Pointy things

Он узнал о ее проблеме с иглами во время очередной миссии. Самой обычной, будто ничего и не случилось. На самом деле, быстрый перелет с поста Альянса до нужной планеты — пышного мира Набу — прошел так спокойно и заурядно, что Хан Соло был уверен, что она получила ранение, чтобы просто напомнить им обоим, что их жизни все еще были постоянно под угрозой. Дела шли слишком гладко, слишком обыденно из-за отсутствия отрядов штурмовиков, и Лею укусило одно из тех существ, которых местное население держало в качестве домашних питомцев. Странные создания, гунганы (*). И еще более странной была человеческая женщина, помогавшая их маленькому анклаву сопротивления в скрытых уголках планеты. Пожилая женщина по имени Сабе, с острыми глазами, казалось, была не в состоянии отвести глаз от Леи, даже трогала ее волосы, будто бы знала ее. — Плохо чувствую себя на этой планете, — слабо заметила Лея, с опаской наблюдая за загрузкой «Сокола»; тут-то тварь ее и укусила. Хан воспринял это как знак, что им пора уходить, пока Чубакка отцеплял существо от девушки, злобно рыча на гунганов, чтобы лучше следили за своими питомцами. Чуи яростно защищал принцессу, можно было подумать, что он перед ней в неоплатном долгу. [Я в неоплатном долгу перед всеми, в кого ты влюбляешься], — когда-то пошутил Чуи, и Хан тогда не разговаривал с ним целый день. Чуи определенно получал удовольствие, когда Хан бесился над такими шутками. Чем больше Соло называл его ходячим клубком шерсти, полным клещей и с явным повреждением мозга, тем настойчивей Чубакка требовал объяснений, почему они все еще торчат тут; если, конечно, Хан не подхватил так мило окрещенный вуки «Альдераанский грипп». Но иглы, иглы — вернемся к проблеме с иглами. Хан затащил Лею на борт, проверяя все, пока они ждали Чуи; у него не было никакого желания прощаться с партнерами. Лея сохраняла спокойствие. — Все нормально, — сказала она; кровь окрасила ее белую блузку. — Прекрасно, — проворчал Хан, впиваясь глазами в ярко-красное пятно, попутно заводя двигатели. — Твои надзиратели меня убьют. — Мои надзиратели? — Мон Мoтма и компания, — пробормотал он. Под нос он спародировал то, что они обычно говорили ему — не обижай принцессу, не трогай принцессу, принцесса наивная, не смущай принцессу. Как будто единственное, что было у него на уме, так это подкатывать к принцессе. Они не отдавали ему должного уважения. Иногда он думал о других вещах. Иногда он думал о расчленении Трипио. С другой стороны, она была единственной, кто отправлялся на миссии за продовольствием. Лея была не из тех, кто сидит в ожидании, и, несмотря на то, что первое знакомство Хана с повстанцами было драматичным и представляющим угрозу для жизни, он понял, что свержение Империи заключало в себе большей частью ожидание возможности из разряда «одна на миллион». Чуи поднял трап, рыча что-то про то, что существо может быть ядовитым; Лея посмотрела на свою раненую руку: разодранная кожа, сломанные ногти, ссадины, порезы, обнаженные мышцы. Она смотрела на это с равнодушием. Отправив Чуи к панели управления, Хан встал, поманив за собой Органу. — Идем, — приказал он привычно-грубо. — Она становится зеленой или что-то в этом роде? — Не думаю, что оно было ядовитым, — заметила Лея, быстро следуя за ним к каютам экипажа. — Садись, — проворчал Хан, садясь на корточки, чтобы достать аптечку. Он рылся в ней, в то время как Лея села на койку, осторожно придерживая руку. — Хорошо, что ты не брезглива. Он подошел и сел рядом; слишком близко, подумала девушка, тут же напоминая себе, что, возможно, он больше был озабочен обработкой раны, чем чем-либо еще. Хан взял ее за руку и положил себе на бедро. — Хорошая попытка, капитан, — убрала Лея руку обратно. — Не волнуйся, принцесса, — парировал Соло. — Прикосновение к твоей ноге меня не волнует. Он перестал рыться в аптечке и повернулся к ней. — Тогда сдвиньте руку чуть выше, Ваше Высочество, — протянул Хан с усмешкой. Вспыхнув ярко-розовым румянцем, Лея сердито посмотрела на мужчину. — Ты… просто… не понимаю, почему я…. Ты…. Соло улыбнулся. — Дайте мне вашу руку, Ваше Красноречейшество, я не буду предпринимать никаких попыток, — поклялся он, протягивая свою ладонь. Лея повиновалась, и Хан положил ее руку на колено, предварительно разложив на нем бинты. — Хорошо, — пробормотал он. — Не слишком глубокая — надо нанести антибактериальный гель. Еще лучше будет продезинфицировать антисептиком на случай, если у этой твари было что-то ядовитое на зубах. Лея вздрогнула, когда Хан смыл кровь прохладной тряпкой. Она все еще была загипнотизирована кровью — сейчас она была очарована собственными ранами, видеть их заставляло ее чувствовать себя человеком. Ведь чаще всего ей приходилось быть в состоянии робота. Принцесса повернула голову и в этот самый миг увидела, как Соло взял шприц и направил его к ее пальцам. Казалось, он хотел сделать укол между ее мизинцем и безымянным пальцем. Хан был не готов к ее реакции. Игла была в его руке — и вот она вместе с шприцом отлетели на пол, острие покатилось по салону. Соло выругался, тряся рукой — по ней стекал антисептик. Он поднял на Лею полный ярости взгляд, но не успел ничего сказать. — Что ты делаешь? Ты собирался воткнуть в меня это? Не смей, — закричала она, пятясь назад. Она была уже далеко от него, зажавшись в угол, и кричала, подняв руку вверх: — Не смей! Ошеломленный, Хан просто смотрел на нее — Боги, ее лицо было не розовым от румянца, он было смертельно-бледным; он мог почти видеть ее кости через прозрачную кожу на щеках. — Это всего лишь антисептик, — начал Хан, подходя ближе. — Не подходи ко мне, — пригрозила Лея. Чуи что-то яростно проревел из глубины салоны, требуя разъяснений, по поводу чего был крик. Лея закрыла уши. — Чуи! — крикнул Хан. — Прекрати рычать. Он тут же пожалел об этом и поморщился. Лея закрыла глаза, тяжело дыша, будто у нее в легких кончился кислород. Она покачала головой. Соло осторожно подвинулся к аптечке и встал с колен. Он был в замешательстве. — Пойду скажу Чуи, что ты в порядке, — медленно сказал мужчина. Вуки же будет штурмовать каюту, чтобы оторвать ему голову, думая, что он что-то сделал Лее. Недоверчиво глядя на принцессу, Хан спросил с опаской: — Ты в порядке? Она не ответила, и Соло направился к выходу. — Нет, — сказала Лея хрипло, поднимая голову. — Нет, не оставляй меня одну, — внезапно стала она его умолять. — Не оставляй меня одну здесь. Она тут — она на полу. Смущенный, с опущенными руками, Хан еще несколько мгновений смотрел на нее, нахмурив брови. — Имеешь ввиду — иголка? — спросил он. Девушка кивнула. Он ошарашенно посмотрел на нее, а затем, не говоря не слова, опустился на колени и начал ощупывать пол вокруг. Он скользил руками, как слепой, его губы подрагивали от растерянности, досады и, возможно, страха; Соло проверял каждый сантиметр каюты, пока его палец не укололся о что-то, и мужчина снова выругался. Хан подобрал иглу, зажав ее в ладони и направив острие вверх. Он начал вставать вместе с незакрепленной частью шприца, но затем передумал. — Эм, Ваше… Принцесса? — начал он, немного заикаясь. Со стороны Леи донеслось бормотание, видимо, означавшее «Да, Хан?» — Игла у меня в руке, и я встаю с пола, — сказал он, чувствуя себя невероятно глупо. — Снова попытаешься воткнуть ее в меня? — Пожалуйста, просто убери ее, — слабым голосом сказала девушка. Нахмурившись, Хан отполз к другой части кабины и спрятал иглу, просто воткнув куда-то и напоминая себе не забыть выбросить ее. Затем он встал и пошел обратно к аптечке. Он неловко копался в ней и смотрел на Лею. Она присела, плотно сжав колени и держа руки позади себя. Ее глаза были красными, контрастируя с болезненно-бледным лицом — да, именно так она выглядела на Явине, на Явине после пребывания на Звезде смерти… Осознание пришло сразу. — Вейдер вкалывал тебе что-то, так? — отрывисто-грубо спросил Хан, но он не знал, как еще это сказать. Он не ходил вокруг да около, а просто спросил, и Лея посмотрела на него, встречаясь с его взглядом; в глазах девушки была черная пустота. Она смотрела на него, не мигая, а затем молча кивнула. Хан посмотрел на аптечку. Он вновь достал антибактериальный гель, эластичный бинт и обезболивающую мазь. Взяв это все в одну руку, мужчина направился к девушке. Хан сел рядом с ее ногами и ждал. — Лея, ты должна позволить мне хотя бы перевязать это, — сказал он. Она подвинулась к нему. Плечо принцессы касалось его, когда она осторожно протянула ему руку; Хан видел, как она дрожит при виде истерзанной плоти. — Не следует пренебрегать антисептиком, — рискнул он. — Мы не знаем, что там с укусом. Лея тут же потянула руку назад. — Не делай мне укол — не делай мне больно, — начала тут же она. — Это не сработает. Ты не уговоришь меня. Хан подождал мгновение, словно обдумывая что-то, а затем взял ее за руку и очень нежно потянул к себе. — Лея, — снова назвал он ее по имени.- Я ни о чем тебя не прошу. Ты на «Соколе». Принцесса закрыла глаза; ее голос дрожал. — Я знаю, — ответила она. — Пожалуйста, Хан. Я не могу… они… я не могу справиться с этим. Даже их вид… влияет на меня. Это было понятно без слов. Хан кивнул. Он пристально посмотрел на руку: какой бы ад вдруг не начался, он не заставит ее сделать укол, судя по ее ужасной реакции. Что бы не случилось, что бы с ней не делали — это было явно более травматично, чем он мог позволить себе представить. Мгновение он обрабатывал рану обезболивающей мазью, а затем откашлялся. — Если ты не можешь… выносить острые предметы, — начал он ровным голосом. — Как ты попала к врачу после…кхм, — Соло настороженно запнулся. — На Явине ты была в больнице 2 недели. Как же ее лечили, если она так реагировала на самый распространённый предмет медицинской помощи? Лея легко улыбнулась его эвфемизму. Она сжала зубы, не зная, отвечать или нет — девушка даже не знала, зачем отправилась на эту дурацкую миссию, хотя, приближалась годовщина уничтожения Альдераана… Ей надо было чем-то занять себя… — Я отказалась от любого лечения… с острыми предметами, — наконец призналась она. — А сращивание костей? — спросил Хан; у Леи точно были переломы. Органа покачала головой. — Я заставила их делать это старым способом, — хрипло призналась она. — Первый раз, когда они пытались сделать мне укол, я…я… Она начала кричать. Ей было так невероятно больно; медики были ошеломлены, застыв и не зная, что делать дальше, пока к ним не ворвался Риекан и не выгнал их всех прочь, пока не успокоил ее. Хан… Хану не нужно было знать об этом. Лея замолчала. Мужчина начал накладывать повязки. Он сосредоточился на своем занятии и, чтобы заполнить неловкую тишину, спросил: — Почему тебе не нравится Набу? Принцесса глубоко вдохнула и выдохнула. Она пожала плечами, стараясь не думать о той буре, что поднималась от ее живота вверх, старалась дышать спокойно и не расплакаться. Она ненавидела иглы. Ненавидела их, ненавидела, ненавидела… — Это странно, — прошептала Лея. — Мне кажется, будто я родом оттуда. Но я только однажды была на Набу, когда была очень маленькой. Мой отец взял меня с собой — мы посетили могилу одного его друга из Республики, — она замолчала и отвернулась. Она больше не могла говорить. Хан закончил перевязывать рану. Он помолчал мгновение, а затем перевернул ее ладонь, переплетая свои пальцы с ее, сжимая их мягко, но достаточно сильно, чтобы она могла почувствовать, что он рядом; нежно, чтобы не было больно из-за раны. Он поднял ее руку. — Ты провела месяцы в боли, лечась старыми методами, потому что не можешь выносить иглы? — спросил он. Лея вздрогнула — Соло даже несколько испугался. Ей приходилось терпеть страшную боль ради того, чтобы избежать укола обезболивающего — приходилось страдать, лишь бы избежать воспоминаний. Хан сглотнул. — Я ничего не чувствую после Альдераана, — сказала девушка. Ее пальцы дернулись в его хватке. Она не знала, почему рассказала ему об этом. Лея закрыла глаза, ее ресницы казались ей тяжелыми и горящими от подступавших слез. Она плотно сжала губы. Она хотела домой, но не могла — у нее больше не было места, которое бы называлось ее домом. Когда она чувствовала эту острую потребность снова оказаться дома, она… Да, с недавних пор, она обычно искала Хана и ругалась с ним. Хан поднял ее руку, чуть дергая ее. Когда Лея повернула голову и встретилась с его взглядом, она была удивлена тому полупрозрачному блеску его глаз и его словам: — Ты не можешь позволить ему сломить тебя этим. — Сломить меня? — выдохнула она с болью. — Сломить меня… — Ты испытываешь невероятную боль целыми месяцами из-за того, что он сделал с тобой на той станции? — прервал ее Хан. — Ты страдаешь? Но мучения не прекращаются. Ты никогда не выберешься из клетки. Но ты не можешь позволить ему победить. Ее губы разомкнулись. Это было не так просто — она не могла просто нажать на кнопку и положить конец мучениям, изменить то, что случилось… — Это расстройство, Хан, — сказала Лея отчаянно. — Психологическое. И я, — она заколебалась. — Мне нравится боль. Я онемела — я так онемела. И постоянно в таком состоянии. Я хочу чувствовать… хоть что-то. Внезапно он прижал ее руку себе к груди. — Ты чувствуешь это? Лея чувствовала устойчивый ритм сердца Хана, доносящийся сквозь рубашку; он был теплый, живой и надежный. Она сглотнула, не в силах убрать пальцы от гипнотизирующего ритма, и смотрела на его грудь, затем скулы, губы, нос, наконец встречаясь с глазами. — Да, — еле слышно сказала она. Соло прижал руку чуть сильнее. — В следующий раз, когда нужно будет сделать укол, разыщи меня, — хрипло сказал мужчина. — Я сделаю его. Я буду пытаться до тех пор, пока ты не сможешь преодолеть это. Он отпустил ее руку; Лея сжала ее пальцы, не зная, почему он так сделал — не понимая, почему она все еще чувствует биение его сердца на кончиках пальцев. Что здесь происходило — с ней, с ним? «Ох, — отчаянно подумала девушка, — что же происходит?» Почему он не ушел? Почему она не захотела, чтобы он ушел? Почему она добровольно отправилась вместе с ним, несмотря на то, что он заставил ее сломать внутренние барьеры и перевернул все с ног на голову? — И почему же, капитан, вы думаете, что у вас это получится? — уверенно спросила Лея. Хан пожал плечами и одарил ее победной улыбкой. — Потому что с моей потрясающей внешностью ты никогда не обратишь внимания на какую-то там иглу. К его облегчению, принцесса улыбнулась ему в ответ. — Кто-нибудь любил тебя так сильно, как ты любишь себя? — Пока нет, — язвительно ответил он. Что-то в его словах, сказанных ему ей, звучало будто пророчески. Они оба замолчали. — Пойду заверю Чуи, что не обидел тебя, — решил Хан, вставая с койки. Он уже был в дверном проеме, когда Лея окликнула его: — Хан? Он развернулся. Она не знала, как выразить то, что она думала. Хан не обращался с ней как с больной после того, как она вышла из себя. Он не издевался над ней, когда ей было нужно, чтобы он спрятал иголку от нее. Он не требовал объяснений, почему она так кошмарно себя вела, когда запуталась во всем этом. У него не было ни знаний, ни опыта по преодолению психологических травм — или ей казалось, что не было, — он еще не сталкивался с жертвами этого, и все же… — Спасибо, — тихо сказала Лея, надеясь, что он все еще уважает ее даже после такого всплеска эмоций. Он пожал плечами, нервно потирая скулу. Будучи «простым парнем», как он говорил о себе, он не любил, когда с ним обращались так радушно; просто не привык. Он не знал, как ему реагировать на это. — Знаешь, если бы я знал, что они… мучили тебя, — начал Хан без обиняков, — пытали тебя так… сильно… Я бы спас тебя без всякой награды. Он чувствовал себя полным идиотом в ту минуту, когда говорил это. Но Лея улыбнулась ему в ответ. Соло криво улыбнулся ей и развернулся, чтобы уйти — действительно уйти на этот раз, чтобы дать девушке возможность разобраться в себе. В коридоре, он прислонился к стене и опустил голову. С трудом сглотнув, Хан уставился на свои ноги — если всего лишь вид иглы приводил ее в такое состояние, какими должны были быть ее сны, когда она не принимала снотворное, когда делила каюту? Как она чувствовала себя, видя белые доспехи, черные шлемы и серые металлические стены? Была ли ее жизнь адом, наполненном переживаниями? Хан поднял голову, сделав глубокий вдох. Он был рад, что узнал о ее проблеме с иглами. Это научило его никогда, даже на мгновение подумать о ней как об избалованной, капризной и изнеженной царственной особе с симпатичным личиком.