Одна из немногих

      — Вы вовремя, — произнёс Субару, и красные глаза остановились на моём лице. Испуганные, отчаянные, с еле уловимой надеждой.       — Криста… — сразу догадалась я. Разочарование охватило, и примеры неприятных последствий внушения возникли в голове. И даже не хотелось узнавать, какой из вариантов окажется правдивым.       — Она ведёт себя вполне адекватно, но в голове её полнейший кавардак. Будто бредит.       — Слишком много несостыковок, милая. Плохо продуманное внушение незнакомому человеку, — прозвучал голос Рейнхарта откуда-то сверху. Я подняла голову и увидела его, стоящего на лестнице, опирающегося двумя руками на перила. Облачённый в вязаный свитер и тёмные штаны, нацепивший тонкие очки на переносицу, он был сильно похож на учителя. И под высокомерным взглядом янтарных глаз я чувствовала себя маленькой девочкой, которой тыкают в нелепую ошибку. А она стоит и не понимает, как вообще можно было так оплошать.       — Я исправлю это, — с вызовом бросила, желая поскорее избавиться от его самодовольства. Рейнхарт оттолкнулся руками от перил и отошёл на шаг назад.       — Милая Эмили, я с удовольствием посмотрю, как ты это сделаешь. — Он переместился, оказался прямо передо мной, пальцами задирая подбородок, и шепнул прямо в губы: — Твоя сила уникальна, и то, как ты её используешь, весьма увлекательно.       — Рада, что могу продолжать веселить тебя, Тоуго, — отрезала я, отходя в сторону, к Субару. — Приведи меня к ней, — попросила я его. Посмотрела в глаза и почувствовала укол вины. Может, лучше было бы и не вмешиваться?       Он крепко взял меня за руку, и всё перед глазами размазалось, уже другими красками возникая образами новой комнаты. Обычная, похожая на мою, в нежных бежево-кремовых оттенках. Криста в одной ночной рубашке сидела на полу, обхватив голову руками. Её ноги сошлись клином в коленях, спина сильно сгорбилась, пальцы с силой сжимали волосы.       — Любима и рёбенок любим — эта истина неоспорима, я в ней не сомневаюсь, но он никогда не был рядом с нами, другие дети, холодность ко мне, я не помню любви, её не было. Или была? Но какая? — быстро бормотала она. На белоснежную ткань падали слёзы.       Сердце защемило… Как исправить это? Внушать? Но я действительно знаю очень мало деталей. Как охватить такую огромную жизнь?       Я медленно подошла к ней и присела на колени сбоку. Мои пальцы потянулись к ней, в сомнении замерли в паре сантиметров. Я перевела дыхание, собрала решимость и всё же осторожно положила ладонь на её худое плечо. Криста вздрогнула, подняла голову и уставилась на моё лицо.       — Твои глаза породили этот хаос, дитя Александрины, — прошептала она простую истину.       — Хаос, который они могут и устранить, если ты захочешь, — вырвались слова. В голове мелькнула безумная мысль.       — Избавь меня от боли. Я не могу больше, — произнесла она так, словно хотела попросить об этом уже давно, только не знала кого. Она говорила честно и просто, с умоляющей интонацией. Глупая мысль начала пускать корни.       — Скажи мне: ты предпочтёшь реальность с болью или жить в выдуманной, но счастливой фантазии? — спросила я. Она подняла ладони и обхватила ими мою руку.       — Фантазию, придумку. Пожалуйста. Я не хочу больше причинять боль своему сыну. Я помню все те несправедливые слова, которые говорила ему. Только тогда я не понимала, что они являются таковыми.       На протяжении всего нашего разговора я ощущала присутствие ещё троих за моей спиной. Но Криста заметила их только сейчас. И при взгляде на мужа и сына ей стало настолько не по себе, что её забила крупная дрожь, и она отвернулась, спрятав лицо в ладони.       Я повернулась к наблюдателям. Шу стоял в глубокой задумчивости, Субару сильно переживал, а Рейнхарт был как обычно самодоволен с играющим в глазах за тонкой оправой очков интересом.       Информация о её жизни. Где я могу её раздобыть? В мыслях окружающих её людей. Вампиров… Кровь!       Как Рейнхарт смог передать мне знания о вещах в мире, так и я смогу получить знания о ней.       Я медленно встала, мгновенно переместилась. Мои глаза устремились взглядом в янтарь.       — Дай мне своей крови со всей информацией о Кристе, — внушила я.       Рейнхарт расплылся в улыбке. Одобряющей.       — Так и быть, — произнёс он одолжением, будто у него был выбор. Надкусил своё запястье и протянул мне.       Сладость королевской крови опьяняла запахом. Голова закружилась, клыки мгновенно увеличились в размерах. Я притянула конечность к губам, шумно вдохнула и жадно впилась в неё.       В голову забросило миллион картинок. Возбуждение охватило, негой заполняя всё существо. Свободная рука Рейнхарта обхватила меня за грудную клетку и прижала к телу. Слух уловил еле различимый вздох короля.       Раньше такого жара от его крови я не испытывала.       — Теперь, дитя, — шептал он в мои волосы, — когда твоё тело и душа связаны с другим мужчиной, подобное сладострастие будет кружить голову сильнее. Найди в себе силы не поддаваться искушению и остаться верной.       Его слова ударили в голову. И я со страхом осознала, что желаю его с невероятной силой. И этому не хотелось противостоять. Этому хотелось поддаться. Хотелось, чтобы он заполучил всё моё тело без остатка.       Я отстранилась. Голова кружилась. Взгляд не хотел фокусироваться.       — Учту, — произнесла я сорвавшимся голосом. — Спасибо.       Я посмотрела на Шу. Он кивнул. Одобрительно. Я всё же не поддалась.       — Су… — не успела я даже произнести его имя, как он уже притянул меня за локоть к себе. Слегка наклонился, подставляя шею.       Я безо всяких церемоний впилась клыками в голубые вены. Снова картинки, снова желание. Он ещё так крепко прижал к себе. Отстранилась как в тумане. Картинки начали сплетаться нитями в единое полотно.       — Криста… — Я подошла к ней, с непониманием наблюдавшей за всеми моими действиями. — Криста, дай мне испить твоей крови, — попросила я, садясь перед ней на колени. Она медленно кивнула.       Я прислонилась губами к её плечу. Прокусила. Сладкий нектар цветка, её кровь — пленительная во всех смыслах — была будто пропитана печалью. Сложные чувства, моменты, дающие будто основу полотну. Как же похожи кровь брата и сестры. А Субару — точно их смешение со своим особым привкусом горечи и резкости.       В моей голове оказалась её жизнь. Надумки самой Кристы разбавило реальное видение Субару и Карлхайнца. Будто рассказ, который детально за мгновение написал какой-то автор.       Но этот рассказ не устраивал главную героиню. Следует переписать его.       Я встала, вытянула руки перед собой на уровень живота, представила себе то, как хотела бы исправить и дополнить эту историю. Как бы заменила холодные образы на нежность, теплоту, любовь. И внезапно из моей правой руки в виде старой кинематографической плёнки начали появляться её воспоминания, нет, скорее её жизнь. И посередине пути плёнка начинала сиять. Некоторые вещи оставались неизменными, другие — претерпевали метаморфозу.       Криста смотрела на меня с широко распахнутыми глазами. Карлхайнц возник за её спиной, открыл было рот, будто хотел что-то сказать, но потом передумал.       Что я делаю? Как-то неосознанно всё происходит, но чувство, что так и надо, что это правильно, крепко засело внутри.       Плёнка исчезала в левой ладони. И она, обновлённая, лёгкой рукой корректировщика создавала новую историю в моей голове.       Когда всё исчезло, я стояла, сопоставляя две жизни друг с другом. Одна, настоящая, представляла из себя историю девушки, которая обожала своего брата, стала его женой, испытывала безумную ревность и недостаток внимания, к своему ужасу осознала, что он не питает к ней ни грамма нежных чувств, возненавидевшая своего ребёнка, принимая его лишь за результат эксперимента и осквернения. Капризная до любви, оставшаяся ни с чем, медленно, но верно она закапалась в своих мыслях, которые неумолимо терзали сердце.       Вторая, поддельная, была историей девушки, которая любила своего брата с детства, стала его третьей женой, понимала, что лишь к ней король испытывает нежные чувства, укола ревности никогда не ощущала. Она не была обделена вниманием с его стороны, обожала долгие прогулки в саду прекрасных роз. Она родила ребёнка, ставшего любимым сыном своего отца. Правда он был очень занят правлением демонического мира, поэтому не уделял им так много внимания, как она хотела. Капризность этой девушки не вылезала наружу, не создавала новых проблем. Она всегда знала, что любима, что её сын — плод их настоящих чувств. И пусть он не станет правителем после отца, он навсегда стал светом в её жизни.       Слегка подправленная, но теперь более детально. Изменить её воспоминания, чтобы не было несостыковок, — это то, что необходимо для счастья этой женщины.       Я подошла к Кристе и протянула левую руку к её лбу. Замерла, вопросительно глядя на неё. Она уверенно кивнула, мужество заискрилось в её печальных глазах, и я прижала пальцы ко лбу. Радужки её глаз засияли, я вновь прожила исправленную историю вместе с этим действием. Когда передала воспоминания, наклонилась к ней, посмотрела в ставшие нормальными глаза и уверенно внушила:       — Это твоя история. Это твоя правда, Криста.       — Да, — шепнула она. Её покачнуло, я поддержала ослабевающее тело, подняла его и осторожно уложила на кровать. Веки медленно сомкнулись.       — Вы, — я обернулась к Рейнхарту и Субару, словила их взгляды, — поддержите эту ложь, — внушением произнесла я слова. Они медленно кивнули. Я подошла сначала к Тоуго, потом к Субару и, коснувшись их лбов, показала им подправленные мною воспоминания.       — Что ж, ты даже превзошла мои ожидания, милая, — сказал-таки Тоуго, с задумчивостью глядя на меня. — Ответь же, как ты можешь использовать древнюю магию? — Я молча смотрела на него, не понимая, какого ответа он хочет добиться. Я сама не осознала, что сделала. Древняя магия, да? Шу упоминал её, когда я подарила ему подвеску. — Кто научил тебя?! — разозлился Карлхайнц, повышая голос. — Кто, Эмили? — Подошёл он к Шу и сжал в кулаке подаренный мною подарок. Шу схватил руку отца, желая убрать её, но он отдёрнул её раньше. И в том месте, где кулон соприкоснулся с его кожей, остался красный след от ожога. Тоуго с раздражением смотрел на руку, которая совсем не спешила заживать.       — Я не знаю, — ответила честно и словила устрашающий взгляд.       — А я знаю. — Чьи-то тонкие пальцы легли на моё плечо, и волной мурашек окатило тело.       Чужое прикосновение. Холоднее, чем моя кожа. Кто это?       Страх перед неизвестностью будто заставил время замедлить свой бег. Я поворачивала голову слишком медленно. Хватка медленно усиливалась.       В глаза ударила абсолютная чернота незнакомых глаз с лишь едва различимой, тонкой, горящей ярко-алым радужкой.       Редкие длинные ресницы, сведённые брови, разлохмаченная чёрная чёлка. Тонкие бледные губы были сжаты в подобие натянутой улыбки.       Странный гость отпустил меня и манерно сделал два шага, остановившись напротив. Весь в чёрных длинных одеждах, он держал правой рукой подобие косы, с исцарапанной какими-то символами ручкой.       — Так-так, — протянул он, оценивающе оглядывая меня сверху вниз, — использовать древнюю магию так легко… Даже слишком легко. Даже для прародителя.       — Есть связь? — немного робко спросила я, не понимая, кто передо мной.       — Конечно, девочка! Конечно она есть! — звонко произнёс он, и его лицо приблизилось на расстояние вдоха.       — Так расскажи мне какая, — уже твёрдо сказала я, упираясь своим взглядом в его страшные глаза.       — Почему вы здесь, жнец? — спросил Карлхайнц. И его уважительная форма обращения сильно удивила.       — О, король демонического мира, привет тебе из вечного,  — сузив глаза, сказал паренёк. — Боги заинтересовались девочкой. Направили меня, как одного из совета шести, посмотреть на неё. И рассказать ей правду.       — Жнец… — потрясённо прошептала я, припоминая истории про них, прочитанные в мифологии. Неужели и вечный мир не выдумка?       — Да, юная госпожа. — Взял он мою руку и коснулся её своими губами, шумно вдохнув.       — Госпо..?       — Всему телесному жизнь дала кровь прародителя, — прошептал он, глядя вверх исподлобья, до сих пор губами касаясь кожи. — Хотя у нас, жнецов, большая часть сущности от богов смерти. Но это не так важно. Важно то, что кровь в ваших жилах максимально схожа с первым из прародительского рода. С предком всего.       — Но как же? Мой отец и вовсе человек, — прошептала губами, силясь осознать услышанное.       — И нам всего знать не должно. Но факт остаётся фактом. — Он отпустил мою руку и мягко приблизился, прижимая к себе. — Ты настолько обворожительна и желанна, что я бы забрал тебя с собой, но увы... — Он вздохнул и посмотрел вниз. Я направила взгляд вслед за его. От моей руку прямо к руке Шу тянулась длинная толстая нить красного цвета. Шу поднял запястье, нить слегка покачнулась. Мы вдвоём не могли оторвать взгляд от натянутого между нами переливающимся красным перламутра. — У вас сильная связь, которую, наверное, даже моя коса разрубить не сможет. Давно я не видел подобного.       Жнец отошёл и вновь осмотрел меня с ног до головы. Нить на глазах становилась прозрачной, будто таяла.       — Юная госпожа, вы должны быть осторожны. Ваша связь с древней магией необычно прочная. А вы даже не знаете, какой силой она обладает. И использовать её нужно с толком. — Он повернулся ко мне спиной.       — Но… — заговорила я, почувствовав, что жнец хочет исчезнуть. Ведь у меня ещё есть вопросы! — Чем древняя магия отличается от обычной? Почему доступ к ней имеют не все?       — О-о-о, вы не знаете, да? — Обернулся он и хмыкнул с улыбкой. — У древней магии есть скрытый источник вне пространства и времени. Он содержит энергию всего живого и ушедшего. Источник даёт свои силы безвозмездно, равноценного обмена, как обычная магия, не требует. И сила её границ не знает, — с чувством сказал он. — Как известно, только посредством долгих тренировок и упорной работы можно научиться черпать силу, и то ограниченно. Но вы, как истинный прародитель, связаны с источником. Являетесь частью его.       Жнец поклонился и исчез.