Орды Подземья: Пером и лютней

      Прижавшись носом к дрожащей магической стене, Кордиган наблюдал за ними, словно за рыбками в аквариуме — или, может быть, на сковородке.       — Кордиган, что происходит? — спросила она, умом уже понимая — что, но все еще малодушно надеясь на ошибку.       — Предательство… — прошелестел за спиной замогильный шепот Дикина, и впервые за долгое время Феос захотелось заорать на него и швырнуть чем-то тяжелым.       Кордиган вновь захихикал и лукаво склонил голову набок.       — Предательство? А когда была принесена клятва верности, кровью скреплен договор? Нет-нет, я благодарен, по-настоящему благодарен, но я же ничего не обещал, кроме маленькой финальной речи!       Он продемонстрировал пустые ладони.       — О, но вы не волнуйтесь, я вовсе не намерен проливать вашу кровь, ее и так слишком много льется в этом месте. И, главное, не вся она одинаково полезна! Есть кровь дроу, жидкая и банальная, есть кровь драколича, холодная и застывшая, есть кровь дэвы, сладкая и волшебная… И кровь вампира, способная усилить любую другую.       Кордиган немного помолчал. Наверное, он ждал вопросов или гневных восклицаний, но их не последовало, и он продолжил слегка обиженно:       — Вы думаете, мы не страдали? Вы думаете, я врал вам? Бедный Кордиган, сумасшедший Кордиган, имя на ветру, пустая оболочка, огарок свечи! Кто меня спрашивал, когда отнимал меня у меня?! В Пропасти Дриаринга нет свободы даже у мертвых… твоя плоть, твоя кровь, твои кости уже взвешены, учтены, распределены, да-да-да! Над ними грызутся, если один господин в пурпуре пожелает закопать их в грязь, а другой — отдать их для игры Викс`тре! И от обоих осталась только горстка вонючего праха, абсолютно бесполезного. Ирония? Справедливость?       — Гадство и трепотня! — рубанул Дикин. — Изменщик и трепач, вот кто такой Кордиган! Герои ведь помогли ему, избавили от хозяев, а он, а он…       — Обезопасил себя? — охотно подсказал гном. — Геройская натура — она, знаете ли, такая опасно предсказуемая! Нет, вы честно скажите: если бы вы пригляделись… что-то заметили… как скоро встретились бы ваш кол и мое сердце? Вот-вот-вот. Все хотят спасать прекрасных дев, но право нежити не-жить мало кто отстаивает. Самим надо выходить на борьбу. Там скажешь жрице дроу, что ее хотят обмануть, там шепнешь мэтру Содалису, что, как всем нам известно, дроу доверять нельзя… Кирпичик к кирпичику — вот тебе и домик! Кстати, как думаете, это место стоит перестроить в ратушу или лучше сделать храмом свободы?       Все, о чем могла сейчас думать Феос, — что готова упасть и уснуть прямо среди костей, такая свинцовая усталость навалилась на нее в одно мгновение.       — Да лучше заткнись, — посоветовала она, садясь. — Или ты ждешь, что мы тебе похлопаем?       — Я просто хочу сказать, что мне жаль… Если сюда снова забредут посланцы Вальшаресс, мы охотно раздерем их глотки и напьемся крови в вашу честь!       Кордиган взмахнул руками, и большая летучая мышь порхнула прочь от купола. Сразу стало очень тихо, только Дикин еле слышно сопел, привалившись к коленям Феос. Сама она боялась, что если попытается произнести хоть слово, то вместо этого примется вопить, ругаться, лупить кулаками череп Викс`тры или просто разрыдается в голос, как обманутый ребенок. Возможно, Вален испытывал те же опасения, потому и стоял на том же месте, где его застали слова Кордигана, иссиня-бледный, закаменевший, сверлящий взглядом пустоту. Наконец он с видимым усилием разлепил губы:       — Лучше бы я почаще прислушивался к себе и убивал сразу.       — Но так вокруг Валена очень быстро никого не останется, — заметил Дикин. — У него ведь ни о ком не бывает приятных первых впечатлений.       Вален громко скрипнул зубами, и Феос тут же выпрямилась, забывая про усталость. Она была готова к очередной вспышке гнева — может быть, и в свой адрес тоже, на языке завертелись слова — бессвязные встречные обвинения, бессильное «Заткнись!»… но тифлинг смолчал и тоже плюхнулся наземь, угрюмо разглядывая свои кулаки, которыми так и не стал махать после драки.       Дикин засопел еще громче, а потом, оторвавшись от Феос, принялся читать заклинание. Поток энергии сорвался с его лап и ударил в купол — чтобы, на мгновение распластавшись на нем белой кляксой, впитаться. Дикин задумался, попробовал другой, более мощный вариант заклинания, и тоже бесполезно. Развеивание чар не работало.       — Наверное, надо устраиваться на ночлег, — пробормотала Феос, сама поражаясь тому, как тускло и буднично звучит ее голос, но вот эффект этого заявления оказался неожиданным.       Две пары глаз уставились на нее, и если взгляд Дикина был полон сострадания, то Вален смотрел так, словно она предложила пробежаться по яме голышом, если не что похуже.       — Устраиваться на ночлег? Вы серьезно?       — А почему нет? Нам крепко досталось. Наверху ждет сотня-другая упырей. Нужно восстановить силы. И залечить раны, что-нибудь съесть и поспать, — то, что мы реально можем сейчас сделать.       — У босса железные нервы. Ну, или она спятила от переживаний.       — Нам ведь не нужно отдыхать в обнимку со скелетами. Можно устроиться в сокровищнице, подальше от костей.       — Отдохнем, когда выберемся отсюда, — буркнул Вален.       Хождение по костям, и раньше не особо приятное, теперь оказалось мучительным. Феос прихрамывала, Дикин страдательчески сопел, а Вален хоть и шагал вперед упрямо, как голем, двигался так же скованно и неловко. Они плелись от одной арки к другой, раскапывали и заползали в темные щели, выбирались назад — раз за разом. Не все ходы заканчивались тупиками: один привел в круглую комнатку, полную ржавой трухи, другой — к высохшему бассейну, на дне которого лежали полуистлевшие кости рыбоподобных существ размером со шлюпку.       Они постояли, глядя на них сверху. На растрескавшейся белой плитке виднелись черные изображения многоногих, многоголовых тварей, рвущих друг друга на части.       — Дикин думает, тут в незапамятные времена была арена для драчек. С бойцами, зверями и всяким непотребством. Наверное, поэтому тут все плохо и кончили.       Его реплика так и повисла в воздухе. Феос была бы и рада отвлечься на разговор, озаботившись судьбой давно сгинувших ящеров, но в то же время боялась, что ее усталый мозг заработает, а как только начнет думать — завопит от ужаса, и она вместе с ним.       В полном молчании они забились в самый дальний угол сокровищницы, чтобы не видеть костей. Дикин принялся перебирать старые монеты, но быстро бросил это дело, хотя в сокровищнице было на что посмотреть. Феос поделила сухари и мясо, но аппетита ни у кого не оказалось, а воды, не сговариваясь, каждый выпил по паре глотков, да еще по одному сделал из флакона с горьким целительным зельем.       — Я возьму первую стражу, — произнес Вален, и, будто бы получив долгожданное разрешение, Феос провалилась в сон тут же, как сидела, привалившись щекой к стене.       На этот раз ей не снилось никаких кошмаров, только беззвездное небо, расчерченное сверкающими следами метеоров. Феос смотрела в него и даже во сне чувствовала, что улыбается.       Она проснулась от того, что Вален тряс ее за плечо. Кто-то все же уложил ее, прикрыл одеялом и подсунул под голову вещевой мешок, но сонная нега от тепла и удобной позы слетела тут же, стоило взглянуть в лицо тифлинга. Круги под его глазами стали только темнее, сами глаза запали и глядели так дико, что Феос подскочила на месте.       — Малек пропал! — выпалил Вален без предисловий.       — Как пропал?       — Я разбудил его на смену, а потом проснулся — вы спите, а его нигде нет. Только вещи.       В голове у Феос зашумело то ли от резкого подъема, то ли от страха. Она прижала ладони к вискам, пытаясь остановить головокружение, и только сейчас поняла, какая вокруг стоит тишина. Их с Валеном дыхание, кажется, было единственным живым звуком в этом могильнике.       — Если бы вернулся Кордиган, мы бы уже не проснулись, — медленно проговорила она, убеждая саму себя. — А если бы Дикин заметил какую-то опасность, то поднял бы тревогу. Думаю, он где-то здесь… вышел пройтись, снова поискать выход… ох, Тир!       Вален молча подал ей руку, помогая подняться, и вдвоем они выбрались из сокровищницы в костяную яму. Слабая надежда Феос не оправдалась –магический купол по-прежнему светился синим, отчего груды костей приобретали совсем расплывчатые, странные очертания. Куски Викс`тры валялись там же, где и вчера, но Феос не могла отделаться от ощущения, что дважды мертвый драколич наблюдает за ней темными глазницами.       Не без вызова повернувшись к нему спиной, она крикнула что есть мочи:       — Дикин!       Вален неодобрительно дернулся, пробормотал что-то сквозь зубы, но Феос не обращая на него внимания, замерла, напряженно дожидаясь отклика.       Ни ответного крика, ни шороха костей. Все та же гробовая тишина.       Яма, и без того огромная, оказалась бесконечной, как в затянувшемся сне, когда они искали Дикина среди костяных дюн — и не находили. Вновь началось мучительное обшаривание пространства за арками, и всякий раз Феос не знала, чего бояться больше, — что Дикина там не окажется или что он будет там, раздавленный, задушенный или высосанный. Возможно, это все было очередной затеей Кордигана. Насмотревшись на своих хозяев, он мог поднатореть в искусстве игры с едой.       В зале с бассейном Вален больно схватил Феос за локоть.       — Слышите?       Она не сразу поняла, о чем он говорит: от страха и недосыпа даже шум в ушах и стук собственного сердца казались болезненно громкими. Но потом Феос услышала скребущий звук, шедший откуда-то… изнутри? Они смотрели в бассейн и не видели ничего, кроме недвижных старых костей и плитки, но шум шел — и становился все сильнее — именно оттуда.       — Трубы, — наконец догадалась Феос. — Тут должны быть трубы!       Вален приземлился на дно бассейна одним мягким прыжком, ничуть не смущенный тем, что прыгать пришлось с высоты добрых шести ярдов. Феос последовала за ним далеко не столь изящно, но звуки не смутили неведомого скребуна: кто-то полз к выходу, упорно и не сбавляя темпа. Послышалось пыхтение… потом такое знакомое бормотание…       — Дикин! — возмущенно выкрикнула Феос, когда кобольд, весь перепачканный пылью, ржавчиной и боги знают чем еще, вывалился из темного жерла трубы прямо к ее ногам.       Что потрясло ее больше всего — на грязной мордочке появилось выражение искреннего разочарования.       — Ну вот… зачем госпожа Феос и Вален пришли сюда? Они испортили себе весь сюрприз!       Это стало последней каплей.       — Сюрприз, говоришь?!       — Босс! — взвизгнул кобольд, уворачиваясь от предназначенного ему пинка. — Босс не так поняла Дикина!       Увесистый рыбий позвонок пролетел в опасной близости от его головы.       — Дикин извиняется!       — Эй, эй! — опасливо пробормотал Вален, когда в ход пошло ребро размером побольше кобольда, и перехватил ее руку. — Эй, ладно! Плакать-то теперь зачем?       Он неуклюже тронул ее щеку, потом еще более неуклюже похлопал по плечу, и эти столь несвойственные Валену жесты привели Феос в чувство лучше любой грубости. Она поднесла пальцы к лицу и с удивлением поняла, что щеки и впрямь мокрые, — а она даже не поняла, когда начала плакать. Растерянный взгляд Валена, однако, быстро стал жестким, когда вернулся к Дикину, но мелкий засранец уже подготовился. Бочком подобрался поближе, сложил на груди лапки, умильно заглянул в глаза, — ни дать ни взять котеночек, только в чешуе.       — Дикин просит на него не сердиться. Он нехорошо поступил, он понял. Кобольды вообще тупые. У него сердце разрывается от того, что по его вине босс плачет и психует. Но Дикин не со зла, правда-правда! Он просто хотел всех спасти и дать выспаться. И теперь ему тоже плохо…       — Не вздумай хныкать, чтобы меня разжалобить, малек! — на упреждение процедил Вален, когда Дикин вздохнул так глубоко и горестно, словно это был его последний вздох.       — Тогда Дикин просто объяснит, ладно? Ему в голову пришла блестящая идея, но он не хотел давать ложной надежды! Все и так были расстроенные и уставшие. Дикин не хотел никого будоражить попусту, потому что бдил и решал в голове задачки, чтобы не заснуть. Про сукна, которыми торгует купец, и про яблоки, и про бассейн, куда вода затекает по одной трубе и вытекает через другую. Ну и Дикин подумал: он ведь может это проверить, правда? И если он найдет выход… А он нашел выход!       — Лучше бы ты начал с этого, чем молоть языком попусту, — буркнул Вален, но Феос почти физически ощутила, что его отпускает; в самом деле, за такую новость многое можно было простить.       — Труба длинная и такая грязная, что просто жуть! — почувствовав смену общего настроения, зачастил Дикин. — Но она сухая и по ней можно ползти до самого конца! И она выходит в пещеру, а та — еще в одну, но Дикин толком не огляделся, он спешил вернуться и сделать сюрприз!       И только тут до Феос кое-что дошло.       — Но мы с Валеном ведь не пролезем в нее. Она слишком узкая для человека.       Это заявление ничуть не обескуражило кобольда. По его морде было заметно, что он не отказался бы выдержать драматическую паузу, но все же решил не искушать судьбу и только потупил взгляд.       — Дикин умеет колдовать. Он знает, как уменьшать гуманоидов.       

* * *              Всякий раз, вывинчиваясь из особенно узкого места, Феос напоминала себе, что Дикин как-то пролез по трубе и вернулся назад, и только эта мысль не давала ей запаниковать. Ее плечи были все в ссадинах и синяках, голова — в шишках, руки, подбородок, наверное, даже уши — расцарапаны, а труба все не кончалась. Даже под заклинанием ход оставался невероятно тесным, темным и душным, а ведь еще приходилось тащить с собой вещи, постоянно боясь, что время выйдет быстрее, чем она доползет до выхода. Зажмурившись, Феос толкнула мешок головой, попыталась убедить себя, что рождаться на свет наверняка было не легче, но дело того стоило… и едва не вывалилась из трубы вслед за вещами.       Ничего особенного снаружи не оказалось: очередная пещера, такая же уныло-безжизненная, как и большинство ненаселенных пещер Подземья, но здесь не было ни костей, ни вампиров, и одно это вселяло надежду.       Вслед за Феос наружу выбрался Вален, еще более помятый и ободранный, чем она, и какое-то время они просто переводили дух, приходя в себя и дожидаясь возвращения в прежнюю форму.       Все же это было очень странное ощущение — быть одного роста с Дикином. Впервые за долгое время Феос обратила внимание на то, какие острые у него зубы, устрашающие когти, крепкие мускулистые лапы и хвост. Мордочка не казалась маленькой и лукавой, когда в пасти могла поместиться целая рука. И кобольд явно наслаждался производимым впечатлением, нарочно прохаживаясь перед ними взад-вперед, картинно зевая и поигрывая мышцами.       — Склонись перед великим Дикином, жалкий сме-е-е-е-ртный! — провыл он, попытавшись нависнуть над тифлингом во всю ширь крыльев. — Вален мог хотя бы подыграть! — обиженно заявил кобольд, когда никакой реакции так и не последовало, и в качестве утешения отправился сопеть в шею Феос.       Как обычно, она могла только позавидовать оптимизму Дикина: он вел себя так, словно беды остались позади, и перед ними расстилалась освещенная солнцем дорога к безопасности. Ее собственная эйфория долго не прожила: да, они выбрались из костяной ямы, но куда они выбрались?       — Интересно, что может находиться под Тусклыми Глубинами… — пробормотала она.       — Глубины Непроглядные? — отозвался Вален без всякого намека на юмор.       Дикин утешительно похлопал ее по колену.       — Дикин думает, что Подземье, в общем, везде одинаковое: там, где нет городов, только темень, камни и голодные монстры. Так что какая разница, куда выйдешь?       — Ага, — сказал Вален. — Особенно если тебе совсем не надо в Лит Ми`атар, и деревня за твоей спиной не кишит кровососами. Ладно, пошли уже. Не хочу проверять, хватится ли нас клятый гном и сообразит ли, куда мы делись из ямы.       — Дикин не хочет паниковать… совсем не хочет… ему просто интересно… а надолго у героев хватит запасов на покушать?       — Будет не хватать — начнем с одного прожорливого малька.       Под бурчание Дикина они двинулись к выходу из пещеры — он оказался единственным, что избавляло хотя бы от мук выбора. За ним открылся широкий проход с гладкими известняковыми потолком и стенами. Может быть, над ним поработала давно ушедшая вода, может быть, он был рукотворным — знаний Феос не хватало, чтобы это определить.       Проход спускался вниз и оставался сухим недолго: сначала сквозь стены начала сочиться вода, потом стали попадаться целые водопадики, вымывшие в известняке причудливые бороздки. Вода, на удивление, была тепловатой, с едва заметным сернистым запахом.       — Пахнет Валеном! — сморщив нос, заметил Дикин и все же не удержался от соблазна попить из ручейка, бежавшего теперь по полу. — Но на вкус лучше. Дикин сможет это пить, чтобы не умереть от жажды.       В самом деле, смерть от жажды теперь точно им не грозила: воды сначала было по щиколотку, потом стало по колено. Проход расширялся, и вдоль стен попадались сухие участки, но Дикин все равно запросился к Феос на руки. Она подняла его не без тайной тревоги, что рано или поздно придется плыть, но больше уровень воды не поднимался. Как не кончался и сам проход, хотя они отшагали, по прикидкам Феос и боли в ногах, не одну милю. Изредка в стенах встречались боковые проходы, иногда почти такие же широкие, как основной, но после долгих колебаний было решено в них не сворачивать.       — Может, мы выйдем к озеру или реке, — сказал тифлинг, — а где вода, там и поселения. Вряд ли нас хоть где-нибудь будут рады видеть, но хоть сориентируемся.       Феос поймала себя на мысли, что радуется такой перспективе, пусть даже ей вовсе не улыбалось столкнуться с чудовищем на водопое или очередной шайкой озлобленных дуэргаров. Веселое журчание воды в пустоте тоннеля действовала на нервы не меньше, чем мертвое безмолвие логова Викс`тры.       Кроме того, они все трое находились на последнем издыхании. Несколько раз они останавливались, чтобы дать отдых ногам и перекусить, но даже Дикин жевал неохотно и зевал все заразительней. Феос казалось, она все на свете отдаст за возможность прилечь, но тоннель продолжал идти вниз уже без ответвлений — прямой как стрела, бесконечный, скользкий.       — Давайте я понесу малька, — предложил Вален, когда Феос в очередной раз оступилась и чуть не сверзилась со своей ношей в воду.       — Нет! — раньше, чем она успела что-либо произнести, заявил кобольд и еще крепче сцепил лапы на ее шее. — Дикин хочет быть с боссом.       — Точно не удушить босса? — Феос выдернула из когтей захваченную прядь волос.       Вместо ответа кобольд уткнулся носом ей в шею и снова засопел. Он так часто делал это в последнее время, что Феос уж и не знала, что думать. Возможно, Дикин был напуган и растерян больше, чем старался показать, но его капризы начинали действовать ей на нервы.       — Ты же хотел, чтобы перед тобой склонился жалкий смертный, — соблазнял Вален.       — Я устала, милый, мне тяжело тебя нести, — попыталась надавить на совесть Феос.       — Тогда Дикин пойдет сам!       Он без предупрежнения отцепился от нее и плюхнулся на пол, окатив тучей брызг. Вода доходила ему до горла, но Дикин двинулся вперед очень быстро, похожий на маленького и очень сурового крокодила. Похоже, он хотел, чтобы она чувствовала себя виноватой. Это было странным и обидным: как только Вален начинал творить чудеса мягкости и терпения, бузить принимался уже Дикин!       В конце концов — через несколько часов, а может быть, дней или минут — туннель расширился, впереди показался грот. Вода заполняла его не целиком, и на полосу сухого камня все трое повалились, как на мягчайшую перину. У Феос едва хватило сил стащить доспех и промокшие сапоги, прежде чем сон вновь срубил ее.       На этот раз она проснулась первой, с разбитым телом и прояснившейся головой. Под боком похрапывал Дикин, в стороне ровно дышал Вален. Кажется, впервые они уснули одновременно, не озаботившись безопасностью, не выставив часового, но в нынешнем состоянии это беспокойство вдруг показалось незначительным. В отличие от запаха.       Феос не чувствовала его во время блужданий по храму, где одно зловоние сменяло другое, но теперь, вдали от вампирского логова, она чувствовала всю его вонь на себе. Она смердела, как неделю пролежавшая на солнце падаль, и от одной этой мысли Феос чуть не вырвало. Желание немедленно вымыться и сменить одежду оказалось непреодолимым.       Ей пришлось побродить, прежде чем нашлось укрытие — углубление в стене, своего рода грот в гроте. Память о Меррон и ее стальной хватке была по-прежнему ярка; Феос не только придирчиво осмотрела воду, но даже, не доверяя ее прозрачности, кинула несколько камешков и потыкала мечом, прежде чем пристроить мешок с вещами на уступ и начать раздеваться.       Волосы, как обычно, создали больше всего проблем. Их было непросто намылить, еще тяжелее — прополоскать, а уж о том, сколько времени они будут сохнуть и как выглядеть после, Феос решила не думать. В тысячный раз она позволила себе помечтать, как решает проблему одним взмахом ножа, но вместо этого взялась за кусок мыла.       Она как раз стояла на коленях, вымывая из волос пену, когда услышала за спиной плеск чьих-то торопливых шагов. Одновременно откидывая с лица тяжелые мокрые волосы и нащупывая на камнях рукоять меча, Феос развернулась и застыла, встретившись с ошеломленным взглядом Валена. От шока ей даже не пришло в голову прикрыться, и тифлинг отвернулся первым, красный как вареный рак.       — Я тут вообще-то моюсь! — злясь на себя за это дурацкое положение, запоздало проговорила она ему в спину.       — Последний раз, когда вы собирались «освежиться», это чуть не окончилось для вас плачевно, — проговорил Вален с резкостью, за которой Феос уже научилась угадывать неловкость. — Только что вы кидались в малька всем, что под руку попадется, а теперь уходите без единого слова сами? На пару с ним с ума меня свести хотите?       Его голос заметно дрогнул, и боевой запал Феос пропал в одно мгновение.       — Простите. Я просто не могла больше чувствовать на себе эту вонь. Даже если вы скажете, что в Подземье лучше пахнуть мертвецом, чем стать им, мне все равно нужно было вымыться... — чувствуя себя полной дурой с этими оправданиями, она замолчала.       Старательно не поворачивая головы в ее сторону, Вален скрылся за выступом стены.       — Вы могли хотя бы взять с собой малька! — донесся оттуда его голос.       Феос содрогнулась при одной мысли об этом.       — Что?! Чтобы он разглядывал меня? Комментировал? Он же не вы… — запоздало сообразив, что это звучит несколько двусмысленно, она попыталась неуклюже пояснить свою мысль: — Дикин просто очень любопытный и бесцеремонный. Если вы допустите его к телу, и он увидит что-нибудь, что покажется ему интересным…       Каждое новое слово звучало ужаснее предыдущего. Феос почти обрадовалась, когда из-за угла прилетело невыразительное:       — Да, я заметил.       Чувствуя, как горит лицо, и ругая себя последними словами, Феос принялась домываться. Она знала, что Валену даже в голову не придет за ней подглядывать, но теперь ей казалось, что каждое движение получается вызывающе громким. Можно ли было по звукам догадаться, какую именно часть тела она сейчас обмывает? Она торопливо терла кожу намыленной тряпкой, надеясь, что спешка выглядит естественно: вода не была холодной, но все же не располагала разнеживаться.       Мыло в очередной раз выпрыгнуло из пальцев. Раздосадованная, Феос опустила за ним руку и вскрикнула — скорее от неожиданности, чем от страха — вдруг прикоснувшись к чьей-то чужой руке.       Она не была человеческой — это Феос могла сказать точно. Она будто подставила руку под струи воды, текучие, упругие и все же бесплотные, и они мягко обхватили ее запястье.       Этого хватило, чтобы Феос вспомнила все: смыкающуюся над головой толщу воды, отсутствие воздуха, горящую боль в груди, и перед глазами все поплыло от смертного ужаса. Ни о чем не думая, она рванулась из хватки и выскочила из укрытия — прямо в руки Валена, буквально впечатавшись в него. Пряжка его ремня больно впилась в голый живот, но Феос было плевать и на это, и на то, что голый у нее не только живот. Все, что она чувствовала — дикое облегчение от того, что не одна и по-прежнему вдыхает воздух, а не воду.       — Что… что случилось?       Эту короткую фразу Валену удалось выговорить не с первого раза — похоже, своим броском она чуть не выбила из него дух. Однако, он не попытался отстраниться, наоборот, его рука осторожно легла на ее поясницу. Ладонь у него была шершавая и очень горячая — или же так показалось Феос, которую начинало трясти. Она еле выдавила:       — Там водяная рука! Она схватила меня!       Вален не стал тратить время на сакраментальное: «Что за хрень?» или «А я вам говорил!» Все еще приобнимая Феос одной рукой, он потянулся за приставленным к стене цепом, когда за спиной прозвенел возмущенный голосок:       — А почему это босс голая обнимается с козлюкой?       Конечно же, Дикина разбудил и привлек ее вопль. Теперь он стоял, встопорщив гребень и крылья, и даже ноздри его раздувались от негодования. Взгляд его не отрывался от Валена.       — А это что у козлюки такое?!       Лицо тифлинга вспыхнуло еще ярче, да и Феос давненько так не мечтала провалиться под землю. Она могла представить, как выглядит со стороны: перепуганная мокрая курица, абсолютно голая, которая лепечет что-то про водяные руки и падает на грудь сэру спасителю, промочив насквозь его одежду. Она неловко высвободилась из-под его руки.       Каким бы смущенным ни выглядел Вален, его голос остался ровным:       — Заткнись и засвети огонек поярче, малек. Феос говорит, там что-то есть.       Меж тем, ей даже прикрыться было нечем, разве что волосами; она попыталась затолкать поглубже бесполезную сейчас стыдливость.       — Я уронила мыло и хотела его поднять, и тогда меня схватили за руку. Не так, как Меррон… рука была совсем как человеческая, только… не человеческая. Она текла.       — Сейчас все и увидим, — таким же ровным голосом сказал Вален.       Он шагнул в маленький грот и, к немалой благодарности Феос, первым делом схватил с камня и передал ей полотенце.       — В левом углу, — пробормотала она, торопливо заворачиваясь в мягкую ткань, — там еще должно быть мое мыло…       Вален замер, вглядываясь в воду, и жестом остановил Дикина, когда тот попытался подойти поближе. Не сдаваясь, кобольд набрал полную грудь воздуха и нырнул, а когда вновь показался над водой, его глаза были большими и круглыми, как монеты.       — Босс… — начал он, и тут Вален хлестнул воду цепом.       Брызги — и что-то еще, более темное — полетели во все стороны, и в следующий момент Вален наклонился, хватая со дна что-то маленькое, черное, влажно блестящее.       — Там водяная тень водяного человека! — возбужденно взвизгнул Дикин. — И штучка, штучка!       — Реликвия теней?       Феос не могла поверить своим глазам — на ладони Валена действительно лежал смоляной комок, и крошечные самоцветы снова искрились, будто подмигивая: разлука оказалась недолгой! Вновь ей не захотелось прикасаться к артефакту, но Вален протягивал руку, и Феос торопливо схватила цепочку. Ничего не случилось — никаких видений, странных ощущений, сигналов свыше. Просто нехитрое украшение и ее разыгравшееся воображение.       — Неужели это был Каваллас? — пробормотала Феос, вешая реликвию на шею. — Снова забрал и снова вернул?       — Или она среагировала на ваш страх утонуть и проявилась сама, — сказал Вален. — Там было что-то темное на дне рядом с ней. Темное, плоское и с руками.       — С длиннющими руками! — уточнил Дикин. — Как голый человек, только плоский и с ручищами!       — Ну, отлично, — Феос на секунду прикрыла глаза и поспешно сгребла в охапку свои вещи. — Что ж, если понадобится, буду теперь ходить грязнулей до самого Лит Ми`атара.       — На самом деле, — неожиданно сказал Вален, — это… не такая уж плохая идея — окунуться. Идите, я вас догоню.       — Да, — в голосе кобольда вновь появилась непривычная мстительность, — козлюке точно надо. Он весь красный и…       — Просто дайте мне пару минут!       Прежде чем Феос догадалась проследить за недобрым взглядом Дикина, Вален повернулся к ней спиной и сердитым движением содрал с себя рубаху. Яркий магический свет беспощадно высветил бесчисленные рубцы и шрамы, но все же это была по-своему красивая спина — широкая, мускулистая, напоминающая о древних статуях атлетов. Тем не менее, толком разглядеть ее оторопевшая Феос не успела — Дикин дернул ее за полотенце с такой силой, что чуть не оставил без прикрытия. Опомнившись, она последовала за кобольдом, который пыхтел и фырчал всю дорогу до лагеря.       — Может, отвернешься и дашь мне одеться? — спросила она уже резко, когда Дикин вздумал и на нее кинуть пылающий оранжевым пламенем взгляд.       Он наконец соизволил отвести глаза, но надменно бросил через плечо.       — Босс становится ужасно гадкой из-за козлюки.       — Гадкой? — Феос чуть не выпустила из рук белье. — А с тобой-то что творится? Я думала, меня собирается утопить подводная тварь, я натерпелась страху и мерзла голышом, ко мне вернулась твоя любимая «штучка», а все, что ты можешь мне сказать, — даже не «босс, теперь ты вела себя как дура, но я за тебя волновался»? Вален как раз…       Договорить она не успела — Дикин повис на ней, обхватив лапами за талию. Феос мало что могла разобрать из его сбивчивого шепота:       — Дикину не надо было давать боссу тот совет, он был плохой, Дикин не думал, что он так сработает, босс не должна была клевать на рогатых, а теперь он ее трогает…       — Ну хватит, убери уже когти! Дикин!       Он отпустил ее так же стремительно, как и схватил, и бросился прочь. Не зная, что предпринять, расстроенная и злая, она смотрела ему вслед, на мгновение испугавшись, что Дикин, задурив, скроется в темноте, но он просто сжался в комочек на камне, как можно дальше от нее. Феос хотелось застонать, выругаться, расплакаться, кинуть в него сапогом — все одновременно, но вместо этого она скрипнула зубами и продолжила одеваться. Дикин хотел дать волю артистическому темпераменту и красиво обидеться? Что ж, она тоже так могла.