Орды Подземья: Пером и лютней

      Еще не проснувшись окончательно, Феос почувствовала на лице пристальный взгляд, и по запаху псины поняла, чей он. Дикин сидит рядом, тихонько сопит и сверлит ее взглядом — ну хоть, по крайней мере, не пытается разбудить, подняв ей веки пальцами, что проделывал в былые времена.       — Ладно, ладно, я проснулась, — пробормотала она, все еще не открывая глаз. — Задавай свои вопросы.       Теплая тяжесть немедленно плюхнулась ей на живот — опять-таки с расчетом на то, что кое-кто спросонья не будет прогонять излишне наглого кобольда. Феос понадеялась, что получится урвать еще минутку дремоты, но вопрос ее ошарашил: — Босс, мы можем убежать от них? — От кого?       Она приподнялась на локтях, осматриваясь, но невервинтерская четверка спокойно лежала под одеялами, и тишину нарушало только ровное сонное дыхание да поскрипывание металлических суставов Бергера, который был за часового. Когтистый палец Дикина решительно указал на их спутников. — От них. У Дикина и босса будет собственное приключение, если они снова будут сами по себе. — Тебе так не нравится наша компания? — Нет, Дикину нравится леди Лину. И Даэлан тоже ничего. Даже леди Шарвин, когда она ведет себя как бард, а не как задавака. Но Дикину кажется, что с ними они с боссом становятся маленькими и незначительными, а не героями большой истории. — Это и называется «работать в команде», — Феос понадеялась, что не переборщила с нравоучительностью. — Дикин не чувствует, что работает в команде. Ему ничего не дают делать! Он не поет, не колдует, не сражается, не ходит на разведку. Он может только описывать, как это делают другие, но если бы Дикин хотел только смотреть, то не остался бы в подземельях, а выдумывал истории из головы. — Просто они привыкли обходиться без нас и сами делать всю работу. Смотри, если бы я встретила еще одного кобольда-барда, ты бы согласился, чтобы он пел и прославлял мои подвиги за тебя? — Мммм, он мог бы мыть посуду и нести за Дикина ночные стражи. Дикин ненавидит мыть посуду песком и холодной водой. (Поэтому он предпочитал обходиться без мытья; к горлу Феос подкатила тошнота при одном воспоминании о переходе через пустыню Анаурок, когда кобольд подрядился быть поваром в караване.) — Но Дикин понимает, что госпожа Феос хочет сказать. Наверное. Только ему все равно обидно сидеть без дела, ведь тут он один-единственный кобольд-бард. — Не думаю, что ты будешь долго сидеть без дела, — вздохнула Феос. — Босс обещает? — Босс подозревает.       Они потратили несколько часов, исследуя известные Бергеру подходы к лагерю дроу, но только пришли к неутешительному выводу: даже если магия поможет подобраться незамеченными к калитке, открыть ее незаметно не получится. Самым разумным было дождаться, когда Дурнан организует ополчение и группами проведет их через портал ракшасов, но на это потребуется слишком много времени, да и невозможно сохранить в тайне от дроу передвижение стольких людей в Подгорье. Как говорила Шарвин, их шестерке срочно нужен дерзкий план — но никак не придумывался тот, который не был бы самоубийственным. — Босс, а вдруг Дикин что-то делает не так? — Ты о чем? — Может быть, ему ничего не хотят доверить, потому что он ни с кем не подружился. Дикин не понимает, почему так получилось, у него же со всеми есть что-то общее. Он бард, как леди Шарвин, приветливый, как леди Лину, люди не любят его расу, как у Даэлана, и думают, что он гнусный мошенник, как на Томи. — Возможно, их немного смущает твоя прямолинейность, — рискнула предположить Феос, вспоминая гробовое молчание и вытянувшиеся лица после неудачного разговора о леди Арибет.       Чего греха таить, самой Феос хотелось узнать, что случилось в Невервинтере. Перед Глубоководьем она заезжала домой повидать бабку и сестру, и до сих пор не могла отойти от того, как изменилась Ниса. Старшая сестра, никогда не терявшая головы, теперь принималась плакать посреди любых разговоров, протирала все поверхности в доме уксусом, но про чуму и войну говорила только: «Тебя здесь не было! Ты этого никогда не поймешь!»       Когда Феос попыталась осторожно подступиться к Лину и Даэлану, они, кажется, были готовы ответить ей теми же словами. Но, видимо, им хотелось все-таки загладить неловкость, оставшуюся после вопроса Дикина.       «Воющая Смерть была не просто чумой, она разъедала не только тело, но и душу, а может быть, и сам дух Невервинтера, — сказала Лину. — Город выстоял и все же был сломлен. Люди верили, что стойкость и мужество их лидеров окажутся неколебимыми, ведь лорд Нашер и леди Арибет были паладинами, Фентик и Дестер — жрецами. И вдруг удар за ударом, предательство за предательством. Я не имею права обвинять лорда Нашера, что он, оставшись в одиночестве, не нашел иного способа справиться с этим, кроме казней, но…»       «Когда своими глазами видишь, как казнят очередную падшую надежду Невервинтера, это не воодушевляет», — подытожил Даэлан. «Так Арибет все-таки казнили?» -– спросила Феос.       «Она умерла в тюрьме, и лорд Нашер распорядился отсечь голову ее трупу, чтобы даже мертвые предатели не могли уйти от наказания в Невервинтере. Это все, что я знаю наверняка. Шарвин и Томи знают или делают вид, что знают, что-то еще, но с меня… с меня и этого достаточно», — Лину выглядела настолько удрученной, что Феос не решилась продолжать расспросы, но ее догадки стали еще мрачнее. Тем временем Дикин продолжал обдумывать предположение Феос, ерзая на ее животе. Она поморщилась: кобольд всегда был довольно упитанным, а с драконьей силой стал совсем уж тяжелым для существа, которое не доставало макушкой ей до пояса.       — Дикин не понимает, что в этом плохого. Он ведь врет только врагам и немножко — в книжках. Это ведь правильно — быть искренним, когда ничего не замышляешь.       От подобных вопросов Феос хотелось схватиться за голову. Терять авторитет в глазах Дикина ей не хотелось, но лучше бы он приставал к кому-то вроде Шарвин или Фраузетаулена. — Ну, видишь ли, если говорить о чем-то слишком прямо, это может прозвучать грубо. Твой собеседник подумает, что ты нарочно пытаешься его разозлить, и обидится. — Но ведь босс ничего такого про Дикина не думает? — Босс тебя давно знает. Может быть, и другим просто надо привыкнуть к тебе. Дай им время, ладно? Возле стены пещеры послышался шорох, и уверенный женский голос нарушил сонную тишину: — Наземники! В следующий момент из теней выступила женщина-дроу.       Бергер пронзительно завизжал и пропал из вида в мгновение ока. Надо было отдать должное невервинтерцам — они оказались на ногах и при оружии так же быстро, как Феос, которой пришлось спихивать с себя зазевавшегося Дикина. Незнакомка даже не вздрогнула, когда почти у самого ее лица оказался факел, а у горла — лезвие Даэланова топора. Яркий свет наверняка причинял боль ее глазам, но она смотрела прямо перед собой, не щурясь.       Феос впервые видела живую дроу так близко не в бою и не в видении. Темная кожа и серебристые волосы отсвечивали странным металлическим блеском, и женщина выглядела бы изящной статуэткой, если бы не лицо, разбитое и распухшее от побоев. Один глаз заплыл, рассеченная губа вздулась. Очень медленно женщина подняла руки, демонстрируя, что в них ничего нет. — Придержите оружие, наземники. Я не причиню вам зла и хочу только поговорить. — Чумазюка, которой просто скушно стало в Подгорье, да? Некому сказок порассказывать? — скривился Томи. — Если бы я хотела тебе зла, полурослик, то могла бы причинить его еще на прошлом привале. Когда ты отходил помочиться к статуе Халета Благочестивого или в свою смену стражи расстегнул штаны и… — Э, подруга, такие подробности как бы не при дамочках! — нервно пробормотал Томи. — Ты дрочил на меня, мелкий извращенец?! — выдохнула Шарвин, но тут же расхохоталась: — А может, на Даэлана?       Если бы дроу собиралась напасть на отряд, то не выбрала бы лучшего момента: Томи стоял, раскрывая и закрывая рот, как рыба, обычно невозмутимого полуорка слегка перекосило от отвращения, леди роптали, прикидывая, чья же добродетель была оскорблена, а Дикин, в полном восторге от происходящего, неутомимо строчил в блокнотике. — Да вы че, не поняли, она же все нарочно! — завопил багровый как свекла Томи. — Трепет языком, шоб нас рассорить, а потом как… — Я пришла с миром, — устало повторила дроу. — Далеко не все темные эльфы служат Вальшаресс или одобряют ее замыслы. — Значит, ты перебежчица? — поколебавшись, Даэлан все же убрал топор от ее горла. — Предпочитаю называть себя повстанцем. — И что же, вас много здесь? — как обычно, Шарвин перехватила инициативу. — Недостаточно для того, чтобы бороться с Вальшаресс только своими силами. Это верно и для вас, правда? — Кажется, это ты должна отвечать на наши вопросы? — В Подгорье моих союзников нет. — Ну и толку с тебя-то? Разочарованный Томи сплюнул ей под ноги, и тут же на его плечо опустилась рука Даэлана. Казалось бы, полуорк только слегка сжал пальцы, но лицо полурослика вмиг перекосилось от боли. — Немедленно попроси прощения у леди, Томи. То, что Подвисельник выдохнул сквозь зубы, только отдаленно смахивало на извинение, но большего, кажется, Даэлану и не требовалось. Не убирая руки с плеча Томи, он кивнул темной эльфийке. — Если мой товарищ не может найти слов, то я извиняюсь за его выходку. Думаю, он и сам уже понял, что ему лучше помолчать. Дроу отодвинулась от плевка. — Я знаю, у нас еще нет оснований доверять друг друг, но мы хотим одного и того же. Вальшаресс опасна. Вы, наземники, считаете всех дроу властолюбивыми безумцами, но даже в Подземье так называют Вальшаресс. Она разрушает не только ваш мир, но и наш собственный… А ящерка обязательно должна все за мной записывать? — Дикин обязан сохранить такую встречу для истории! — обиженно отозвался кобольд, еще быстрее зачеркав карандашом в блокноте. — Так кто все-таки такая эта Вальшаресс? — спросила Шарвин. — Никто не знает наверняка. Ходят слухи, что она мать-матрона одного из мелких домов, может быть, Килат или Баррит`тар, но они всегда были слишком незначительны даже для того, чтобы запоминать имена их правительниц. И вот женщина, которой наверняка приходилось ходить на рынок вместе со служанками и сдавать в аренду грибные рощи, вознеслась из ничтожества и приняла титул, на который не рассчитывали знатнейшие семьи Мензоберранзана. В голосе дроу прозвучала едва ли не зависть; очевидно, почувствовав это сама, она кашлянула и чуть отвела взгляд. — И, очевидно, могущество загадочная незнакомка обрела не менее таинственным образом? — предположила Шарвин. — Именно так. Никто не обращает внимания на возню в мелких домах, к ним даже не засылают шпионов, поэтому о возвышении Вальшаресс никто не расскажет. Она вдруг стала невероятно могущественной, переманила на свою сторону или поработила самых искусных шпионок, жриц и волшебниц других домов, и теперь у нее целая армия ассасинов, которые называют себя «Красными сестрами». Не сомневаюсь, что жители вашего города уже сталкивались с ними. — О да, — пробормотала Феос, зябко поведя плечами при воспоминании о свечении магического кинжала в темноте комнаты. Дроу впервые взглянула прямо на нее. — Тебя называют Феос Тайфер, верно? — Ты права… Натирра. Феос давно вспомнила имя дроу, о которой рассказывал Фраузетаулен, и выискивала момент, когда можно упомянуть об этом как бы невзначай, но эффект превзошел все ожидания. Неповрежденный глаз дроу распахнулся на пол-лица, рот приоткрылся. Она уставилась на Феос с таким видом, словно не знала, пасть перед ней на колени или убежать без оглядки, и от этого становилось не по себе. — Ты знаешь мое имя? — Я слышала о тебе, — поспешно принялась объяснять Феос. — Ты приходила в Порт-Череп с информацией о Вальшаресс, но случился… инцидент. Ну, вряд ли две избитые дружелюбные дроу расхаживают под Глубоководьем одновременно? Теперь Феос чувствовала себя полной дурой, но дроу, кажется, успокоили ее слова и в то же время почему-то разочаровали. — Да, это была я. Хотела предупредить ваших правителей, но… — Натирра коснулась разбитой губы, — потерпела неудачу. Рада, что хоть кто-то ко мне прислушался, но теперь я не могу собирать информацию в лагере. Трудно объяснить жрицам, что произошло с моим лицом. Дроу не считают шрамы, а тем более, синяки, признаком доблести. — Но вы еще можете помочь нам добраться до Халастера, миледи? — Пройти через лагерь — да, но войти к волшебнику будет еще сложнее. — Мы знаем про захлопнувшуюся дверь и ключи, миледи. И у нас вроде как есть дельный помощник, — Даэлан оглянулся на Бергера, чьи глаза таращились из-за кучи камней. Голем немедленно пригнулся, но хотя бы не сбежал с визгом. — Питомец волшебника? Что ж, я могу подсказать, где вы можете найти других союзников в Подгорье. Солдаты Вальшаресс захватили колонию формиан… вы ведь знаете, кто такие формиане? — Муравейки, большущие, как кони! И у них одна башка на всех! — выпалил Дикин, никогда не упускавший случая похвастать своей эрудицией. — Ну, то есть они думают все вместе… Милые такие, очень помогли Дикину и боссу в пустыне. — Что ж, я думаю, эти формиане тоже… милые. Они подчиняются дроу только потому, что в плену их королева, и если вы освободите ее, их благодарность будет безгранична. Предполагалось, что формиане будут копать ходы в Подгорье, чтобы войску было легче передвигаться, но поскольку эмиссары Вальшаресс застряли вместе с Халастером, планы наступления пришлось отложить. Когда я в последний раз была в лагере, ходили разговоры, что скоро явится сама Вальшаресс, так что придется поспешить. — Застряли? — переспросила Лину. — Никто не знает, что в точности произошло, но двери захлопнулись после того, как госпожа Алаундира, главная среди Красных Сестер, и ее прислужники отправились допрашивать волшебника. Я надеялась, это означает, что Халастер оказался сильнее… но, похоже, они вместе с ним оказались в ловушке. — Мой народ говорит: «Не хвались, что медведя поймал, если не ты его ведешь, а он тебя не пускает», — заметил Даэлан. — Так или иначе, формиане могут копать туннели не только для армии Вальшаресс, — опустившись на одно колено, Натирра принялась чертить схему в пыли. — Их держат в юго-западных пещерах. Небольшой отряд: восемнадцать солдат и два волшебника, но с ними я видела странное существо, которое выглядят опасным. У него тело великана и голова рогатого животного. — Минотавр? Но с одним мы справимся, а двадцать дроу — не тысяча, — заметил Даэлан. — Кроме того, — Натирра перевела взгляд на Феос, — я не просто так спросила твое имя, Феос Тайфер. Не знаю, можно ли назвать это даром, ведь я возвращаю тебе украденное. По правде говоря, Феос предпочла бы вернуть себе любимую щетку для волос, шелковое белье и шкатулку с мелочами, а не кожаный доспех, который Натирра с торжественным видом достала из-за камня и положила на землю, но было бы слишком мелочным говорить об этом. Да и Дикин уже с радостным возгласом схватил сверток. — Ух ты, старый мастер снова будет путешествовать с Дикином и боссом и не пропустит самое интересное! Кобольд нежно поглаживал блестящие белые чешуйки доспеха, и Феос почувствовала неловкость, смешанную с легким чувством вины. Не то что бы она жалела о смерти капризного и жестокого дракона, но реакции Дикина порой ставили ее в тупик: он скучал по прежнему хозяину и вспоминал его лютования с одинаковой искренностью. Натирра тем временем продолжала разглядывать ее саму и совсем не смутилась, поймав ответный взгляд Феос. — Я чем-то беспокою тебя, Феос Тайфер? — осведомилась она. «Беспокою» — это был удачный выбор слова. Хотела бы Феос находить такие же нейтрально-обтекаемые ответы. — Не хочу показаться невежливой, но ты дроу, откуда-то знаешь мое имя и внезапно решила вернуть мой доспех. — Ты тоже знаешь мое имя. — Но я рассказала, как его узнала. Натирре приходилось задирать голову, чтобы смотреть ей в лицо, тем не менее, Феос не чувствовала в этом своего преимущества. Дроу сморщила нос — совсем как Дикин, когда что-то не оправдывало его ожиданий. — Я думала, героиня, о которой пишут роман, привыкает к тому, что репутация ее опережает. — Ах, это… — Феос совсем забыла про книгу Дикина, побывавшую в руках у дроу. Теперь она попыталась вообразить, как темные эльфы читают «Тени Андертайда» вслух вокруг костра. — Или ты думаешь, что твоя репутация несколько переоценена? — Мелкие зубы дроу блеснули в улыбке. Феос так и думала, но слышать об этом все равно было неприятно. — Не люблю разочаровывать. — Вот я и хочу помочь с этим. — Это угроза или ты надо мной смеешься? — Это предложение помощи, — Натирра больше не улыбалась. — Из-за книги или нет, но Вальшаресс открыла на тебя охоту, и я — мы — повстанцы — не можем допустить, чтобы ей это удалось. Раз твоя смерть важна для нее, значит, твоя жизнь важна для нас. — Дикину это нравится, босс, — подал голос кобольд. — У героев обязательно должны быть загадочные могучие помощники. Правда, ммм, если леди Натирра что-то сделает с синяками, она будет выглядеть более могучей, чем сейчас. Может, леди Натирре дать подорожничка для ее ран? Дикин даже сам поплюет на листочек, если ей больно.

* * *

Даже под заклинанием невидимости Феос не могла избавиться от ощущения, что за ней наблюдают десятки глаз. В каком-то смысле так оно и было — взгляды формиан скользили по камню, за которым она укрылась, но равнодушно двигались дальше. Формиане выглядели, как сказал бы Дикин, «прежалостно». Хитин потускнел, покрылся царапинами, мощные руки бессильно висели вдоль тела. Они сбились кучками — воины с воинами, рабочие с рабочими — и стояли понурые в ожидании приказа. Королева формиан — желтовато-коричневая туша, стреноженная магическими путами, — лежала неподвижно и только изредка издавала не то хрип, не то скрип. Как только этот звук разносился по пещере, формиане, встрепенувшись, поднимали головы, но ничего не происходило, и колония вновь замирала. Нет, муравьев самих по себе не стоило бояться. Феос больше волновало, не осталось ли близ королевы чересчур осторожных дроу, которых не привлек шум на выходе из пещеры, и не всполошится ли охраняющий пленницу минотавр. Он и так кружил вокруг королевы, фыркая и прядая ушами, и беспокойно втягивал воздух широким темным носом. Серебристая цепь на задней королевской ноге замерцала и потемнела: увеличительное стекло Халастера сработало, Дикину удалось рассечь зачарованный металл. К счастью, королева формиан даже не пошевелилась. Минотавр остановился на мгновение, но посмотрел вверх, а не вниз, а потом вновь застучал копытами. Феос колебалась, не зная, стоит ли пытаться подобраться к нему поближе, чтобы подстраховать Дикина, или тем самым она только выдаст себя раньше времени. Лучше бы в дело вступила Натирра, напросившаяся ей в напарники, но минотавр ни секунды не задерживался на месте, озирался и поворачивался всем корпусом, не давая подобраться к себе со спины. На первый взгляд, план казался неплохим: пока невервинтерцы выманивают дроу на ловушки Томи, Дикин тихо освобождает королеву, а с минотавром они разберутся уже совместными усилиями. Но сейчас, разглядывая огромную косматую тварь, Феос чувствовала себя крайне неуютно. Невидимость — это удобно, когда надо незаметно сделать дело и уйти, но действовать слаженно, не видя союзников, очень непросто. Дикин трудился над другой ногой королевы: цепь тускнела на глазах. Минотавр по-прежнему озирался, пытаясь что-то высмотреть наверху. Его ноздри заработали еще быстрее, взгляд метнулся вниз, и прежде чем Феос поняла, как это произошло, огромное копыто высекло искры из камня. Дикин взвыл — к счастью, от страха, а не в агонии, но следом за ним заверещала королева формиан: от оглушительных скрежещущих звуков заложило уши. Похоже, Дикин, уклоняясь от удара копытом, случайно прожег ей ногу, и теперь огромное существо металось и вставало на дыбы от боли. В один момент Феос оказалась посреди обезумевшей толпы формиан. Не все из них могли издавать звуки, но воздух звенел, кажется, и от беззвучных воплей существ, разделявших боль своей королевы. Она выгнулась в очередной раз, и с ее спины слетела маленькая фигурка — Натирра! Все пошло наперекосяк. Взять в бой Энсеррика упросил Дикин («Ему очень-очень надо размяться, босс, а то вдруг заржавеет с тоски!»), и в какофонию звуков влились еще и его бессвязные вопли: — Ну, жирна ты, мать, где тебе скакать! Ты лучше кулаком, кулаком его промеж рогов! Чем больше шкаф, тем громче падает! Феос быстро перестала чувствовать кисть правой руки. Все, что ниже запястья, стало Энсерриком, как будто металл сплавился с ее плотью. Мерзкое ощущение, но без проклятого меча Феос едва ли продержалась против минотавра дольше пары взмахов его топора. Впрочем, выходить с мечом — да хоть с какой одноручной тыкалкой — против минотавра было заведомо плохой идеей. Феос и не представляла раньше, как быстро они двигаются, несмотря на размеры, как хорошо видят в темноте, как… Не было ничего, что бы она хотела узнать о минотаврах на собственном опыте. Левая рука Натирры висела плетью, но дроу все равно наскакивала на минотавра, как лайка на медведя, пытаясь хотя бы отвлечь его внимание кинжальными ударами. Наконец это помогло; Феос вогнала лезвие в шерстистое бедро. Энсеррик фыркнул, словно отплевываясь, минотавр коротко промычал от боли. Он пошатнулся, но когда Феос отступила, занося меч для решающего удара, минотавр что есть силы боднул ее в грудь. Приземления на каменный пол Феос не почувствовала; она не могла сделать вдох, а когда все-таки схватила ртом воздух, то пожалела об этом. От боли хлынули слезы, красно-бело-черные искры заплясали перед глазами. Феос не могла их сморгнуть, не могла пошевелиться. Копыто минотавра стукнуло совсем рядом с ее головой, а даже захрипеть не было голоса. Натирра что-то прокричала на своем языке, а потом, словно мало было боли, Дикин плюхнулся поперек живота Феос, то ли прикрывая ее собой, то ли просто споткнувшись. Он поднял мордочку, и струя ревущего пламени выплеснулась из пасти. Еще громче, чем пламя, заревел объятый им минотавр. Копыта вновь беспорядочно застучали рядом с Феос, и ей едва-едва, собрав последние силы, удалось вывернуться из-под него и из-под Дикина. В глазах снова потемнело от боли, и на сей раз Феос провалилась в эту темноту. Пришла в себя она от того, что когтистые лапы били по ее щекам, а дрожащий голосок повторял: — Босс ведь еще живая, да? Босс еще хоть чуть-чуть живая? Босс! Босс! — Конечно, живая, лапушка, — авторитетно сказала Лину и своей теплой мозолистой ладонью тоже легонько похлопала Феос по лицу. — Леди Сеханин, не оставь своей милостью эту женщину! Как всегда при лечении божественной магией, Феос почувствовала, будто ее окатили ведром теплого молока. Тоже ощущение на любителя, но ребра вновь захрустели, становясь на место, пелена перед глазами рассеялась, и пусть с посторонней помощью, но все же получилось сесть. Не без смущения Феос поняла, что оказалась в центре забот всей компании, даже Натирра была тут и разглядывала ее со странной смесью любопытства и разочарования. Впрочем, невервинтерцам тоже пришлось несладко: у Лину на щеке кровоточил не залеченный еще порез, Шарвин массировала плечо, на броне Даэлана появилось несколько новых вмятин, а Томи был чумаз, словно вылез из дымохода. Прежде чем Феос успела спросить, что у них пошло не по плану, объятия Дикина чуть было снова не опрокинули ее на спину. Холодный нос кобольда ткнулся ей в щеку. — Босс уже совсем-совсем в порядке, да? Больше помирать не будет? — Если ты меня не задушишь, то да, — прохрипела Феос: в порыве чувств Дикин мертвой хваткой повис на ее шее. — Мммм, Дикин может научить босса стрелять из арбалета. Если она постоянно валяется на земле после битвы, лучше ей не подпускать к себе всяких гадов. Дикин ведь не всегда успеет ее спасти. Слышать это было не особенно приятно, но тут Феос, обнимая кобольда в ответ, почувствовала под ладонью что-то непонятное: гладкое, тонкое, перепончатое… Крыло? С огромным трудом ей удалось оторвать от себя расчувствовавшегося Дикина, и точно: за несколько минут или часов, которые Феос провалялась в отключке, кобольд ухитрился отрастить пару небольших кожистых крыльев. Заметив, на что она смотрит, Дикин расплылся в зубастой улыбке и повернулся боком, чтобы Феос могла полюбоваться. — Круто, босс? Дикин теперь совсем-совсем дракон, только маленький! Может, ему теперь нужно питаться коровами? — А ты настолько голодный? — с сомнением спросила Феос. — Вон, тут целиковый бычара лежит, с него начинай! — ввернул Томи, но судя по тому, что не добавил обычное обращение «пёска», откупиться минотавром он был настроен вполне серьезно. Дикин оглядел воняющую паленым тушу и сморщил нос. — Неее… Дикин думает, что ему хочется шоколадку. Послышался картинный отрывистый кашель. — А где моя порция обнимашек? — осведомился Энсеррик. При помощи Даэлана Феос поднялась на ноги и наконец-то огляделась. Формиане обступили их кругом. От взглядов их ничего не выражающих выпуклых глаз становилось не по себе, но формиане только изредка перебирали ногами или шевелили жвалами. Наконец один, крупнее и выше остальных, тихонько засвистел, к нему присоединился другой, потом третий, и совместными усилиями они воспроизвели короткую фразу на всеобщем языке: — С…пас…ти ко…ро…ле…ву? — Да, не бойтесь нас. Мы пришли освободить вас от дроу, — в чем нельзя было отказать Шарвин, так это в умении говорить уверенно и с выражением, даже когда они все стояли грязные, израненные и не то что бы преуспевшие в помощи формианам. Снова загудел воздух: формиане беззвучно посовещались, а потом расступились, освобождая проход. — Ох, бедняжка! — вырвалось у Лину. Королева оперлась на передние конечности и приподнялась, чтобы посмотреть на пришельцев. Переднюю часть ее головы, как у и остальных формиан, трудно было назвать «лицом»: мощные жвалы, кромешно-черные неподвижные глаза, но вырвавшийся у королевы стон прозвучал совсем по-человечески. Дикин виновато спрятался за Феос. — Дикин не хотел обижать большую муравьиную леди, — зашептал он. — У него просто дрогнула рука, и все остальное тоже, когда минотавр решил давить его копытом. Дикин сильно облажался, да? — Главное — все живы, а остальное мы поправим, — прошептала Феос в ответ. К счастью, убедить Дикина в этом было легче, чем кого-нибудь еще. — Как думаете, она подпустит меня к своим ранам? — озабоченно спросила Лину. — Я слышу тебя, двуногая, — голос королевы формиан оказался неожиданно звонким, почти девичьим, — можешь обращаться прямо ко мне. У эльфийки покраснели даже кончики ушей. — Я… ох… то есть я не имела в виду… — Мы боимся, что могли произвести скверное впечатление, ваше величество, — вмешалась Шарвин, — из-за вот этой… неприятности с вашей конечностью. — Так вы излечите меня, двуногие? — Раздражения в голосе было уже куда больше, чем боли. Лину поспешно склонилась над раненой ногой, забормотала целительную молитву. За эльфийкой увязался Дикин, в виде извинения застенчиво погладил здоровую конечность, заработал ноздрями (Феос так и ждала, что он вот-вот поделится наблюдением, как кисленько пахнут муравьи, и осведомится, можно ли их полизать, но нет, обошлось), нырнул чуть ли не под брюхо королеве. Как показалось Феос, жвалы королевы задвигались весьма нервно, когда Дикин вынырнул наружу, сжимая в лапе увеличительное стекло, но магия Лину сработала, и формианка позволила освободить от пут остальные конечности. Королева пошевелила ногами, разминая их, потянулась — и ее полный облегчения вздох был подхвачен остальными подданными. Прижав к груди то, что можно было назвать руками, королева слегка наклонила голову. — От имени всей колонии изъявляю вам королевскую благодарность, двуногие. Я знаю, вы предпочитаете, когда вас называют иначе, но я не слишком разбираюсь в ваших видах. Кроме, может быть, дроу. Ее неподвижные глаза уставились на Натирру, но дроу только склонилась в грациозном поклоне. — Не все представители нашей расы одинаковы, ваше величество. Для меня великая честь… — Довольно, довольно, — перебила ее формианка, — я уже сказала, что благодарна, а потому не прикажу убивать моих освободителей; а поскольку ваши виды, независимо от цвета покровов, страшно далеки от формиан, и мягкотелые редко помогают хитиновым из чистого сострадания, что вы намеревались получить за мое спасение? — И че, никаких коленец-реверансиков, «да что вы, ну что вы!»? — кашлянул Томи. На его круглом лице отразилось искреннее разочарование. — Кто-то не наелся этим у лорда Нашера? — прошептала Шарвин. — Помощь против дроу, ваше величество, — сказал Даэлан. — Против тех, которые поработили вас, а теперь окопались в лагере неподалеку и держат в плену Халастера. Если мы избавимся от них, они больше не смогут угрожать вашей колонии. — Если на их место не придут новые, — заметила королева. — Мы собираемся позаботиться об этом, — пообещал Даэлан. — В человеческий город, расположенный над нами, из-за дроу пришла страшная война, и мы не успокоимся, пока не обезопасим себя — а значит, и вас тоже. Но впятером мы не справимся с такой ордой. — Вшестером! — обиженно пискнул Дикин. — Всемером, — оскорбленным тоном уточнил Энсеррик. Королева в задумчивости пошевелила жвалами. — Если мы уйдем отсюда, дроу не смогут последовать за нами, а если вернется Халастер, мы навсегда останемся тут копать туннели. Если бы моя благодарность не была воистину королевской, я бы все же приказала убить вас, чтобы безумный волшебник никогда не вырвался из своей тюрьмы. Феос не помнила за пустынными формианами подобной рассудительности, и теперь в пустых черных глазах королевы ей почудилась сумасшедшинка, такая же, как у большинства обитателей Подгорья. Натирра среагировала быстрее оторопевших наземников — видимо, дроу было не привыкать к стремительным превращениям союзников во врагов и наоборот. — Это и не помогло бы формианам, ваше величество. Вальшаресс, подземная властительница, отличается безумием и мстительностью, как и Халастер. Если она узнает о побеге тех, кого считала своими рабами, то не успокоится, пока не вернет и не покарает вас. Надо убедиться, что никто из прислужников Вальшаресс не сумеет ни обнаружить ваше исчезновение, ни доложить о нем. Витиеватая речь Натирры показалась Феос не совсем убедительной, но королева формиан заколебалась, потирая натертые и обоженные магическими оковами конечности. — Конечно, я бы предпочла не оставлять дроу за своей спиной, но их выводок слишком большой для нападения. Они все — воины и маги, а из моей колонии предпочитали оставлять в живых рабочих, а не солдат. — Вовсе не обязательно нападать на дроу открыто, ваше величество, — мягко продолжила Натирра. — Они недооценивают ваших рабочих, но мы знаем, какой грозной силой они могут оказаться…