Одна из немногих

      Комната приобрела размытые очертания и сменилась серой стеной, залитой оранжевым светом солнца.       — Мы в нелюдимом переулке, но там, в буквально нескольких метрах, оживлённая улица. — Мужчина положил свои руки на мои плечи и развернул. Недалеко, в конце узкого каменного коридора, светилась щель и в ней мелькали силуэтами люди. — Почувствуй человеческий запах, дитя. — Он подтолкнул меня, и я пошла вперёд.       Этот запах был другим. Я чувствовала сотню разных: одни сильнее, другие слабее, одни сладкие, другие горчили. Я и раньше неплохо ощущала запахи, но сейчас всё иначе.       Когда мы впритык подошли к расщелине, Рейнхарт прошептал:       — Выбери человека, запах которого понравится тебе больше всего. Мы последуем за ним, и ты сможешь насладиться его кровью сполна.       Во рту скопилась слюна, клыки увеличились в размерах. Жажда была другой, была бешенной. Я хотела все эти силуэты, я хотела выпить так много крови, чтобы от неё стало плохо.       А ещё…       А ещё я хотела убивать. Безудержное желание. Зверское и дикое.       — Только держи себя в руках на людях, дорогая. Всё-таки наше существование — секрет.       Я обернулась к нему. Сейчас мужчина был одет слишком просто и неброско, в отличие от того же ужина. И когда он успел? Длинные платиновые волосы были собраны в хвост, опускались по правому плечу вниз. Солнцезащитные очки прикрывали большую часть его лица. Бежевая ветровка и такая же майка, тёмные джинсы и кроссовки. Выглядел он совсем иначе. Молодым и беспечным. Но в его движениях, в его мимике читалось превосходство, читалось величие. Скрыть свою сущность под одеждой выходило плохо, но для невнимательных прохожих такой трюк удастся.       Он щёлкнул пальцами — и тотчас на моих руках появилась стопка одежды.       — Переодевайся. Я скрою нас от посторонних глаз. Лучше не привлекать внимание.       Я повернулась к Рейнхарту спиной, положила одежду на так подходящий здесь каменный выступ и уже завела руки к молнии позади, но мужские руки опередили. Тихий звук скользящего замочка по зубчатым металлическим линиям. Его ладони погладили кожу на пояснице, скользнули вверх и, поддев широкие шлейки платья, опустили его по рукам. Оно упало в ноги.       — Теперь твоя кожа настолько прекрасна, что её не нужно скрывать длинной одеждой. — Я повернулась к нему. Его янтарные глаза светились за тёмными стёклами очков. — Ты пахнешь иначе. Ты стала смелее, ты стала увереннее и безумно сексуальной, моя маленькая девочка. Используй это, чтобы стать истинным вампиром. Начни причинять боль людям, очерни своё сердце, почувствуй вкус своей силы. — Его слова были сладки, его слова заставляли верить, заставляли желать того, о чём он говорит.       Отведя взгляд от расплавленного золота, я быстро взяла и надела одежду. Синие джинсы, слегка просвечивающая блузка. Туфли остались те же.       Рейнхарт лёгким движением пальцев снял заколку с моих волос, и они рассыпались по плечам. Его пальцы задержались на коже шеи всего на секунду.       Взяв за руку, он увлёк меня за собой в толпу людей.       Запахи вихрем проносились рядом. Оживлённая улица была похожа на сосуд, по которому со скоростью бежит кровь. Действительно, лишь пакеты с кровью. Неправильные мысли, но о другом я думать просто не могу. Будто разучилась.       Но почему? Что же это? Слишком дико, слишком по-животному.       — Девушка в красной жилетке, — произнесла я, дернув Карлхайнца за рукав. Он кивнул.       Люди все такие разные. Худые, толстые, с идеальной кожей, одеждой, волосами или же отнюдь нет. Взгляды — оживлённые, азартные, печальные, потухшие. Кто-то идёт ровно, красиво держа спину и взирая слегка с презрением на всё их окружающее. Они будто кричали: «Мы тут! Мы индивидуумы! Мы не часть этой толпы». Кто-то шёл, повесив голову, спеша и периодически вздыхая. Им надоело жить, им скучно? Возможно.       Это всего лишь типажи. Они смешивались в людях.       Но та девушка понравилась мне. Я чувствовала запах — лёгкий, бодрящий, со слабой сладостью. Я чувствовала в ней нежность, какую-то простую красоту. В её движениях, в её дыхании.       Она свернула, и мы ускорились, поспевая за ней. Через ещё один поворот, оказались в переулке средней ширины. Отсутствие людей несказанно радовало.       Девушка остановилась и повернулась.       Мы замерли.       — Прошу прощения, вы преследуете меня? — она хотела говорить уверенно, но голос дрожал.       Рейнхарт облокотился на стену и снял очки.       — Да, дитя. — Расплавленное золото поглощало, затягивало. Она в растерянности смотрела на него, выпустив из рук небольшой пакетик. Из него выкатилась бутылка воды, показались края рисунка и карандаши.       Я медленно подошла и присела около неё. Девушка вышла из оцепенения и резко присела вниз, впопыхах пытаясь собрать содержимое пакета.       Я взяла её за руку и потерла подушечками пальцев по коже запястья. Меня всегда это успокаивало.       Наши взгляды пересеклись.       — Моё имя — Эми, а твоё? — спросила я у зачарованной теперь уже моими глазами.       — Малия, — тихо произнесла она. Свободной рукой я взяла рисунок и начала его рассматривать. Лучи уходящего солнца освещали заполненный единицами парк. Красиво и ярко. Жизнь в её спокойном течении.       Люди — не еда. Однако нам не посчастливилось стать для них хищниками.       Брюнетка с зелеными глазами смотрела на меня долго. Весьма долго.       — Я нравлюсь тебе? — спросила я, начиная понимать, что мы — высшие существа — так идеальны неспроста.       Это как капкан для глупых людей.       Её сердце билось слишком быстро и близко. Через загорелую кожу чувствовала бег крови по сосудам.       Хочу. Как же хочу высосать её до последней капли.       Я погладила брюнетку по щеке и закрыла рот рукой, отклоняя её голову. Резко прижав девичье тело к своему, впилась клыками в её плоть. Вскрик жертвы превратился в отрывистый стон.       Её кровь такая живая, такая вкусная, такая настоящая. Клетки моего тела сами будто ожили.       Она слабела на моих руках. Нужно остановиться, но я… Я… Я не могу.       «Эта девочка хочет жить. Позволь ей. Позволь!» — кричал голос внутри.       Как же легко его не слушать.       Но я ведь не могу! Не могу! Не могу…       Разве я могу убить такого светлого человека, как она? А я искренне верила, что она такая.       Но злоба и обида на жестоких людей, которые издевались надо мной в доме Луэн, слепила. Они были жестокими, желающими причинять боль. Но люди ведь не все такие? Но я слишком зла. И эта злость излилась на неповинную и хрупкую девушку.       Я отпустила мёртвое обескровленное тело вниз и медленно встала.       Я убила. Убила… Бесконтрольная жажда ослепила и победила.       — Ну, Эмили, каковы ощущения? — с нотками злорадствования спросил Рейнхарт.       Резкий разворот и перемещение. Моя рука на его шее с огромной силой прижала мужчину к стене.       — Ты должен был меня остановить, — процедила сквозь зубы, смотря на его обувь. Не могу в глаза. Не могу. — Знаешь ведь, что от чувства вины мне теперь не отделаться.       — Зато, моя девочка, — мужчина приподнял моё лицо, — теперь ты выместила всю обиду, что так долго в тебе копилась. И если тебе её так жаль, ты можешь подарить девчонке подобие жизни, обратив своей кровью, обратив в фамильяра. Только вот жизнь эта марионеточная. — Его голос хрипел из-за малого количества поступаемого воздуха, но вреда ему подобное удушие не приносило. Глаза короля сузились, зрачки расширились.       Тьма чернильным пятном разлилась в моём сердце.       — Нет. Уж лучше смерть. Я не сделаю этого. — Я отпустила его и исчезла, переместившись в свою комнату.       Присев на кровать, посмотрела на часы. До урока Рейджи ещё было время.       Странная смесь чувства удовольствия и вины терзала внутри.       Первое преобладало.       Но всеми фибрами души я знала, я была уверена, что не права.       — От тебя пахнет человеческой кровью, — раздался в комнате голос.       — Я убила девушку, Шу, — спокойно сообщила я, поднимая на него глаза. Он стоял поодаль, но сделал пару шагов ко мне и присел рядом на кровать. — Не смогла себя контролировать. — Я положила руку на лоб. — И, если честно, думаю, что не смогу и впредь.       Он молчал, смотря, как и я, в стену напротив. Потом всё же заговорил:       — Для вампира жизнь человека ничего не значит. Мы убиваем просто потому, что нам захотелось. Ничего странного в этом нет, — произнёс размеренным тоном.       — Я понимаю это, но… — Всё же повернулась к нему и посмотрела в спокойные глаза. — Я была человеком, Шу. И мне кажется такой поступок в корне неверным. Эта девушка была ни в чём не повинной и такой чистой, что ли. А я выместила на ней злобу и обиду, которая засела во мне из-за того, что происходило в доме Луэн, — мой голос затих на последних словах.       Немного сумасшедшая улыбка исказила лицо.       — Шу, фамильяры ведь становятся безвольными и марионеточными существами в руках вампира?       — Ты что-то задумала? — спросил он, слегка сузив глаза и напрягшись.       — Похоже, я знаю, что заслужила госпожа Луэн.