Орды Подземья: Пером и лютней

Не будь рядом Бергера, Дикин получил бы гораздо больше удовольствия, наблюдая за уничтожением лагеря дроу. Но голем так противно хихикал, похрустывал желтыми костлявыми пальцами и облизывался длинным вялым языком, когда под палатками начала развергаться земля, что Дикин решил быть выше этого. Благо, это было нетрудно: они опять наблюдали за происходящим сверху, только куда ближе к лагерю, чем в прошлый раз. Дикин пустил бы в дело свой арбалет, но госпожа Феос велела экономить болты: могут еще пригодиться при освобождении Халастера. Да и не было сейчас особой надобности даже в магии. Формиане устроили отменный хаос: земля проваливалась длинными траншеями и закручивалась водоворотами, дроу и дуэргары катились и сползали в провалы вместе со своими палатками и животными, а кому удавалось за что-то зацепиться или добраться до выхода из пещеры, тех муравейки хватали мускулистыми длинными лапищами и утаскивали в глубину за собой. Как же все они кричали! Дикину было немножко жаль рофов, волосатых коровок дроу, которые мычали так жалобно, но с ними хаоса в лагере получалось еще больше. Весь этот шум стих как-то очень резко: вот только что внизу вопили, стонали, ругались, и вдруг остался только шорох оползающей земли, да и то он мог только почудиться в наступившей тишине. Потом что-то хрустнуло в одном месте, чавкнуло в другом, сочно захлюпало в третьем, и вот под взбаламученной землей, кажется, начался большой обед. Дикин поспешно записал муралюдоедов в свой блокнотик. – Лунная госпожа! – выдохнула леди Лину, белая, как полотно, и прижала ко рту руку. – Я не… я не думала, что это будет… так! – Это ведь Подгорье, – ровным голосом отозвалась леди Натирра, – тут все существа искажены. Я тоже не ожидала, что формиане изменятся так сильно. По крайней мере, они нам помогли. – Вы, эта, как хотите, а я ногой на землю не ступлю, – Томи угрюмо рассматривал остатки лагеря. – Они ж и нас сожрут, помощнички эти, вот как есть сожрут! – Да, ведь теперь они нам ничего не должны, – пробормотала госпожа Феос. – И они совсем не ждут возвращения Халастера. Ну и тварей мы выпустили… – Это все станет неважным, как только мы найдем волшебника, – перебила ее леди Шарвин. – Пусть он думает, как навести порядок. А пока, раз никто не хочет идти, давайте полетим. Полетим? Бедные рофы мгновенно вылетели у Дикина из головы; он в предвкушении напряг свои свежие крылышки – такие славные, перепончатые, совсем-совсем драконьи, но, увы, совершенно бесполезные. То ли они еще не окрепли, то ли Дикин к ним не привык, но пока они были все равно что второй хвост или пятая лапа: круто, что отличают тебя от остальных, но наверняка с ними неудобно спать. Леди Шарвин вытащила из поясной сумки свиток, исписанный заманчиво мерцающей вязью, громко прочитала заклинание – и ничего не произошло. Ничуть не смутившись своей неудачи, леди Шарвин повторила короткую фразу, потом еще и еще, с тем же невозмутимым видом. Дикин переступил с ноги на ногу, открыл было рот, чтобы спросить, когда начнется волшебство, и тут почувствовал, что земля уплывает у него из под ног в самом прямом смысле. Ойкнув, Дикин взмахнул лапами, чтобы удержаться, но в результате взмыл вверх. Госпожа Феос едва успела схватить его за ногу, чтобы он не врезался головой в камень, а в следующий момент уже сама болталась в воздухе. – И че, это смешно по-твоему, да? – завопил Томи, мотаясь вверх ногами, а из разоренного лагеря за ним следило множество недобрых формианских глаз. – Это простое, удобное и очень кратковременное заклинание левитации, каким только можно поднять в воздух такую толпу, – холодно отозвалась леди Шарвин. – Так что советую поберечь голос и как можно быстрее грести на ту сторону. Только она и леди Натирра изящно кружили над землей, а все остальные неуклюже кувыркались и загребали руками, пытаясь сообразить, как двигаться без опоры. Бергер немедленно расхныкался, так что леди Шарвин в конце концов пришлось схватить его за руку и тащить за собой, а он только колыхался на воздухе, как большой дохлый угорь. К огромному разочарованию Дикина, его самого никаким драконовским пониманием полета не накрыло. И вообще, больше всего это походило на падение в портал, когда кишки и сердце меняются местами, а к горлу подступает кислая муть. И крыльями махать не стоило – от этого Дикин без толку крутился на одном месте, и тошнило еще сильней. – Не надо так дергаться, Дикин, – посоветовала госпожа Феос. Она чуть-чуть позеленела, но держалась лучше, чем он. – Просто прижми руки к бокам… да, локти тоже не оттопыривай. Сразу будет проще. Сразу, не сразу, но Дикин действительно почувствовал себя рыбкой в потоке, а не щепкой в канаве. Оказалось, что на воздух можно лечь животом и скользить, куда тебе хочется, и от этого в животе екает уже по-хорошему. Немедленно захотелось повоздухоплавать в свое удовольствие, подплыть к каждому светящемуся грибку, к каждому прозрачному кристаллу, заложить такой вираж, чтобы уши заложило, но леди Шарвин торопила, и Дикин неохотно подлетел к пятачку твердой земли перед калиткой Халастерова домика. Вблизи оказалось, что над невысокой оградой протянута прозрачная ячеистая сеть – едва уловимое переплетение пурпурных и серебристых нитей, накрывающих домик. Выглядело это красиво, но почему-то у Дикина не возникло ни малейшего желания пощупать эту сеть. Вместо этого он попрыгал вверх-вниз в воздухе. – Правда, здорово, босс? Потом купим такое заклинание сами и еще раз повторим! Тут его все-таки стошнило. – Переволновался, маленький? – озабоченно спросила леди Лину и отцепила от пояса флягу с водой. – На, попей. – Да блевать, небось, тянет от такого приключения, – проворчал Томи, отобрал у Дикина флягу и сам сделал пару больших глотков. – То ползем, то летим, то по башке получаем. Че там еще с этой дверью? – Какая-то загадка, я думаю, – госпожа Феос забрала у него флягу и вернула Дикину. – Должна же быть причина, по которой дроу не могли зайти внутрь даже с полным набором цепей. Леди Шарвин уже повесила цепи на калитку, и они красиво поблескивали в такт вспышкам сети, но ничего больше не происходило. – А вы подергайте, – снисходительно предложил Бергер. На пороге дома он вдруг стал ужасно заносчивым. Леди Шарвин посмотрела на него так, как обычно смотрела только на Томи. – Лучше скажи сразу, в чем тут подвох. Ты ведь хочешь, чтобы мы побыстрее освободили Халастера? Бергер обиженно засопел, а потом со всего маху запустил пальцы себе в правый глаз. С мерзким чавкающим звуком голем выдернул из глазницы пружинку и покопался пальцем внутри черепа, прежде чем вытянул наружу металлическое колечко. Послышался мелодичный звон, и колечко, закрутившись на ладони, обернулось изящной металлической чашей, на дне которой бурлила жидкость, постоянно меняя цвет: красная, желтая, зеленая, пурпурная… – Ну, чего встали? – нетерпеливо прикрикнул Бергер, зыркнув оставшимся глазом. – Цвета запомнили? Давайте, дергайте по порядку! Томи сдавленно крякнул и вновь выхватил у Дикина флягу, чтобы глотнуть водички. – Хорошо, – после заминки сказала леди Шарвин. – Сейчас заходим внутрь и делаем привал. Думаю, надо сообщить Дурнану, что мы почти дошли. Даэлан, дергай: красная, желтая… Дикин не понял, как это произошло: он и моргнуть не успел, а домика и садика уже не было. И вроде бы он никуда не падал, а почему-то лежал теперь животом на голом камне, а перед его глазами была спинка стула. Стол и стулья на миленьком пушистом коврике, и скатерть, и фарфоровый сервиз, и все это на стене, уточнил Дикин, когда приподнялся и огляделся по сторонам. Да, в мгновение ока они перенеслись в пещеру, серую и голую, со сталактитами, сталагмитами и мебельным гарнитуром. – Что за?.. – пробормотал Даэлан, поднимаясь на ноги. Он сделал шаг, наклонился, чтобы подать руку леди Шарвин, и растворился в воздухе. – Даэлан? – вскрикнула она, но не успела сделать и пары шагов, как исчезла сама. Все замерли. Леди Натирра нащупала рядом с собой камешек, прошептала ему что-то и кинула так, словно собиралась напечь блинчиков на пруду. Камешек подскочил раз, другой – и тоже исчез. Послышался жалобный бреньк, и фарфоровая чашка на столе разлетелась в куски. Осколки и камень так и остались лежать на скатерти, не упав со стены на пол. Бергер, занятый вправлением глаза, что-то недовольно промычал. Леди Натирра даже ноги подобрала к животу, съежившись, как маленький паучок. – Похоже, тут каждый шаг может привести куда-то еще? – Ну да, – сказал Бергер. – Как еще попасть из комнаты в комнату, если не ходить между ними? Вы что, глупые совсем? И чашку разбили. Папе не понравится. Дикину почему-то очень захотелось лягнуть его, но было страшно перенестись в неизвестное, просто пошевелившись. (И, разумеется, тут же лапы стали затекать, а крылья зачесались.) – И как нам найти Шарвин и Даэлана? – спросила леди Лину, которой никогда не отказывало терпение. – Ну… пойти? Куда-нибудь да попадете. – Куда-нибудь? – Тут много комнат. Папка говорит, побольше ходить полезно в любом возрасте. Я однажды два дня бродил, когда водички попить захотелось. – А если мы все одновременно встанем на ноги и сделаем шаг в одном направлении, мы попадем в одно место? – продолжала допытываться леди Лину. – Я-то откуда знаю? Тут чужие не ходят. – Во всяком случае, мы можем попробовать... – Ты еще за ручки предложи взяться, – буркнул Томи. – Не такая уж плохая идея, – мягко заметила леди Натирра. Дикину показалось, что Томи не очень хотелось соглашаться с дроу, но с леди Шарвин он поспорил бы с большим удовольствием, а ее-то как раз и не было. Может быть, Томи даже переживал из-за этого – в самой-самой глубине души. Во всяком случае, он с самым небрежным видом протянул пятерню, и все сразу зашевелились, пытаясь ухватиться друг за друга. Это было похоже на игру, и Дикин с большим удовольствием принял бы в ней участие, если бы не оказался на отшибе. Госпожа Феос не могла дотянуться до него, не отпустив руки леди Лину. И она отпустила. – Разделимся на группы. Может, так нам даже больше повезет наткнуться на Шарвин и Даэлана. – Ничего, босс, мы вдвоем не пропадем, – постарался подбодрить ее Дикин, потому как голос у госпожи Феос был уверенный, а вот взгляд – не очень. И леди Натирра тоже сразу обеспокоилась и засверлила босса глазами. Вроде как даже хотела что-то сказать, но только губу закусила. Но она-то вообще ничего поделать не могла, потому как сидела далеко. Пальцы госпожи Феос, холодные и напряженные, сомкнулись на лодыжке Дикина. – Попробуем? – спросила она и дернула кобольда к себе.

* * *

Какое-то время Дикин пытался считать или запоминать пещеры, но после первой сотни бросил это занятие. Они проходили через пещеры с ванными, кроватями, алхимическими лабораториями, видели обсерваторию, где здоровенный телескоп был направлен почему-то в землю, громадную статую рыцаря, слепленную из сыра (как же она воняла!), и зверинец, где кто-то рычал и скребся в клетках, но за прутьями никого не было видно и никем не пахло. Они ходили по полу, по стенам и по потолку. Они обнаружили, что если подпрыгнуть, то можно с пола попасть на потолок и наоборот, а вот со стены на стену никак не попадешь. Они встретили, и не по одному разу, своих спутников, и вновь потеряли их. Дикин подозревал, что и сам остается с боссом лишь потому, что она не спускала его с рук, и то постоянно чувствовал, как невидимая сила тянет его прочь, силится оторвать от госпожи Феос. Тем не менее, хоть и могло показаться, что они ходят по кругу, к чему-то они определенно приближались. Пещеры становились все больше, уже не попадалось ни диванчиков, ни плюшевых мишек, ни гор грязной посуды, только свалки удивительных вещей. Некоторые из них выглядели как сломанные механизмы: разбитые крылатые машины, недостроенные портальные арки, россыпи поршней и шестеренок в кучах ржавеющего металла, но от этого мусора тянуло такой мощной магией, что перехватывало дух и гудело в голове. Светились и мерцали магические кристаллы, от крошечных призмочек до гигантских глыб. Катались разноцветные клубки волшебной энергии, сплетались и расползались ниточками, как будто Плетение Мистры на самом деле было вязанием, и корзинку с ним опрокинул гигантский космический котеночек. Дикин чувствовал, что уплывает, растворяется в этом трескучем, шипящем, переливающемся море магии… А потом он услышал голоса. Они звучали ясно и четко, как будто совсем рядом, но никого еще не было видно. Говорили дроу – и это мгновенно вернуло Дикина в реальность. Властный женский голос произнес какую-то фразу грубо и раздраженно, ему ответил мужской, негромкий, чуть заискивающий. Женщина обрушилась на собеседника каскадом отрывистых шипящих слов, и кто-то завопил от боли, срываясь на жалобное поскуливание. Дикин и госпожа Феос переглянулись, кивнули друг другу, и последний шаг был сделан. Первое, что бросалось в глаза, – это здоровенная арка портала. Через нее, наверное, могла бы пройти сотня воинов, даже плечами не потолкавшись; Дикин даже вообразить не мог, что такие огромные бывают. Но хотя причудливая вязь рун на арке выглядела неповрежденной, портал не работал, и только серые пылинки висели в его пустоте. Зато где волшебство бурлило и бесновалось, так это над головами Дикина и босса. Бард не мог поручиться, пол ли это пещеры или потолок, настолько в жилище Халастера все было относительно, но дроу расхаживали вверх ногами, как у себя дома. Их было где-то пара дюжин: жрица в красном, полдесятка магов-мужчин и солдаты. Все они обступали то, что Дикин мог назвать только клеткой, пусть даже у нее не было ни решеток, ни крыши: магический кокон не хуже удерживал скорчившуюся на камнях костлявую фигуру в рваной синей мантии. Наверное, это и был Халастер. Жрица закончила кричать по-дроусски и перешла на всеобщий язык. Говорила на нем она медленно и четко, как будто диктовала урок малышу, – если, конечно, можно представить учительницу в красных зачарованных доспехах и с хлыстом у пояса. – Ты истощил терпение Вальшаресс, старик. Ей надоело посылать отряды по одному. Открой главный портал. Выпусти нас из этого места. И, может быть, твоя жалкая жизнь продлится достаточно для того, чтобы приветствовать повелительницу в твоем жалком обиталище. Пленник поднял голову, и Дикин с боссом ахнули. Им здорово повезло, что возглас остался незамеченным за свистом кнута, обрушившегося на спину пленника, но сдержаться было невозможно. Дроу взяли в плен не Халастера, а мэтра Собри! Совершенно непонятно, как они могли так промахнуться, но Дикин мог поручиться, что нос крючком и розовая плешь, и редкая грязная бороденка принадлежат именно владельцу волшебной лавки – в конце концов, Дикин и в первый раз повстречал его, вися вниз головой в лапах костяного голема. Только когда мэтр Собри заговорил, он почему-то сделал это стихами: – Да и от вас, мерзавцев, кругом одна беда. Впустить еще ораву? Увольте, никогда! – Ах ты, тварь! – Теперь удар обрушился на лицо Халастера, где и так живого места не было. – Ну-ка, поджарьте его как следует! Магические цепи вспыхнули ослепительно ярко, и мэтр Собри, Халастер, да какая разница, задергался, как марионетка, в своем коконе, исходя криком. Запахло паленым и жареным. Дикин вцепился в руку госпожи Феос, и почувствовал, как ледяные пальцы стискивают его в ответ. – Босс, мы ведь вмешаемся, да? – Я беру на себя жрицу, – одними губами произнесла госпожа Феос, – ты – призови какого-нибудь зверя мне в помощь. Давай! Жрица, наверное, и не поняла, что случилось, когда Энсеррик снес ее голову с плеч и булькнул, подавившись: «Фу, плесенью отдает!» Босс развернулась к новому противнику, а Дикин тем временем совладал с призывом медведя. Тот взревел, но, к ужасу барда, материализовался рядом с ним, а не в толпе дроу. – Прыгай, прыгай давай! – завопил он, и сам едва не подпрыгнул, но сообразил, что тогда свалится к дроу вместо зверя. Медведь, однако, прыгать не хотел, а хотел рычать и бегать взад-вперед, привлекая внимание дроу к потолку. Конечно, это отвлекало их от госпожи Феос, но оказаться целью десятка темных эльфов оказалось не очень приятно. Дикин едва успел наколдовать магический щит, как в него ударило два огненных шара, а в медведя еще и молния прилетела. По крайней мере, бьющаяся в агонии туша наконец-то отлепилась от потолка и рухнула на головы дроу, но не успел Дикин обрадоваться, как развоплотилась, оставив противников поверженными и оглушенными, но не раздавленными. По крайней мере, тут бард сумел сориентироваться и издал жуткий, усиленный магией, крик. Что-что, а вопить даже без волшебства у него получалось отменно, а тут у него самого чуть перепонки не лопнули. Сразу шестеро дроу обмякли на полу, а единственный из противников Дикина, который чувств не лишился, так и не смог произнести заклинание – похоже, сам себя не услышал. Ему Дикин всадил болт из арбалетика в горло, для надежности. У госпожи Феос дела шли неплохо. Окутанная исходившей от Энсеррика багровой аурой, красивая и страшная, она разила дроу направо и налево, и Дикин даже залюбовался ею, прежде чем увидел странное колебание воздуха за ее спиной – убийца! Не раздумывая, Дикин оттолкнулся лапами от потолка, кувыркнулся на эту пустоту. С дроу слетела невидимость, Дикин увидел перед собой руку с кинжалом и с наслаждением вцепился в нее зубами. Крови мгновенно набралась полная пасть, темный эльф вопил и отбивался, но Дикин терпел, все сильнее сжимая челюсти, пока не захрустели кости. Неожиданно вопли дроу и выкрики Энсеррика оказались перекрыты знакомым детским голоском: – Папка! Папочка! Что-то ударило Дикина в бок, отшвырнуло от дроу, и в следующий момент, плюясь вражеской кровью, бард с изумлением уставился на пронесшегося мимо Бергера. Голем вприскачку несся через зал к магическому кокону с мэтром Собри, бесцеремонно отталкивая тех, кто оказывался у него на пути. От подобной наглости даже дроу оторопели, но не все. Что-то просвистело в воздухе вслед Бергеру. В одно мгновение воздух превратился в густое и вязкое повидло. Кинжал, почти ударивший голема в спину, колыхался в этом воздушном месиве, а потом беззвучно опустился на землю. А может быть, и не беззвучно, просто звона было не расслышать за криками дроу. Они закричали одновременно, когда плененный волшебник вскинул над головой скованные руки, и замолчали разом, стоило кулакам мага сжаться. Не успели тела дроу коснуться земли, как с тихими хлопками рассыпались пылью, которую тут же подхватил и унес неизвестно откуда взявшийся ветер. Волшебник уставился на застывших посреди опустевшего зала спасителей налитыми кровью глазами. Никогда раньше Дикин и представить не мог, что почувствует себя недостаточно маленьким – например, для того, чтобы затеряться среди камешков и быстро-быстро уползти куда подальше. К этому времени он как-то сразу перестал сомневаться в том, что перед ним именно Халастер, а никакой не мэтр Собри… но тогда почему ошибались не дроу, а сэр Танарель и Дурнан? – И что же, я в чащобе влачу печальны дни, и вкруг меня собрались одни глухие пни? Не стойте, как чурбаны, спасайте, раз пришли! – Халастер раздраженно потряс цепями, и Дикин сразу понял, от кого Бергер научился прикрикивать на окружающих. Чего он не мог понять, так это зачем магу понадобилась помощь с освобождением от оков, если он мог спокойно жечь и пепелить своих врагов, но было как-то неловко лезть с такими вопросами. Госпожа Феос повалила и растоптала камни-якоря, державшие клетку-кокон (после смерти магов-дроу они стали хрупкими, как сухарики), и Дикин осторожненько подпилил цепи волшебным увеличительным стеклом. Халастер блаженно вздохнул, растер запястья и чмокнул в макушку повисшего на нем Бергера. Голем сбивчиво зашептал ему на ухо. Дикин смог разобрать только слова: «А я! А они! А я им! А они мне!» и тихонечко понадеялся, что Бергер не ябедничает на них с боссом. Он ведь был ужасно балованным, такой мог и приврать, чтобы папка его пожалел. Однако новый период молчания между спасенным и спасителями снова затягивался и становился неудобным. Особенно со стороны Халастера, который мог бы, в общем-то, и поблагодарить. Вместо этого старик нетерпеливо рыскал взглядом по сторонам и громко, нарочито кашлял. – А что, Халастер ждет кого-то еще? – решился спросить Дикин. Вдруг волшебнику хотелось быть спасенным леди Шарвин, с ее красивыми речами, или леди Лину, с ее ямочками и кудряшками? Ответом ему был сбивающий с ног вихрь магии. Госпожа Феос едва успела выхватить Дикина из-под открывшегося портала, не то бы о барда наверняка споткнулся вывалившийся наружу второй Халастер. Вот о ком говорили премудрые куриные потроха! Он был совсем такой же, как первый, до каждого встопорщенного седого волоска и грязного ногтя, только выглядел свеженьким и сияющим. Ну, разве только на мантии виднелось два-три жирных пятна, но это были сущие мелочи по сравнению с истерзанным видом его двойника. Дикин тут же обозвал их про себя Грязнулей и Чистеньким, чтобы не путаться. Без всяких церемоний Грязнуля наградил Чистенького щелчком по носу. – Уж думал, не дождусь! Так где же ты шатался? Мне помощь тут была нужна, а ты в Подгорье развлекался? Чистенький с обиженным видом потер лицо. – Ну, извини, не поспешил, отвлекся на заботы: да разве можно оставлять Подгорье без присмотра? Тут сбрендил старый паладин, там огры колобродят, по дому нашему вообще табун героев бродит! Я им сказал, чтоб шли домой, за элем расслабляться: в Подгорье вновь Халастер есть, и нечего тут шляться. – А этих двух? – Недосмотрел! Ну, как-то просочились. – Эх ты, лопух! – Не знаю, как случилось. Уже две пары колючих глаз уставились на госпожу Феос. – Мы думали, что вы в плену у дроу и нуждаетесь в помощи, – хрипловато сказала она. – Я… наверное, не понимаю, что тут происходит. Вы… и вы… мэтр Собри? Грязнуля рассмеялся, внезапно подобрев. – Что ж, вижу, впечатление я смог произнести и некоторую ясность хочу теперь внести, – сказал он с довольным видом. – Как можете вы видеть, жизнь мага нелегка, давным-давно поэтому создал я двойника. Придумал ему имя, характер подобрал и созданную копию я наверх отослал. Скучнейший обыватель, он жил и не тужил до дня, когда бы сходством он службу сослужил. Писал плохие драмы и в городе всех знал, меня своей «нормальностью» изрядно развлекал. О, кто бы мог подумать: напыщенный индюк – на деле безупречный магический продукт! Дикин даже не успел почувствовать, что ситуация проясняется, как Чистенький кашлянул и постучал по плечу Грязнули. – Пожалуй, неудобно прервать такую речь, но бахвальство пустое уже пора пресечь. И правда, несравненен магический мой дар, раз ты оригиналом себя вдруг посчитал! Считаюсь я безумцем, но вовсе не глупец: вести себя "нормально" вполне могу, близнец! Приятно временами как смертному пожить: сильнее начинаешь Подгорьем дорожить. Ты правильно заметил, жизнь мага нелегка, поэтому я дроу подсунул двойника. Прикинувшись беспомощным, ты чепуху болтал, своим сопротивлением Вальшаресс задевал. Она б сама явилась увидеть чудака, и тут-то бы Халастер ей обломал рога! А чужаки примчались, спугнули мою дичь – ловушка развалилась, и карты не сошлись! Дальнейшая их речь все меньше напоминала поэтическую. – Нет, Халастер – это я! – Ты свинья! – Ты обманка, мерзкий хам! – Ох, нахал!.. – Дикин думает, кто дольше сможет говорить рифмами, тот и есть настоящий Хала… – решил помочь бард, но босс зажала рукой его пасть. – Это что, у меня теперь будет два папы? – спросил Бергер. По его всегдашнему капризному тону нельзя было понять, радует или озадачивает голема такой поворот. Старцы мгновенно переключились на него и потянули заартачившегося сыночка каждый в свою сторону, переругиваясь теперь на незнакомом Дикину языке. Бард подумал, что сейчас самое время тикать, и госпожа Феос явно с той же целью кидала взгляды по сторонам, да вот беда – бежать было некуда, кроме бездействующего портала из пещеры не было выходов. Сюда бы камень юун, но он хранился у леди Шарвин… Что-то коснулось плеча Дикина. Он подумал, что рука босса, но госпожа Феос стояла с другой стороны, да и пальчики были куда меньше. Он оглянулся и увидел пустоту – но пустоту зыбкую, подрагивающую. И пахла она знакомо, совсем как леди Натирра: сырые камни, мох и сладкие духи. Под невидимой рукой леди Натирры и сам Дикин начал становиться прозрачным и поспешно придвинулся к боссу – вот-вот они истают, укрытые кругом невидимости!.. Чистенький, стоявший вообще спиной к Дикину, вскинул руку – и леди Натирра, обретая цвет и форму, отлетела к стене и повисла на ней, словно прилипнув. – Еще и дроу! – драматично возвысив голос, произнес Чистюля. – Она наша союзница! – выпалила госпожа Феос. – Да-да, леди Натирра с нами была, она на Халастера нас навела! – поспешно добавил Дикин, испугавшись, что леди-дроу постигнет та же судьба, что и других темных эльфов. – Меня прислала… Провидица! – выдохнула леди Натирра. Каждое слово давалось ей с видимым трудом. – Пожалуйста… ей было видение от Эллистрейи… эта женщина очень важна для богини, высшие силы могли привести ее сюда… не смертные в ответе за ваш рухнувший план! Грязнуля и Чистенький несколько мгновений молча смотрели на нее, по-птичьи склонив головы набок, а потом леди Натирра рухнула на пол, кашляя и хватая ртом воздух. – Ну вот, настали времена: хамеют даже боги, – удрученно заметил Чистенький. – Мой брат, мы можем преподать им парочку уроков! – “Мой брат”, вот как? Не ждал, не ждал… – К чему скандал? Грязнуля пожал плечами с таким невинным видом, что на месте Чистенького Дикин не рискнул бы поворачиваться к нему спиной. В два шага он оказался перед госпожой Феос и наставил на нее палец. – Мой план безукоризненный разрушен был тобою – за это, право, заплатить должна ты головою. Но раз уж послана судьбой, то мне ты пригодишься: сама Вальшаресс ты найдешь и против ополчишься. Он всего-то ткнул босса в грудь пальцем, но госпожа Феос осела на пол без единого звука. Она дышала часто и неглубоко, и все заваливалась вперед, так что Дикину пришлось напрячь все драконьи силы, чтобы она не рухнула на пол. Госпожа Феос всегда была такая смугленькая, а теперь стала серо-желтая, как пергамент, и Дикин сам чуть не задохнулся от ужаса. – Она же… она же умирать! Убииили… гррр-тяф-тяф! – тоненько взвыл кобольд, растеряв все человеческие слова. Он что есть силы замолотил кулаками по тощим ногам волшебника, но только лапы себе отбил, как будто под мантией Халастера были не кости, а пруты железные. Сейчас бы пыхнуть пламенем, как на минотавра, но вообразить себя драконом никак не получалось, хотелось только плакать от обиды, от разочарования, от всего. Снова Дикин был просто маленький кобольд и не мог вспомнить, как даже сказать “Прекрати!” Все кончилось само собой, так же неожиданно, как началось: дыхание босса вновь стало глубоким и ровным, к щекам прилила кровь. Только дрожала она теперь, как в лихорадке, и обеими руками упиралась в пол, чтобы не упасть в него лицом. Явно довольные результатом Халастеры рассмеялись, подмигнули друг другу – но тут же, спохвавшись, поспешно насупились. От возмущения Дикин даже перестал бояться. И стихами говорить – тоже, слишком много чести таким, таким… – И мэтр Собри был дурной, и Халастеры гадкие, оба! Босс их спасла, она их пожалела и с дроу дралась, а они… Неблагодарные, вот какие! – К безумцу в подземелье решились вы пойти, какую благодарность хотели тут найти? Починит, что сломалось, и Вальшаресс убьет – пожалуйста, как хочет пусть дальше заживет, – пожал плечами Грязнуля. – Ты только не упрямься, себе не навреди: заклятие простое теперь в твоей груди. Попробуешь нарушить ты этот договор – конец неотвратимый не будет очень скор. Прочувствуешь с лихвою, уже едва дыша, как с телом очень медленно прощается душа, – любезно пояснил Чистенький, рывком поднимая босса на ноги. Госпожа Феос пошевелила губами, но, кажется, еще не могла говорить. Очень медленно она освободила свой локоть из захвата Халастера и потерла горло второй рукой. – Пускай в стихосложении не слишком я сильна, но просьба-предложение есть у меня одна, – скороговоркой произнесла леди Натирра. – Нет смысла в одиночестве в Подземье ей идти: в убийстве… ох… злобной леди нам с Феос по пути. Найдутся там союзники, Провидица нас ждет: пусть прямо в Лит`Миатар заклятье приведет! – Ах, льется медом в уши рифмованная речь! Как просьбой поэтической возможно пренебречь? – мечтательно вздохнул Чистенький, который выглядел добрее, чем его двойник. – Ты хорошо придумала, получишь, что хотела. Ну что, разобрались, в Подземье полетели? – А как же Дикин? Бард сам не понял, что произнес это вслух, пока Халастеры не развернулись к нему. Это было страшно, но еще страшнее остаться забытым в этой пещере, в то время как боссу пришлось бы биться один на один с Вальшаресс – ну, не считать же за настоящего спутника леди Натирру? – Дикину с боссом оставаться никто не запретит! И если в ад ей отправляться – Дикин с ней полетит! – звенящим голосом выпалил бард. – Не поминай ады ты для красного словца: смотри, еще накличешь. Известно – на ловца… – Грязнуля погрозил ему пальцем, – и зверь бежит! Пожалуй, не блещешь ты умом, но как это забавно: кобольд – борец со злом! Да бес с тобой, спускайся за боссом ты своим: быть может, суждено тебе… а впрочем – поглядим. Он блаженно улыбнулся каким-то своим мыслям, но Чистенький сердито дернул его за рукав: – В дорогу отправляться им всем давно пора: фигурки мы расставили, начнется пусть игра! Окончание фразы донеслось уже издалека, а если волшебники и говорили что-то еще, то их слова потонули в свисте ветра, с которым Дикин ухнул в разверзшийся под ногами темный колодец, и все понеслоооооо...