой клетке, он быстро снимает с себя одежду и нависает над своей омегой. — Потерпи, солнце, — шепча в губы Ханя, Сехун раздвигает его ноги и массируя пальцем вход, медленно вводит один палец. Услышав стон наслаждения и тихое "ещё", он вводит второй палец, за ним и третий. Слыша стоны омеги, Сехун еле сдерживается, чтобы не сделать глупость. — Сехун... Не дразни... — Хань шире раздвигает свои ноги, приглашая альфу и открыто показывая, как из его ануса течёт смазка. Сехун, не смея больше терпеть, усаживается между ног Ханя и медленно начинает проникать в него. Услышав всхлип, он удивляется, увидев в уголках глаз слёзы. Прошептав тихое "прости", Сехун целует закрытые глаза омеги, начиная медленно двигаться. От медленных и плавных толчков Хань с наслаждением стонет, открывая рот в стоне и хватаясь тонкими пальцами за шею альфы. Сехун, кусая мочку уха, шепчет как любит его, ускоряя движения бёдрами, крепче прижимает омегу к себе. Сделав последний резкий толчок, Сехун кончает и утыкается лбом в изгиб шеи Ханя. Почувствовав, что под ним легко содрогается от оргазма Лу, улыбается в шею своей омеги. — Я... Хочу ещё, — когда Сехун смотрит на лицо Ханя, он замечает, как на его щеках появился румянец. Умиляясь ему, Сехун делает медленный толчок, но почувствовав незаконченную сцепку, цокает. Хань понимающе улыбается и целует губы напротив. — Подождём, я ещё хочу, — хихикая, Хань обхватывает ногами бедро Сехуна, увлекая в более глубокий поцелуй.