Не всегда такой правильный...

Освободив Джона от жилета с бомбой, Холмс прижал друга к себе. Сильно и крепко. Так, словно они могли больше никогда не увидеться. Так, словно его дыхание вдруг остановилось, запрещая дрожать. Холмс шумно выдохнул в открытую шею Ватсона, и лишь задев ее губами, быстро пришел в себя. Он выпрямился и деловито огляделся по сторонам. И в который раз Джон озвучил его мысли за него. - Хорошо, что никто не видел, как ты срывал с меня одежду ночью в пустом бассейне. Шерлок повременил, чтобы обернуться и посмотреть доктору в глаза. Ему всегда казалось, что такие люди, как Ватсон с легкостью могут прочесть его мысли. С другой стороны, Шерлок был уверен, что его мысли не имеют никакого подтекста – просто ему хочется вдохнуть приятный горьковатый запах одеколона лучшего друга… Что тут такого? - Холмс? – обеспокоенный голос вернул его на землю, заставив все же повернуть голову. – С тобой все в порядке? Застигнутый врасплох, Шерлок инстинктивно кивнул, не зная, куда ему девать взволнованный взгляд. - Точно? – настаивал доктор, сокращая расстояние между ними. Холмс стоял, как громом пораженный, наблюдая, как Ватсон протягивает к нему свои руки, как касается его лба, висков, явно проверяя состояние здоровья… Но что-то так же явно не то творилось с его телом, отвечая совершенно неподходящей в данный момент эмоцией… От этих вполне невинных прикосновений тянуло чем-то давно забытым, сладким, тягучим. Холмс прикрыл глаза, отдаваясь на изучение опытным рукам доктора. Это было так… приятно, что просто не могло не закончится. Буквально ударом поддых, стоило ему только тихо выдохнуть: - О, да… Успокаивающий массаж молниеносно завершился, нежные пальцы покинули его лицо, и Холмс поднял веки. Его ожидания оправдались. В ореховых глазах – беспокойство, настороженность, недоверие. Ватсон сам уже начал его в чем-то подозревать, и Шерлок знал, что наступил тот момент, когда надо было на что-то решиться. Или сейчас или никогда. И он притянул ошалелого доктора к себе. Притянул, чтобы услышать слабые возмущенные протесты, дрожащий голос, глубокое дыханье. Но сам он противиться не мог. Это было не то… в чем их неоднократно и бездоказательно обвиняла миссис Хадсон! Его совершенно не влекло к Джону, и вовсе не хотелось его поцеловать, и сорвать оставшуюся одежду тоже… не хотелось… - Что ты делаешь? – прошептал Ватсон онемевшими губами, не зная, как реагировать на подобные всплески эмоций детектива. Сразу вспомнились все «обвинения» в сторону странности Холмса, в сторону его отчужденности, женоненавистности, маниакальности… Нет, Шерлок, конечно же, не маньяк. Но… во всем остальном, Джон уже не был так уверен. В особенности в том, что же заменяло Холмсу женское общество… Ну, нет, конечно, еще в самую первую их встречу, Холмс заявил, что женат на своей работе. Конечно же, это так. И никак иначе! - Что… что ты делаешь? – Джон сам не понимал, почему голос его не слушается, а дыхание сбивается. И почему руки сжимаются в кулаки, в последних силах удерживая желание – обнять мужчину в ответ?.. - Я не знаю, - прогудел хрипловатый ответ, вызывая волну трепещущих мурашек вдоль позвоночника. – Не знаю, Джон… Шерлок закрыл глаза и коснулся губами горячей шеи доктора, отметив, как тот вздрогнул. Ничего не понимая, сыщик отстранился, заглядывая в теперь уже смущенные ореховые глаза. Он смотрел с вызовом, с возмущением, с легкой ноткой истерии. Как так?! Как это возможно?! Почему?! Почему, черт возьми, он так реагирует?.. Хотелось сказать что-то вроде: «Что с вами, Ватсон? Я вас не узнаю», и наблюдать, как и без того выразительные уши доктора становятся ярко-малиновыми. Но он сам был слегка озадачен происходящим. Все еще не верилось, что Джону хотелось того же… И вдруг Шерлок отступил, выпуская из объятий широкие плечи. Его собственные уши начинали нещадно гореть. - Прости, я… Ошибся? Задумался? Замечтался? Что он хотел сказать? Преподнести свои извинения? Объяснить, что иногда ему просто хочется кого-то пообнимать? Просто прижаться всем телом, не испытывая при этом физического влечения? Но ведь так оно и было, разве нет?.. Шерлок отступил еще на шаг, будто пропуская вперед обнадеживающие светлые мысли, как белых всадников в сияющих от чистоты и искренности доспехах. А позади, в глубине своих глаз – тая гнетущие и темные сомненья. Позорные и грешные. Нечистые… Он так и замер с открытым ртом, не решаясь продолжить. А Ватсон… как всегда все сделал за него. Честный и справедливый Ватсон. Такой правильный, порой, что даже тошно. И от того, Холмс принял предложение, ответив на поцелуй.