Семья Драгнил

      Моя мечта, какая она? Я желаю только одного — умереть и наконец-то вернуться к Нацу. А сбудется ли? Или эти грёзы, похожие на бабочек, порхают по направлению к небу, как бы не старался, ты никогда не поймаешь их в ладошку. Я всегда наблюдал за младшим братом, его тщетные попытки достать эту лиловую стрекозу. Эта война вишнёвых волос и пурпурных крыльев на солнце. Что же светлее: улыбка брата или яркие звёзды?       А вы бы хотели вернуть свою семью? Тех, кого потеряли, тех, кто сидит на небе и наблюдает, подсчитывая твои грехи. Они, как бы мы не хотели, никогда не спустятся.       Я наблюдал за братом, я помнил каждую мелочь, их все, до единой и, как если бы они были настоящим сокровищем. Перебирал и разглядывал вновь и вновь. Иногда его взгляд был устремлен куда-то в неведомую даль. А потом он снова улыбался спустя пару минут, как обычно.       Он ничего никогда не боялся. Маленький, совсем невесомый мальчик со странными волосами и невероятно чистой улыбкой. Я не видел на его щеках слёзы, не видел боли, не видел — крови. Всю жизнь я смотрел на Нацу через лакриму.       Я не мог больше этого вынести, на меня падало огромным куском стали всё пережитое.       Я один.        А ещё я понял, что даже с грузом на сердце человек может улыбаться. Я осознал, что даже улыбающийся брат может нести в своём сердце тяжёлое бремя.       Нацу — сильный, светлый. Для меня его расшифровка имени давала надежду, но я сам ошибался. Как и моё имя, я отличался от брата, не только количеством звуков и букв.       Зереф — оно тёмное, имя, пропитанное гнилью и одиночеством. Всё понятно. Как и красная кровь окрашивает снег, предвещая смерть. Так и чёрный — забирает души.       Из-за невыносимой боли, человек может выбрать смерть. Либо потерять себя навсегда. Но разве смерть может что-либо изменить? Как превозмочь эту боль?       Вопрос перерастает в недопонимание и прежде, чем ты успеваешь заметить, становится реальностью.       — Как ты можешь продолжать улыбаться после всего?       В тёмном сгустке, Драгнил стоял в полном одиночестве. Перед ним мелькали кадры детских воспоминаний.       — Для тебя это ничего не значит? Неужели настолько всё равно, почему ты так спокоен?       Зереф смотрит на порванные рисунки на полу, хотя комната не имела ни стен, ни какого-либо осязаемого объекта впрочем. Он кричал во весь голос, ожидая услышать ответа.       Саламандр держал руки по швам, а в правом запястье были карандаши, состоящие из черного и синего цвета грифеля, а в левой ладони был белый лист. Он обернулся, чтобы поглядеть на человека, который что-то тщетно пытался сказать. От одного взгляда его тёмных пустынных зрачков, на Драгнила старшего полетели множество воронов.       Их перья разлетались во все направления, их противный вопль и визг. Эти чудовища становятся кошмарами младенцев и детей. А может я их на самом деле и боялся, но простая птица не избавит меня от горькой правды.       «Зереф, не чего бояться, тут нет ничего страшного. Эти птицы просто хотят увидеть свет»       — Мама, Нацу, отец, — шепчет сам себе.       По комнате гуляют чёрные вороны, все чувства мага собираются как будто на потолке, и казалось, что еще секунда и они с грохотом упадут ему на голову.       Зереф вдыхает этот яд воспоминаний вместе с воздухом.       Из странных сгустков появляются стёкла, собирая очертания его дорогих людей воедино.       — «Зереф, но злость или грусть ничего не изменят»       В одну секунду, Драгнила всего перекорёжило, в голове, где ныне царила каша и смятение, всё полностью растаяло, как будто смыли мылом, не оставляя разводов.       Верно, ведь это «ничего не изменит». Четыреста лет мальчик гнался за несбыточной мечтой, как за стрекозой, которая пугалась каждого шороха и тени.       Над ним больше не светит солнце. Он из плоти и крови превратился в пустое, бесхозное отражение.       «Я помню, как всех потерял»       432 года назад:       Десятилетний мальчик стоит перед оврагом, держа в руках закруглённый рогалик из хлебной лавки. Смотрел на эту тёмную дыру, ведущую в никуда.       Ты спрыгнешь или нет?       Хочешь наконец умереть?       Будешь жить или нет?       Хочешь смеяться или застынешь и будешь плакать вечно?       Ты хочешь увидеть радугу снова?       «Это стало началом»       По соломенному дому носился мальчик, грохая своими пятками по полу. В его редких колючих вишнёвых волосах застряла расчёска из зазубринок драконьих когтей.       — Нацу, подожди меня! — Кричала из-за угла неизвестная женщина.       Её тембр голоса был мягким и нежным. Она была разодета в белую тогу, закинутую за правое плечо, и тёмную длинную юбку до пола. А волосы были собраны в аккуратный розовый хвост. Её овал лица был точь-в-точь, как у маленького Драгнила. Она бегала за мальчиком, чтобы расчесать непослушные волосы Нацу.       Пятилетний мальчик спотыкался о свои длинные рукава и падал с каждым шагом. Мама настигла Саламандра и подняла к потолку. Он ёрзал и крутился, извиваясь как только мог.       — Мам, что опять, брат не хочет причёсываться? — В комнату зашёл десятилетний подросток, с солнечной улыбкой на лице.       Женщина покрутила мальчика вокруг себя, чтобы тот рассмеялся и перестал канючить. И обратила внимание на старшего сына. Тяжело вздохнув, она достала расчёску из волос и опустила мальца на пол. Нацу стартовал сразу же после высадки.       — Да, Зереф, тебе же скоро в Академию, а папа придёт сегодня пораньше, его бои на Арене Кайсинель сегодня отменяются, так что ты тоже не опаздывай.       Маг немного удивился тому, что его отец прибудет домой раньше положенного, но сразу же приободрился. Блеснув улыбкой, парень подошёл к углу комнаты и выглянул из-за него. Маленький вишнёвый чудик стоял около стены, плотно прижавшись и тяжело дыша. Его грудь вздымалась вверх и плавно опускалась. Он смотрел на дверь и видимо хотел напугать старшего братика, но сам от ухмылки Зерефа подскочил и шлёпнулся на землю.       — Нацу, я ухожу, не хочешь попрощаться? — прикрыл рукой свою улыбку и смешок, что бы брат не расстроился.       Мальчик встал и отряхнул коленки. Кажется, он сейчас расплачется, потому что надул губы и веки покраснели. Но выглянув из-за чёлки, он оскалил все свои молочные зубы и кинулся в объятья.       — Братик, захвати мне рогалик, пожалуйста.       Прижав к плечу маленькую хрупкую головку, Зереф прикрыл веки и вдохнул воздуха. Волосы Нацу пахли сладкими яблоками и его мягкие детские пальчики возились в черных прядях Драгнила-старшего.       Саламандр был ребёнок весёлый и любил всё потрогать, пощупать. Ему нравились красивые, никому не подвластные локоны брата. Чёрный — цвет воли и не имеющий границ.       Привстав, Зереф уже не мог отодрать брата от своих волос, и тот повис на нём.       — Нацу, я должен бежать.       Нахмурив лоб, мальчик подпрыгивая, меняя одну ногу на другую, подбежал к двери.       — Я буду ждать тебя, брат! — махая рукой, кричал в след уходящему тёмноволосому парню.       Это были последние его слова, которые я слышал в тот самый день.       — Достаточно? — кричал неизвестный. — Больно говоришь, каждый кого-то теряет, свыкнись с этим, Зереф!       — Не уходи, мама! Остановись, не говори это, Нацу! Перестань улыбаться!       — Зереф!       — Зереф, мальчик мой…       — Приди в себя!       — Аксилам, защити это дитя…       — Прошу, передайте Зерефу…       Прости…       Но мы не можем остаться с тобой.       Пожалуйста, продолжай жить, Зереф…       Десятилетний парень стоял перед оврагом, держа в руках закруглённый рогалик из хлебной лавки. Его светящиеся глаза погасли. Больше нет солнца, что освещало для него путь. Больше нет любви, что ушла оставляя кровавые следы.       Холодный дождь поливал его волосы, пробираясь к самым корням. Из его глаз капают слёзы, перемешанные с кровью. Его ноги подкашиваются, Зереф рухнул на землю. Белая мантия окрасилась в серые цвета и грязь липнет к его ногам и рукам.       Он не хотел осознавать жестокую реальность.       Больше всего на свете Император или как правильно десятилетний мальчик проживший четыреста лет нуждался в…

В семье

      «Я думал, что моему миру пришёл конец»       «Но…»       — Академия даёт вам временное убежище, господин Зереф. Соблюдайте все её правила и вы останетесь здесь.       Чёрноволосый парень стоял перед стариком, опустив голову вниз. Он слушал и не слышал одновременно, уши заложило. Ему было плевать, на сколько испорчена и беспощадна жизнь. Главное— что их больше нет.       Потревожил рассказ Мастера человек:       — Простите, тут тело уцелело одного из погибших и, — прошептал ему на ухо.       У дедушки глаза подскочили и он моментально кинул взгляд на ошеломленного Драгнила. Он без всяких раздумий кинулся к выходу. За дверями на столе лежал мальчик с вишнёвыми волосами без рук и ног. Его кожа была бесцветной, его веки были закрыты, а ресницы мокрые. Казалось, он снова шутит и хочет напугать брата.       Но это была реальность, где его нет.       Нацу больше не улыбнётся, не будет бегать и прятаться, пугать из-за дверей.       Потому что его нет.       Зереф подхватился и поднял на руки тело брата, он побежал со всех ног к залу. На его щеках выступали слёзы, он уже не мог их убрать, как бы не старался сдержаться. Его жестокая реальность и маленький мир, который существует лишь для другой стороны его радуги.       х777 год, 7 июля:       — Когда люди умирают, куда они уходят?       — Они не уходят, они всегда с нами. Когда я говорю: «Сегодня так тепло!» или «Какая красота»! Как думаешь к кому я обращаюсь?       — Разве это не просто разговор с самим собой?       Женщина повернулась, звеня ключами в сумке и поправляя свои светлые волнистые волосы, кивнула магу.       — Да, может и так…