Правда или Действие

Джен Леджер

Ты вообще не до конца понимаешь, почему решила отправиться на эту странную вечеринку в комнату ребят из группы, что ездила с вами на разогреве. Ты уже предчувствовала, что это не приведет ни к чему хорошему. Куперу ничего не сказала, потому что тот сразу бы установил контроль над тобой и твоим передвижением. Я же не его дочь, чтобы за мной так следить. И ты начала собираться, думая о том, что там будут и те, кого ты уже знаешь. За эти недели многое встало на свои места. Музыканты из My Darkest Days оказались не сатанистами, но имели свой стиль и подачу. Конечно, образ их жизни был прямо стереотипным для рокеров — алкоголь, сигареты, вечные танцы, непонятные девушки у трейлера. И ты даже могла представить, что происходило в этом трейлере, когда наступала ночь. Джон практически смирился со всем этим, даже пошел на контакт с фронтменом канадской группы. Мэтт Уолст, тот странный парень из темноты, тот, который странным образом умещал в себе одновременно: стеснение и распущенность. В нем было столько непонятного, но в то же время — весь как на ладони. Музыкант, красавчик вокалист, по которому проливают слезы фанатки, баловень судьбы. И самое ужасное во всем этом, что он был чертовски талантлив и обаятелен. Ты даже не могла понять, почему он тебе нравится. — Джен, ты куда-то собралась? — Раздался голос Кори, которая осторожно вошла в комнату. Куперы жили вместе, а ты, как принцесса расположилась в отдельном номере с большой и мягкой кроватью. Ты не умела скрывать что-то, тем более от Кори, ей можно было рассказать обо всем. Или почти обо всем. — Я хотела сходить… ну, на ту вечеринку у музыкантов разогрева. Туда идут и наши ребята из тех.группы. Только Джону не говори, а то он выйдет из себя, — ты натягиваешь на себя толстовку, рассматривая отражение в зеркале у кровати. За эти два года ты немного изменилась, тебе нравилось, что ты стала выглядеть старше, чем раньше. — Будь осторожнее. Ты со страхом смотришь на людей вокруг, восседая в кругу прямо на полу. Бен ушел полчаса назад, от чего тебе стало совсем не по себе. Теперь ты одна. Будь осторожнее. Ты чувствуешь себя загнанно, будто тебя зажали в углу, угрожая пистолетом, но ведь можно промолчать. Кого бы ты хотела поцеловать? Может, того странного парня, который настраивал гитару Бена перед концертами, либо Джона Купера, которого здесь, слава Богу, нет. Наверное, ты не думала об этом осознанно, только где-то в глубине души тебе тоже хотелось почувствовать себя нужной. Попробовать, что же такое — настоящая, пьянящая и всепоглощающая любовь. Есть ли на свете еще один Джон Ландрум Купер, который будет любить тебя так, как фронтмен Skillet любит свою жену Кори. И почему ты говоришь «Мэтт»? Наверное, потому что больше никого толком не узнала за эти недели, а он пару часов ошивался рядом, говоря о том, что «все будет хорошо». Страшно и стыдно одновременно, будто бы ты уже призналась, что любишь этого чудаковатого милированного канадца, который лучше связывал слова в фразы, когда был пьян. Он и сейчас пьян, ты это видишь и чувствуешь. Пахнет виски или чем-то еще, но ты не разбираешься в алкоголе. Уолст сидит близко, а тебе хочется провалиться на месте. И ты молишься, чтобы он к утру ничего не вспомнил. Будь осторожнее. — Поцелуй Джен, — говорит кто-то из друзей канадца, ты невольно вздрагиваешь, услышав свое имя. Первое, что хочется сделать — убежать, но от стеснения и мыслей «что люди подумают» ты просто сидишь, не дышишь, смотришь на парня рядом стеклянными от ужаса и волнения глазами. Он пьяный. Ты явно зря пожаловала на эту вечеринку, но теперь некуда деваться. Уолст обещает, снова говорит, что все будет хорошо, либо тебе просто уже кажется? Его слова никак тебя не успокаивают, а тот факт, что вы не одни… вовсе вселяет еще больший ужас. И он целует, пока ты сидишь с закрытыми глазами, будто вам по двенадцать лет. За эти секунды стараешься не думать ни о чем и ни о ком. И что странно — даже сейчас в твоей голове возникает образ Купера. Он бы явно был в шоке. Если он узнает об этом, то будет зол. Злее, чем обычно. Ты даже не понимаешь, что будет дальше, когда кто-то говорит, что нужно целовать иначе. Не успеваешь вдохнуть, потому что ощущаешь на своих губах жаркое дыхание, а затем язык Мэтта касается губ. Тебя будто прошибает током, сердце начинает биться быстрее, а ты не совсем понимаешь, почему тебе это нравится. Нравится, как он целует, будто есть с чем сравнивать. Будь осторожнее. Кажется, что чертов Мэтт Уолст и его вкус останутся с тобой навсегда. Думать трудно. Щеки горят. Тебе стыдно. От него так разит алкоголем. Внимание окружающих переключается, а ты не знаешь, что теперь. Как себя вести? Глаза начинает жечь, но ты не даешь себе заплакать, потому что это глупо. Ты не маленькая, зачем эти слезы? К чему? И ты просто, как загнанный зверек каким-то образом находишь единственную точку опоры в этой комнате — плечо парня, который пару минут назад перевернул твой мир. Мэтт что-то шепчет, а ты просто утыкаешься в его плечо. Запах табачного дыма заполняет легкие. Кажется, Уолст весь пропах своими сигаретами и алкоголем. Такой странный запах. Неприятный, но цепляющий за душу. И тебя успокаивает это все… Будь осторожнее. Ты хочешь уйти, вряд ли кто-то заметит, что Джен Леджер покинула комнату. Снова зазвучала громкая музыка. Вот только ты даже сейчас чувствуешь рядом с собой теплое дыхание канадца, в голове его приятный голос «все хорошо», его мягкие и теплые губы, его табачный запах… — Ты уходишь, Джен? — Снова вздрагиваешь, будто никто и никогда и не звал тебя по имени. Уолст стоит рядом, смотря прямо в твои глаза, от чего тебе становится совсем неловко. — Поздно уже, — отвечаешь ты, кивая, надеясь на то, что к утру никто не вспомнит об этом инциденте. Ты бы и сама хотела забыть. Выходишь в коридор, выдыхая тяжело. Уже думаешь, как ты будешь стоять в ванной комнате, срывая с себя эту чертову толстовку, которая, кажется, насквозь пропахла Мэттом и этим местом. Ты заходишь в свой номер, прислоняясь к двери спиной. Странное чувство. И тут раздается стук, от которого ты вздрагиваешь. Ты знаешь, кто за дверью. Открываешь. Мэтт даже ничего не говорит. Смотрит, а потом, когда ты уже хочешь узнать, зачем же он пришел, музыкант наклоняется к тебе, целуя. Пальцы упираются в грудь Уолста, пытаясь оттолкнуть, но ты меньше и слабее. Снова этот вкус на твоих губах и языке. Он целует жарко, заполняя собой все пространство вокруг. Ты не можешь ничего вымолвить, потому что парень сжимает твою шею, притягивая к себе. Воздуха совсем нет. Где-то в конце коридора хлопает дверь, но у тебя в ушах только стук собственного сердца. Ты боишься, что кто-то вас увидит, но еще больше боишься оставаться наедине с этим странным парнем, который дышит на твои губы. Господи. Он так близко. У тебя никогда не было парня в сознательном возрасте. Можно сказать, что сегодня ты впервые поцеловалась по-настоящему. Щеки горят от волнения, переизбытка чувств. И тебе это нравится.