Одна из немногих

      Лестница казалась бесконечной. Мы шли медленно, и это очень помогало. С каждым шагом, ощущая тепло отца своей рукой, я становилась увереннее. Нелепая дрожь отступала, сменяясь ясным ощущением приближения на самом деле желанного момента. Осталось совсем немного — и узы скрепят меня с любимым человеком. И из-за заключённого Шу соглашения опасений стало меньше.       Последние шаги — и перед нами рапахнулась дверь. Сотни стульев, стоящих в ряд с двух сторон от протяжённой красной дорожки, ведущей к белоснежной арке. Она, как и всё вокруг, была украшена нежно-голубыми цветами и мельчайшими яркими фонариками. Они дарили белый свет полночной темноте. Сотни незнакомых лиц повернулось ко мне — и страх на секунду окатил волной. Но он прошёл так же быстро, как и возник. Потому что всё моё внимание привлёк Шу.       Он стоял около алтаря в чёрном костюме с белоснежной рубашкой, в начищенных лаковых туфлях. Он стоял, он улыбался, и я в который раз убеждалась, что теплее его улыбки в мире ничего не существует.       Рядом был Рейджи с обычным непроницаемым выражением лица. Глянув на него, я даже хихикнула, а он, заметив это, слегка отвернулся. И да, уголок его губ явно приподнялся.       Около своих сыновей стоял Карлхайнц. Тоже в тёмном костюме, с собранными волосами и премиленькой улыбкой. С ним стояла женщина. Ни разу её не видев, я узнала её моментально. Криста. Безумно похожая на Тоуго, тоненькая, невысокая, в бледно-розовом невесомом длинном платье с белым пояском. Платиновые волосы, лишь частью собранные вверху, острые черты маленького лица. Белая роза мира демонов.       Она что-то прошептала губами и хотела шагнуть вперёд, но Карлхайнц настойчиво удержал её, произнося неразличимое сжатыми губы.       Эшли стояла со стороны невесты. Она показывала довольство всем своим видом и лучезарной улыбкой.       — Эх, белый ей тоже к лицу, — услышала я весёлый голос и повернулась: Райто с остальными братьями сидели на первом ряду. Я слегка кивнула им. Мы остановились. Отец поцеловал меня в лоб и встал около своей жены.       Шу подал мне руку, и я шагнула на небольшое возвышение. Мы посмотрели друг другу в глаза.       — Ты потрясающе выглядишь, — прошептал он на ухо. Мы повернулись к алтарю, и только тогда я обратила внимание, что за ним никто не стоит. Но уже через секунду туда уверенно проследовал Карлхайнц.       — Рад приветствовать всех собравшихся здесь в эту знаменательную ночь, — звучно заговорил он. — Эта полночь станет началом союза моего старшего сына Шу и Эмили. Девушки с прародительской кровью в жилах; — в зале начали перешёптываться, — девушки, рождённой от союза Тсукинами и человека; девушки, ставшей вампиром. — Перешептывания превратились в настоящий шум. Рейнхарт с улыбкой наблюдал за этим, а я — с пониманием его укрепляющегося положения. В его роду появится прародительская кровь. Никаких пререканий отныне не будет. Потом он манерно поднял правую руку вверх, и все постепенно умолкли. — Итак, начнём церемонию.       Белые огоньки изменили свой цвет на фиолетовый. Между рядами они и вовсе погасли, погружая гостей в непроглядный сумрак.       — Пусть те, кто кровью не родны, объединятся ею. — Постепенно, будто образовываясь из невидимых нитей воздуха, появилась золотая, украшенная рубинами глубокого алого цвета чаша. И рядом с ней на поверхности алтаря возникли небольшие серебряные ножи. Я знала, что нужно делать, Шу тоже. Мы уверенно взяли их, протянули друг другу левые запястья и глубоко надрезали кожу над золотой чашей. Кровь заструилась вниз, смешиваясь в ёмкости. Глаза многих присутствующих засияли. Наши раны зажили практически одновременно. — Пусть луна станет свидетелем и защитником этого союза. — Карлхайнц поднял чашу над собой, и все взоры устремились в небо. Белый диск начал окрашиваться в цвет крови. — Согласен ли ты, Шу Сакамаки, взять в свои жёны Эмили Микото Тсукинами?       — Согласен, — произнёс он спокойно и уверенно, глядя прямо в мои глаза.       — Эмили Микото Тсукинами, согласна ли ты взять в свои мужья Шу Сакамаки? — спросил Рейнхарт.       — Согласна, — произнесла я давно известный для многих ответ. Но от этого слова стало невероятно тепло и хорошо внутри.       — Пусть ваше согласие закрепится кровью под светом алой луны. — Рейнхарт опустил чашу и протянул её Шу. Он сделал один большой глоток и передал её мне. Я поступила также. Удивительный вкус был у этого смешения. Я чувствовала нотки сладкого вкуса Шу, но свои собственные разобрать не могла. Ни то горькие, ни то приторно сладкие.       И вновь словно из воздуха прямо перед нами появились два обручальных кольца. Из белого золота, они сверкали под кроваво-фиолетовым светом. Мы надели их на безымянные пальцы друг друга.       — Да будет так! — громко произнёс Карлхайнц.       Мы с Шу сделали маленький шажочек друг к другу и поцеловались. Слегка, с ощущением крови на губах.       Луна вновь приобрела свой родной цвет, фонарики зажглись белым. Зазвучали аплодисменты, а мы всё смотрели друг на друга, ощущая закреплённую ритуалом нерушимую связь. Казалось, что наши души стали едины и лишь по принуждению делили два тела.       В саду был организован огромный белоснежный купол. И все гости под предводительством нас направились туда.       Мы с Шу стояли за высокой, оплетенной голубыми цветами стойке. И по обычаю принимали подарки. Всевозможные конверты, коробочки с украшениями, подарочные пакеты разных размеров. Мы мило улыбались и благодарили каждого, хотя множество этих лиц просто были незнакомцами для меня. У Шу же дело с этим обстояло лучше, но я прекрасно понимала, как бы он хотел сейчас исчезнуть отсюда.       Особенностью официальной части у вампиров было минимальное общение, и происходило всё достаточно быстро. Весьма забавно, но в традиции проведения ритуала значилось, что нужно оставить молодожёнов как можно раньше наедине, чтобы в объятьях друг друга под покровом ночи они смогли окончательно закрепить свою связь. И это действительно не было глупостью, потому что я явственно ощущала, как всё моё тело просило уединения с мужем. С мужем? Немного странно пока даже в мыслях называть так Шу. Нужно привыкнуть.       Все подарки были подарены, все благодарности получены. Гости стали расходиться. Эшли и Сейджу душевно попрощались с нами, очень по-родственному обнявшись с Шу. И ему это было явно приятно. Когда они ушли, я сумела отыскать взглядом Тоуго, и картина, которую я увидела, честно говоря, меня удивила. Он крепко сжимал Кристу в своих руках, удерживая её от недалеко стоящего Субару. Женщина что-то кричала, резко переходя на бормотание. На её глазах блестели слёзы.       Я двинулась в их сторону, но Шу придержал меня, отрицательно махнув головой.       — Криста психически не здорова, Эми. Ты тут ничего сделать не сможешь.       — Я… — Моё тело замерло, и я не могла отвести взгляд от них. Осколком боли в моё сознание врезалось выражение лица Субару. Острый слух частично улавливал слова Кристы: «Лучше бы ты не рождался! Ты осквернил меня! Ты…» Как можно так говорить о своём сыне? — Шу, пусти меня. — Я осторожно отцепила его пальцы и направилась к ним.       — Криста, мы немедленно возвращаемся! — громко сказал Карлхайнц. На его счастье даже заинтересовавшихся происходящим гостей быстро выпроваживал Ричард. Так что свидетелей практически не было.       — Погоди, Карлхайнц… Я, я не хотела. — Она повернулась к мужу и положила свои ладони на его лицо. — Почему ты здесь, я думала, что я одна… Это ведь были не твои руки!       Она увидела, как я приближаюсь и замерла, медленно, с непониманием во взгляде протянула руку ко мне.       — Александрина, Александрина… — шептали её губы.       Я нежно взяла её ладонь своими двумя и подошла ближе. Она перестала бушевать и вырываться, Тоуго отпустил её.       Она смотрела на меня большими глазами, цвета крови, как у её сына. Они так похожи, и вдвоём будто розы, до нежных лепестков которых нужно касаться с такой трепетностью, как до крыльев бабочки. Одно неверное движение, и она больше никогда не взлетит.       — Я её дочь, Криста, — произнесла я как можно более мягко, и она понятливо кивнула. — Скажи, только спокойно, почему ты считаешь своего сына тем, кто осквернил тебя? — начала внушать я.       — Он плод запретной любви. Любви, против которой выступало само общество, — быстро заговорила она.       — Но ты же любишь своего мужа? — Коснулась я её щеки, убирая выбившийся локон за ухо.       — Я люблю своего брата, всегда любила. — Её глаза наполнились слезами, и она слегка повернула голову к Карлхайнцу.       — И теперь ты единственная его законная жена. — Движением руки я вынудила её вновь посмотреть на меня. — И, пойми, твоего ребёнка не отвергает общество. Ваш брак не отвергает общество. Моя мать была замужем за своим старшим братом, и их ребёнок считался бы даром свыше, продолжением чистой крови. Криста, считай, что твой ребёнок тоже продолжение чистой крови.       — Но это… Это ведь его эксперимент?! — начала она повышать голос.       — Нет, нет, нет, — быстро заговорила я лживые слова, обхватывая её лицо и заставляя смотреть прямо в мои глаза. — Ты любима, и твой ребёнок — плод вашей любви, ни меньше, ни больше. И ты должна относиться к нему как к самому дорогому, что у тебя есть.       После произнесённых слов её ноги подкосились.       — Да, — только и успела согласиться она, теряя сознание. Субару подхватил мать и прижал к своей груди.       Он смотрел на меня, пребывая в полной растерянности и непонимании. Но, видимо, где-то в глубинах своего сознания он всё же понимал, что я сделала. Правда уверенности в успехе я пока сама не имела.       — Значит, ты можешь использовать свою силу во благо и исцелять душевные болезни, — задумчиво произнёс Карлхайнц, рассматривая лицо своей жены.       — Единственный, кому эта сила принесла хоть какой-то вред, был именно ты. И то, лишь в осуществлении твоих коварных планов, — произнесла я. — Ты и сам понимаешь, я использую её лишь в качестве защиты.       Он посмотрел на меня, слегка касаясь пальцами подбородка. Его рука потянулась к моему лицу.       Шу оказался рядом и взял за руку. Мы исчезли в тот же момент.       Мы перемещались дольше, чем секунду. И когда я открыла глаза, очень поразилась виду сквозь стекло. Передо мной расстилалась вода, и дома вырастали словно из неё. Многочисленные мелкие водные ответвления, словно нити паутины, проходили между сооружениями. Утреннее солнце тихим рыжим светом колебалось на волнах, освещало лучами светлые стены домов, серые каменные мостики. Странные удлиненные лодки и небольшие пассажирские катера качались на воде, привязанные к торчащим из неё деревянным, подгнивающим столбам. Красиво и так нереально.       — Ты не перестаёшь удивлять меня, Эми, — прошептал Шу, обнимая со спины. Я подняла руку к его щеке и повернула голову, слегка задирая её. Наши взгляды встретились, мы глубоко вдохнули. — Мы в Венеции.       — Ты удивляешь меня не меньше. С каждым днём. Всё больше и больше, — шептала я, поворачиваясь. Его пальцы скользнули по коже моей руки, по плечу, спустились к ключице, очерчивая выступающую кость, провели полосочки по шее. Невесомо, словно касающийся шёлк. Я задышала, часто-часто, обхватила его лицо двумя руками и посмотрела в синие глаза.       — Я люблю тебя, Шу.       — Миссис Сакамаки, — произнёс он, приближаясь и ухмыляясь. — Моя любовь. — Сердце наполнилось тягучей сладостью. Наши губы соприкоснулись, лёгкий поцелуй стремительно становился глубже. Не разрывая его, он снял пиджак, ослабил галстук. Шу прижал меня к себе, обнимая за талию, я ухватилась руками за его шею. — Моя жена, — прошептал он, нагоняя тумана в голову. Я стянула с него галстук, поцеловала в шею, и быстро расстегнула рубашку.       Упираясь ладонями в его грудь, я подняла голову вверх.       — Я хочу тебя так сильно, что мне сносит голову, — полушепотом сказала я, прижимаясь к нему. Шу улыбнулся, обошёл меня и, даря лёгкий поцелуй в шею, подцепил шлейки платья пальцами. Оно упало к ногам. Он поднял меня на руки и осторожно уложил на кровать. Он удерживал своё тело одной рукой, вторая скользнула между моими бедрами, пробралась под ткань трусов. Я повернула голову, зажмурившись.       — Х-ах, — усмехнулся он, ощутив сильную влажность. Шу оказался прямо надо мной. — Я чувствую то же самое, — произнёс он. Шу развёл мои бёдра, потянул на себя и усадил на свои. Уже сама я ощутила его желание.       Наши губы вновь соприкоснулись, руки бродили по телу друг друга, оставшаясь одежда стремительно исчезала.       Когда мы слились друг с другом, перехватило дыхание у обоих. Такого единения до сих пор мы не ощущали.