Джен Леджер
Ты не понимаешь, что происходит с тобой последние дни. Это же настолько странно — довериться незнакомому человеку. Даже не просто человеку, а мужчине, которого ты практически не знаешь. У тебя были серьезные проблемы с общением, но Мэтт будто бы был исключением. Почему? Неужели дело в том, что он обратил на тебя внимание, но это не редкость с тех самых пор, как ты стала ударницей в известной рок-группе. Фанаты то и дело признаются в любви, пишут любовные письма. Чем Уолст отличается от них? Точнее сказать, чем он лучше? Он не может быть лучше, ты ведь его совсем не знаешь, а на первый взгляд перед тобой — типичный фронтмен мальчишеской группы. Ему так нравится купаться во внимании со стороны женщин, это же сразу видно. Ты невольно даже попала под это странное магическое влияние, когда однажды следила за концертом из-за кулис. Ему хватило пары минут, чтобы фанатки, пришедшие слушать о вере и борьбе, пищали от радости, когда красавчик, из группы на разогреве, подходил ближе и улыбался. Он так удачно вписывался в этот образ отвязного рокера красавчика, который засыпает с одной девицей, просыпается с другой. Наверное, если бы это были концерты My Darkest Days, то зрительницы кидали бы в Мэттью своим нижним бельем. «Ты просто очередная дурочка, которая подкупается на это». Купер устроил разнос, но тебе так не хотелось объяснять, что Мэтт делал у тебя на пороге номера. Просто ты и сама не понимала в тот момент, почему он пошел следом. Или же не хотела понимать. Только благодаря Кори, Джон не пошел в полный разнос, а он уже грозился выпнуть группу на разогреве из последних шоу. — Они перешли все рамки, — серьезно говорил Джон, — пьют каждый день, зазывают на свои вечеринки наших ребят, — взгляд мужчины уперся в тебя, но ты только молчаливо сносила порцию очередных лекций. — Джон, они молоды, — перебила мужа женщина, — все мы были молодыми, но только по-разному находили выход из слоившихся ситуаций. Мы нашли в себе силы бороться благодаря вере, а они… Ты невольно усмехнулась, потому что можно было подумать, что группа Мэтта явно прислуживает Сатане. Судя по их песням и поведению… — Они явно ушли куда-то далеко от этого, — Купер нахмурился, — Дженни, он тебя обидел? И тут все уставились на тебя. Кори покачала головой, Бен сжимал кулаки, видимо ревность взыграла, ведь ты не отвечала взаимностью на симпатию гитариста, а тут какой-то малознакомый парень сумел добиться поцелуя. И это они еще не знают, что их было два. Ты молчишь, потому что не хочешь рассказывать об этом Джону, Бену, Кори. У тебя же должны быть свои секреты, своя жизнь. — Не молчи, — включает папочку Купер, складывая руки на груди. Ты не хочешь рассказывать ничего, потому что наконец-то у тебя появилось хоть что-то свое, а не общее. Своя маленькая тайна и часть собственной жизни, где нет места никому. Так сложно иногда существовать в группе, будто это одна большая семья, где нет никаких секретов друг от друга. Ты действительно устала от этой гипер опеки. Ты же не их ребенок. — Он не сделал ничего плохого, — говоришь ты наконец, — даже если бы сделал, — откуда в тебе столько уверенности в себе? — Это же моя жизнь, моя. Жалкая попытка быть взрослой и самостоятельной. Купер удивленно смотрит, а Кори только понимающе кивает, мол, не переживай, он поймет когда-нибудь. И в твоей голове неожиданно все становится на свои места: Мэтт это возможность быть другой, быть обычной девушкой, а не вечным ребенком на попечении у Куперов. Уолст вытащил тебя из этого панциря и перевернул весь мир с ног на голову. Джон растерянно смотрит на тебя, потом на всех, первый раз в жизни он не представляет, что говорить и делать. Слишком долго ты была влюблена в него и слушалась, но теперь он будто потерял над тобой всякую власть. Ты уходишь к себе, слыша, как мужчина серьезно говорит что-то жене и Бену.***
Через полчаса к тебе приходит Кори, умоляя прогуляться где-то вне стен отеля. Ты согласно киваешь, потому что тоже хочется немного развеяться, отвлечься от всех этих мыслей. Женщина старается не сильно давить, но ты видишь, что она ждет адекватного ответа на всю эту ситуацию. — Джон злится на меня? — спрашиваешь ты, вздыхая, — просто не хочется больше обсуждать с ним это все. — Он скорее злится на Мэтта, — отвечает подруга, нажимая на кнопку лифта, — что он сделал то? Ты смотришь себе под ноги, пытаясь снова уйти от обсуждения этой темы. Тебе так не хочется объяснять Кори все то, что было вчера вечером в номере у ребят и в коридоре. Кажется, что если кто-то узнает об этом, то вся тайна разрушится, будто о вашем с Мэттом секрете узнают сразу все. — Ничего плохого. Правда, Кори, — выпаливаешь ты, переводя тему разговора в сторону концерта и детей. Ты отлично знаешь, как отвлечь подругу — начать говорить об Алексе и Касе. Прогулка длится недолго, но тебе этого хватает, чтобы хоть немного отвлечься от мыслей об Уолсте и вчерашнем инциденте. Кори соглашается остудить пыл Джона, а ты радостно улыбаешься, пока вы не возвращаетесь в отель. Лифт долго поднимается на нужный этаж, но только внезапно перед дверьми лифта появляется Мэтт. У тебя невольно приливает краска к щекам, ты чувствуешь себя немного виновато? Смешно, но именно это чувство сейчас отхватывает тобой с ног до головы. Стараешься дышать, что-то бормоча себе под нос, а потом быстро уходишь прочь. Мысли в твоей голове путаются, потому что никогда раньше ты не чувствовала себя настолько странно. Он поцеловал тебя вчера, а потом Купер его откинул в сторону. Наверное, Джон не должен был так поступать с ним, с тобой, с вами. «Господи, откуда эти мысли?» Кори неожиданно говорит, что забыла купить мужу содовой, будто в номере недостаточно запасов. Она куда-то уходит, а ты встаешь возле окна, разглядывая происходящее за окном. Вот Мэтт нервно выходит из отеля, закуривая, а вот Кори, которая о чем-то с ним разговаривает. «Надеюсь, что она не просит его держаться подальше». Ты уходишь к себе, молясь внутренне, чтобы этот день уже подошел к концу. В комнате тихо и спокойно, будто ничего не было вчера. Этих глупых поцелуев. От мыслей о них — на щеках появляется румянец, а ты кусаешь губу. С тобой подобное происходит впервые. Так нерационально и глупо, но у тебя никогда не было подростковой жизни, свиданий и отношений. Всю жизнь ты училась играть на ударных, а потом поехала в тур, хотя тебе не было восемнадцати лет. У сверстниц и одноклассниц бурная личная жизнь, в то время как ты колесишь по миру и играешь по пять часов в день на установке. Потом эта влюбленность в Джона, которая не давала взглянуть на мир вокруг в реальном цвете. Теперь же Уолст, такой «другой». Стук в дверь. «Если это он, то я ему нравлюсь». Наивно думаешь ты, вспоминая детские гадания, когда задавал вопрос, предполагая исход событий. Если угадал исход, то ответ на вопрос был положителен. Глупая. — Нам нужно поговорить, — говорит Мэтт, а ты пропускаешь его в номер, закрывая дверь. Смотришь на него снизу. Такой высокий. Под глазами видны небольшие синяки от усталости и недосыпа. Невольно понимаешь, почему он так нравится фанаткам — симпатичный, а какие глаза. Наверняка в них утонула, по меньшей мере, каждая вторая, что смотрела на Мэтта. Парень что-то бормочет, но ты вдруг решаешь все за вас — обнимая его за пояс. Тебе так не хочется думать о том, что это неправильно. Просто первый раз в жизни ты счастлива без Джона… Руки канадца обнимают тебя, от этого по коже ползут мурашки. Твою грудь наполняет знакомый уже запах табачного дыма и одеколона. От него так приятно пахнет, что ноги подкашиваются, а еще ты до сих пор не веришь в реальность происходящего. — Я хотел извиниться, — говорит Мэтт, поглаживая тебя по волосам, — не хотел тебя обидеть. И ты поднимаешь лицо, смотришь в его глаза выжидающе. Он не хотел тебя обидеть. Он тебя точно никогда не обидит, верно? И ты как-то неловко тянешься, чтобы поцеловать его в щеку, сказав, что-то вроде: ничего страшного. Я тебе верю. Мэтт же берет ситуацию в свои руки, целуя в губы ласково. Снова ты попалась. Опять хочешь оттолкнуть, ведь это как-то неправильно, но не можешь. Вкус сигарет уже на губах и языке. И это так дико и непохоже на тебя. Что стало с той Джен Леджер, которая пару дней назад и не думала, что будет целоваться с малознакомым парнем? — Все в порядке, — шепчешь ты, не замечая, как крепко сжимаешь пальцами толстовку канадца. Жалкая попытка продлить этот момент и уйти от реальности. Все это неправильно правильно.