Призрачный Шанс

Рольф сбросил походный рюкзак, набитый под завязку всякой, на его взгляд, совершенно ненужной чепухой и присел возле котелка, заботливо разогретого местными разбойниками, имевшими несчастье попасться ему на глаза. При всей любви к потасовкам и дракам, обычно норд обходил бандитские лагеря стороной, прекрасно понимая, что слабый телом соперник не пожелает подвергать свою жизнь лишней опасности, обитая на легко проглядываемой местности. Да и меряться силой с почти равным соперником после прогулки по двемерским руинам, отнюдь не пустынным, было верхом глупости. Но нынешние разбойники, имевшие счастье обитать здесь до его появления, отличились завидной смекалкой и, заметив приближающегося озлобленного норда в компании призрака, быстро придумали себе маршруты в разные стороны, забыв прихватить немудреные пожитки. Рольф был благодарен им. Для этой части империи небывалое гостеприимство: жители городков и то менее радушные встречаются. Осмотрев свое новое ночное пристанище, норд снова обратил внимание на пар, исходивший из котелка. И вновь захотел помолиться Талосу о милости к бандитам, предоставившим ему не только кров, но и пищу. - Жаль, что эти бродяги так быстро ретировались. Вечер был бы гораздо приятней, надумай они оберегать свое убежище, - произнес призрак, прохаживаясь возле костра. - Вполне могут вернуться ночью с надеждой, что ты испаришься, а я буду мирно дремать, - отозвался Рольф, вытряхивая мешок и доставая миску. – Так что будь настороже. - Да, Слышащий, - отозвался призрак. Рольф принялся накладывать содержимое котла, чувствуя легкое разочарование. Похлебка оказалась овощной, а это при том, что в этой части Рифта животных было настолько много, что можно не бегать за какой-нибудь особью, а просто подождать, когда она подойдет достаточно близко. Охотниками, судя по всему, разбойники были никудышными, что огорчало. Поставив на снег миску с непереносимо горячим овощным бульоном, Рольф начал разбирать вещи, которые вытряхнул из мешка, попутно соображая, в какую лавку нести тот или иной предмет. Жаль, что не было среди его знакомых такого торговца, которому можно было просто всучить эту кучу хлама, получить положенные септимы и отправиться дальше по делам. Нет же, большинство из них тут же начинали пристально осматривать товар, сверять с листовками о недавно украденных вещах и искать мелкие недостатки. Обидно, что нельзя было схватить меркантильных торгашей за воротник, показать топор и попросить ускорить процесс скупки. Отчего-то сразу эти красноречивые и смелые на слова люди начинали блажить, звать стражу и угрожающе помахивать схваченными с витрины железными кинжалами, больше годными для ковыряния в ушах. - Красивый обруч, - указал призрак на валяющееся под ногами норда украшение. – Кажется, он зачарован. Почему ты не носишь подобные вещи? Такие мелочи могут оказать услугу в бою. - Что я, ярл тебе какой-нибудь? – брезгливо сморщился Рольф, поднимая обруч и вслушиваясь в слабый звон, издаваемый им и указывающий на магические манипуляции, учиненные над вещью. – Или волшебник, что еще хуже. Нет, обойдусь старым добрым шлемом. Он надежней. Призрак снова замолчал и отошел в сторону, вглядываясь в темное, бесконечно высокое небо Скайрима. Рольф был ему благодарен за то, что тот не решился продолжать этот скучный, нравоучительный разговор. Вообще, ему нравилась компания этого ассасина именно потому, что он не раздражал Рольфа болтовней. Никогда не пытался разузнать побольше о прошлом норда, не затевал нудные монологи о своей жизни. Призрак изредка комментировал происходящее, но не более того. Как только Рольф заметил за новым спутником такую прекрасную особенность, как любовь к тишине, он моментально разогнал надоевшего ему мага, которого он нанял в Рифтене. Конечно, с одной стороны, жизнь стала куда тяжелее. Причем в самом прямом смысле, ибо Маркурио можно было заставить тащить на себе часть найденных вещей. Да и ковыряться в замочных скважинах у волшебника выходило куда лучше, чем у грубого норда, который после нескольких сломанных отмычек тут же выходил из себя и пинал сундук, проклиная кузнеца, который его выковал. Но подобные мелочи никак не шли в сравнение с тем, что маг разговаривал. Постоянно. Конечно, после его ухода вопросы подготовки ночлега, ужинов-обедов и взваливаний на себе неподъемных нош легли на многострадальные плечи норда, но звенящая тишина, разбавляемая лишь щебетом северных птиц и завыванием ветра, была предпочтительней. Ассасин, о котором Рольф не потрудился ничего выяснить, никаких приказов и не думал выполнять. На требование «немедленно открой сундук, а потом живенько стащи робу вон с того недомерка, пока он окончательно не заляпал ее кровью», призрак довольно спокойно ответил, что его присутствие здесь не означает, что он станет мальчиком на побегушках у зарвавшегося норда. И что сама Пустота отпускает его из своих объятий дабы защитить неуклюжего Слышащего от врагов, а не от голода и нищеты. Посему Рольф должен все вышеупомянутое делать сам, не призывая к этому покойного ассасина. Норду понравился тогда смелый разговор, и он преспокойно смирился с обилием обязанностей, о которых забыл, когда нанял хозяйственного мага. - Сиродильский бренди, - Рольф поднял бутылку и почти любовно погладил кончиками пальцев горлышко. – Кто-то из имперских пьяниц в таверне Вайтрана просил принести ему такое пойло. Что-то я думаю, что конкретно это бутылку он не увидит. Нет, если я в порядке издевательства отдам ему пустую, то конечно… Призрак даже головы не соизволил повернуть, да и ответить не пожелал. Видимо то, что он видел в звездном небе привлекало его больше, чем усевшийся на бревне норд, то прихлебывающий бульон, то хватающий и разглядывающий очередную безделицу. - Для бретонца ты совершенно неразговорчив. Это мне нравится, - Рольф растопил в миске снег, протер ее предметом одежды непонятного назначения, захваченного случайно, и снова бросил в мешок. – Большинство твоих братьев и сестер отличаются редкой болтливостью. - Наверное, мне приходилось разговаривать слишком много в последние годы своей жизни, отсюда и любовь к тишине. Но поверь моему опыту: лучше не затевать бесед именно с имперцами. Мы куда больше любим состязаться в красноречии, хотя и не все, - Призрак задумчиво поковырял сапогом снег, все так же не оборачиваясь. - Так ты имперец? – Рольф теперь был занят тем, что отыскивал деревянный стакан, дабы наполнить его удачно доставшимся бренди. Вообще-то, он не сильно хотел разговаривать, но ответы призрака на его редкие вопросы порождали в его голове новые. А проклятое любопытство, которое тащило его зад то в богами забытые пещеры, кишащие такими мерзостями, что крепкий желудок не всегда выдерживал; то пинало в авантюры, которые учиняла знать этих земель сама себе и, неосторожно вмешавшуюся в заговоры, личность Рольфа. Однако плата за услуги вроде «влезь в дом, возьми записку, принеси ее мне» всегда была выше, чем полученные септимы за сбыт вещей, из-за которых иногда несколько дней нужно было терпеть воняющую гнилыми корнями и смрадной сыростью пещеру. - При жизни да, был имперцем, - Рольф услышал гордость в голосе призрака. Хотя норд не видел особой разницы между не нордами. Все невысокие, неспособные к длительным нагрузкам, слишком кипишащие при виде красивой эльфийской мордочки. В принципе, куда им, сидящим по библиотекам, выказывать интерес к холодным, на первый взгляд, девам Севера? Растопить подобную не под силу существу, не способному поднять что-то тяжелее свитка. Рольф пригубил бренди и поперхнулся. Приятный запах, околдовавший его когда он откупорил бутылку, исчез, а пойло оказалось редкой поганью. То ли он привык к меду настолько, что все остальные напитки превращались в кислую гадость, то ли бренди на самом деле был отвратительным. - Слышащий? – призрак неожиданно оказался возле него. – Будь осторожнее: нет позорней смерти для воина, чем такая. - Ага… Да, спасибо, - Рольф постучал себе кулаком в грудь, чувствуя, что сбитое дыхания выправляется. - Ты необычный Слышащий. Конечно, не столь особенный как… Но забавный. Отец Ужаса доволен твоими действиями. - Какими? Самоубийственным глотком? – дрожащим голосом спросил Рольф, еще не отошедший от глотка бренди. Он так и не мог понять сущность этого божества, о коем в Убежище отзывались с благоговением. Как можно молиться Пустоте? Какой в этом смысл? Есть Талос – его действия при жизни были просты и понятны. Понятны и мотивы тех, кто обожествлял этого героя. Ситис… Ситис оставался непонятым и разбираться в том, что он такое есть, норд не собирался. Он проникся голосом Матери Ночи, страстно нашептывающим ему очередные подробности нового заказа. Но выражал ли волю Ситиса этот нежный, почти убаюкивающий голос? Или Рольф просто сходил с ума, попутно затягивая в пучину безумия окружающих? Стоять возле благоухающего маслами трупа и слышать такой ласкающий ухо голос, призывающий убивать за деньги. Было ли это правильным или хотя бы нормальным? Норд этого не знал. - Я не первый Слышащий, с коим тебе приходится иметь дело, так? – Рольф вдруг понял, что совершенно не хочет спать. Усталость, накопленная за день, пропала неожиданно. Бренди ли был виноват? Или помощь, оказываемая Призраком в боях, была столь значительна, что он успевал перед сном подумать и увидеть небо, на котором, оказывается, есть звезды, а не просто рухнуть плашмя на расстеленные мешки и тут же уйти в царство Вермины. - При жизни или уже после? – уточнил призрак. - Давай я буду рассматривать тебя как неделимое на временные промежутки существо, а то запутаюсь окончательно. - Как угодно, Слышащий. - Послушай, - Рольф перестал подготавливать место для сна и повернулся к призраку. – Ты можешь обращаться ко мне по имени? Хотя бы когда мы не в Убежище. - Могу. Назови свое имя, Слышащий, - отозвался бесстрастный голос. - Ты даже имя мое не потрудился запомнить, - впрочем, Рольф тоже не задумывался над тем, как обращаться к спутнику. Вроде во время одной из битв призрак выкрикнул его. Да и Астрид, передавая ему свиток, говорила, кого он призовет в случае успеха. Но как-то все это было неважно. Вообще, ассасин должен быть благодарен Маркурио, который на свою беду и заставил Рольфа вызвать призрака. Чтение магических свитков было для норда большей пыткой, чем штурм пещеры, кишащей мерзкими ворожеями, от одного вида которых в организме возникало презрение ко всему женскому полу. Нет, Рольф не исключал среди своих братьев талантливых людей, сведущих в магических науках, но сам себя втягивать в эти искусства он не желал. Топор был надежней и при попадании рубил плоть и кость всегда. Заклинания… Такого успеха не гарантировали. Рольф помнил, как болели глаза после очередного созерцания странных символов, перемешенных вопреки здравому смыслу со словами. И помнил, что никакого восторга не почувствовал, увидев перед собой плотный темный туман, образующий мужскую фигуру. Заискивающую улыбку одобряющего магию Маркурио тут же захотелось стереть кулаком, а гостя из Пустоты вернуть обратно, кинув в него нож. Сейчас Рольф был благодарен настырному Маркурио и своему внезапному терпению. - Имена… Все это неважно. Важно только то, что ты - Слышащий. Это - большая честь и с именем, данным тебе от рождения, она никак не связана. - А кем был ты? – поинтересовался Рольф, внезапно осознав, что на него благотворно действует глубокий, но негромкий голос призрака. Его просто хотелось слушать и неважно при этом, какую околесицу говорящий нес. Вот просто лечь, закрыть глаза и внимать хрипловатым, убаюкивающим интонациям: то довольно громким, но при этом не раздражающим, то произнесенных шепотом, едва слышным, но все же отчетливо различимым. - Я был Спикером, всего-навсего, - безразлично отозвался призрак. – Но это было так давно, что не имеет смысла рассказывать. Да и слушать тебе будет неинтересно. Рольф, находящийся уже в блаженной полудреме, понял, что призрак замолчал и отошел от его миниатюрной палатки, под которую норд забрался. Сонливость словно водой смыло. Завтрашний день обещал яркие впечатления, связанные с походом в вампирский форт. А значит, нужно будет как следует отдохнуть, дабы не рухнуть от усталости будучи вымотанным ловкой кровососущей тварью к ногам этой самой твари. Призрак же направился к кустам с кислой морозной ягодой и теперь шуршал ветками так, словно нарочно привлекал внимание всех любопытствующих в ночи тварей. Или из личной мерзости мешал заснуть. - Если не прекратишь шуметь, выколю твои призрачные глаза, - услышал Спикер, занятый разглядыванием незнакомой ягоды. Губы сами собой растянулись в улыбке. Таким Слышащий ему нравился больше, чем пытающейся угодить каждой торговке, желающей получить ерунду в виде бивня мамонта. Когда он угрожал, то выглядел настоящим. И его хотелось уважать. - Как прикажешь, - призрак снова направился к палатке и ворочавшемуся там под серым походным одеялом Слышащему. - Лучше, расскажи мне о себе, - внезапно прозвучала просьба. – Желательно в красках и с самого начала. Призрак удивился. Новый темный брат не производил впечатление человека, любящего слушать истории. Он и бардам-то платил только за то, чтобы они не прикасались к своим инструментам, пока он находится в трактире. Это желание слушать только тишину было близко ассасину. - Моя жизнь закончена давно. Какой смысл превращать давние события в историю и тратить время Слышащего, - призрак уловил недовольство от неподчинения. - А я тебе приказываю, - подобрал нужные слова норд. - Это меняет мое решение, - отозвался призрак, задумчиво переводя взгляд с Рольфа на едва горящий костер.

***

Я никогда не любил подыскивать новых братьев. Эта обязанность всегда тяготила и отвлекала от более важных дел. Но я обязан был исполнять волю своей Нечестивой Матери и поэтому душил в себе недовольство. Те существа, ставшие на путь убийства… Они были такими разными. Я предпочитал приходить к ним под покровом ночи, когда они забывались сном. Я знаю, что это было куда опасней, чем просто подсесть за столик в таверне. Я знаю, что многие Спикеры вербовали новичков именно так - дружеской беседой. Это безопасней, так как присутствие в комнате чужого, враждебно настроенного существа, может вызвать панику у самого отважного воина. Но мне нравилось наблюдать за пробуждением, за последующими реакциями молодых убийц. Некоторые из них тут же сворачивались калачиком, умоляя меня уйти. Были и те, что бросались с оружием, защищаясь от неизвестности. Были и попытки взмолиться вслух богам, в надежде, что те придут на помощь. Этот же убийца стал в моих глазах особенным. Бретонец. Очень светлые волосы и голубые глаза делали его похожим на невинного, едва вставшего на путь становления мужчиной, мальчишкой. Он был первым, кто никак не отреагировал на мой визит. Первый, кто не был очарован моим голосом, имевшим странную привлекательность, которой я никогда не понимал. И первым, кто совершенно молча выслушал меня. Он стоял с гордо выпрямленной спиной и не сводил с меня своих удивительно живых глаз. Не было вопросов, не было никаких колебаний. Я счел его немым в нашу первую встречу, признаюсь. Я стал ждать, когда бретонец даст кровавую клятву, присягнув на верность нашему Отцу. Когда мне стало казаться, что юнец просто передумал и я, обозленный неуважением, был готов найти его, дабы уведомить, что Ситис не нуждается в безвольных простаках, курьер передал мне послание от Слышащего. Дело было сделано. Второй визит я нанес ему в старой гробнице, где бретонец разыскивал какой-то важный для него амулет. Осмотрев нескольких вампиров, не успевших обратиться в пепел, я счел нового брата достойным. Это не было простым убийством вставших на пути врагов, о нет! Это убийство было воплощением идеального искусства пытки, коей он одарил присутствующих. Мне даже стало жаль, что я не имел удовольствия наблюдать за его работой. За четким движением рук, за вырывающимся из его пальцев пламенем, за выражением его лица в процессе этого действа. Он спал так спокойно, словно нашел пристанище в одной из гостиниц Имперского города. Словно его покой охранялся тяжелыми стенами и десятками патрулирующих область стражников. Прекрасная черта. И снова он не проявил словесного интереса после пробуждения, только теперь сопроводил его быстрым изъятием кинжала из ножен и резким выпадом. Странное удовлетворение настигло меня в тот момент, когда я почувствовал ледяную сталь у своего горла. Возможно кто-то из моих братьев мог счесть подобное оскорблением, я же видел в этом безграничное уважение к Отцу Ужаса и полнейшем безразличии к жизням тех, о ком молятся Матери Ночи. Пожалуй, именно поэтому я и закрывал глаза на его редкое посещение Убежища. Еще более редкие контракты, которые он брал, тоже заставили бы любого другого Спикера пересмотреть штат. Но любое задание он выполнял с такой ювелирной точностью, что можно было просто радоваться приобретенной диковинке. Как правило, он заходил, чтобы передохнуть перед своим вечным бегом в какой-нибудь другой город и купить отмычек, в запасе имеющихся у каджита, приторговывающего барахлом. Его постоянные и длительные отлучки могли возбудить подозрения любого, кто не понимал его истинных мотивов. Я был безгранично уверен именно в этом новичке. Я не чувствовал запаха предательства, когда сталкивался с ним в Убежище. Все остальные источали этот смрад, разъедающий мне легкие и заставляющий хрипло дышать, представляя их очищенные от предательства мертвые тела. Я всегда был уверен, что провокатор, развращающий моих братьев и сестер, заражает их этим недугом. Они могут этого не понимать, но семена посеяны. Тот, кто рушит верность Догматам, с изощренностью и ловкостью кукловода, спокойно несет свою лживую истину в головы собравшихся.

***

- И что ты сделал? – отвлек призрака от воспоминаний норд. - О, ты хочешь, чтобы я продолжил? – на лице ассасина появилась странная улыбка. – Но несколько минут назад за любой шум ты готов был выколоть мне глаза. - Я еще не забыл своего обещания, - норд выбрался из палатки и присел напротив ассасина. - Вряд ли даже самые изысканные пытки смогут меня удивить, - отталкивающая улыбка все еще играла на лице призрака, но взгляд голубовато-серых прозрачных глаз выражал задумчивость. - Так что было дальше с этим бретонцем? Кстати, ты так и не назвал его имени, - Рольф почувствовал, что бодрящее действие овощной похлебки почти закончено, и он вновь не прочь подкрепиться. - Не назвал? – призрак посмотрел в глаза норду, от чего тот почувствовал себя неуютно. – Странно, но я не помню его имени. Я помню того, кем он был в соответствии с рангом. - Он уже давно в Пустоте, да? После смерти ассасины попадают в чертоги Ситиса, верно? Цицерон говорил, что это есть высший дар для любого убийцы, - норд отвел взгляд от гипнотических глаз призрака. – Разве там нельзя… я не знаю… общаться. - Общаться? А зачем нам это нужно делать в Пустоте? – казалось, призрак был уязвлен глупыми вопросами Слышащего. – Но я не чувствую колебаний, как-то напоминающих его. Я не вижу знакомого образа. - Но по всем человеческим законам он должен быть мертв, верно? Бретонцы не отличаются эльфийским долголетием, - Рольф неожиданно понял, что хочет выслушать историю до конца, поэтому пытался разговорить призрака. Странно, но это повествование совсем не походило на баллады о великих героях или о проявлениях божественной силы в Нирне. Да и какие могут быть герои в Секте Убийц? Отчего же все сказанное переплеталось и с волшебными образами, и с какой-то обыденностью? Отчего не казалось очередной далекой и холодной легендой, которые так любили дети? - Должен быть, - призрак сложил руки на груди и еще пристальней всмотрелся в норда. – Но, мог бы обратить внимание, не все в жизни происходит так, как должно быть.

***

Передав Очиве очередные контракты, я поспешил покинуть Убежище. Приветливые улыбки, одобрительные замечания, немое поклонение – все в тот момент вызывало во мне раздражение, балансирующее на грани срыва. Не я должен был быть тем, кто вернет первозданную чистоту мрака этим залам. Неважно, что я хочу лично вспороть живот каждого, глядя им в глаза при этом. Уверен, что во взглядах, я увижу не только ужас и непонимание. В глазах одного я прочту безысходность от порушенных планов, тихое презрение ко мне, правилам и самой Матери. И вот именно с носителем подобных чувств, я бы поработал дольше, чем заслуживает большинство остальных. Попавший же под мое пристальное наблюдение бретонец не замечал тяжелых волн вероломства, нависших над обитателями убежища. Его активная дружба со всеми вызывала у меня зубной скрежет. Как юнец выполнит возложенные на него задачи, если проникнется историей каждого? О, у всех есть своя история, которые они охотно выплескивают из себя в виде жалоб на жизнь. Сколько раз мне приходилось выслушивать все это. И вроде бы они считают достойной причиной служить Отцу Ужаса за то, что находят понимание именно среди его детей. Вздор! Я никогда не искал причин для любви к Матери. У меня нет истории, которая привела меня, словно побитую жизнью собаку, в круг единомышленников. Все было естественно. Я знал, что за убийства наступает расплата, знал, что от гнева богов не скрыться очередным уплаченным штрафом, знал и то, что смерти вокруг лишают покоя. О Ситис, я знал все это и никогда не думал ни о гневе богов, которым плевать на тебя, ни о людском мнении, с такой трепетной ненавистью относящемся к людям, подобным мне. Все пустое и все обман. Его воля выше мнения зарвавшегося законника. Его слова значат больше, чем слова священника в храме. А еще это то удовольствие, за которое не нужно расплачиваться. Ты просто получаешь необходимое и уходишь, словно и не было тебя. Никакая, самая раскованная трактирная шлюха не способна возбудить так, как возбуждает горячая кровь на руках. Однажды я превзошел сам себя, вызвав странное отторжение даже у Слышащего. Обычное задание, примечательное лишь тем, что убить я должен был какую-то служанку, беременную от своего господина. Мне было плевать на то, кто был заказчиком: престарелый ли муж, абсолютно уверенный в своей непричастности; сам хозяин девицы или же жена этого богача, посчитавшая рождение такого ребенка личным оскорблением. Столько вариантов, что нет смысла перебирать. Срок уже был большим, когда я наконец-то нашел скрывающуюся девицу. О Ситис, любопытство тогда овладело мной настолько, что я пожелал узнать пол ребенка раньше, чем он родится. Я был аккуратен предельно. Был благороден, ибо сообщил женщине о том, что у нее сыновья. Может, сработало мое воображение, а может просто я увидел то, что хотел, но она улыбнулась. Странное чувство тогда возникло. Я не сомневался в своем рассудке никогда, но в тот момент, от чего-то все происходящие показалось мне лишенным смысла. Я исправил ситуацию, когда отправил детей вслед за матерью и испытал удовлетворение от их воссоединения. Но бретонец был другим. Более сложным, что ли. Ему было мало понимания того, что контракты – это Воля Ситиса. Он искал причины для убийства, рассуждал, долго выбирал предполагаемых жертв, которые ему бы подходили. Его талант убивать прятался за какими-то совершенно бессмысленными задачами, которые перед ним ставил мир. Он с большей готовностью служил ему, этому холодному миру, нежели Отцу Ужаса, и это угнетало меня, мешало назвать его истинным братом. Его любознательность проявилась и тогда, когда я наконец решил доверить ему проведение ритуала. Он хмурился, вглядывался в свиток, где я подробно расписал все тонкости предстоящей миссии. А потом он стал задавать вопросы, от которых мне захотелось обратить его в ту нежить, что охраняла мой форт. Ситис, он задавал правильные вопросы, и это раздражало меня больше всего. Какая разница, будут ли подобные чистки в других убежищах? Какая разница, проводилось ли расследование с целью найти одного, а не убивать всех? Имеет ли смысл то, что решение о проведении ритуала было не единогласным и что рассудило нас веское слово Слышащего? Он хотел знать все. Я долго ждал его решения, позволяя оставаться возле себя дольше положенного. Я слушал его рассуждения, не пытаясь прервать поток вполне обоснованных доводами речей. В итоге он согласился. Что-то решил для себя и перестал упрямиться. «Надеюсь, это не станет твоей ошибкой» - сказал он мне, выбираясь через люк. Роковые слова. Были ли в этом мире еще люди, готовые защитить меня только потому, что восхищены мной? Их не было. Сожалел ли я впоследствии о смертях моих несчастных братьев? Нет. Хотя бретонец, ставший моим Душителем, упрекнул меня в черствости. Я же не видел смысла страдать по мертвым. Душевные муки не вернут их к жизни, но подпортят психику мне, если я буду заниматься самобичеванием снова и снова. Дело было сделано, а только это важно. Я знал, что такое осторожность и всегда считал, что лучше перестраховаться. Странно, что именно это качество подвело меня. Дальнейшие события, развивающиеся с безумной скоростью, заставили меня усомниться в собственных принципах. Мой Душитель, мое дитя, поклявшееся мне в верности, принялся методично и целенаправленно убивать других Душителей, имен и лиц которых он не должен был знать. Моя злость граничила с восхищением, ибо то, как он приводил в исполнения свои планы, не могло не заставить гордиться своим детищем. И я пытался остановить его. Видит Ситис, я до смерти загнал кобылу, которую мне оставил Душитель, забирая подаренного мною коня.

***

- То есть твой протеже и оказался предателем? – заинтересованно поинтересовался норд, поигрывая забранным с тела Астрид кинжалом. Почему-то он стал символом того, что боль тебе может принести самый близкий человек. Эдакое напоминание об этом тезисе. Призрак тоже смотрел на кинжал с интересом, словно на любимую игрушку, которую когда-то потерял, а потом нашел внезапно, спустя годы, повзрослевшим. - Нет. Предателем оказался другой человек. Тот, который, как мне казалось, любит меня больше, чем остальных братьев и сестер. Тот, чьи манеры всегда мне нравились. Чья обходительность могла заставить улыбнуться просто так, без всякой причины, - призрак перевел взгляд с кинжала на норда. – Я узнал его имя тогда, когда оно перестало иметь значение.

***

Мой удар он парировал с такой легкостью, словно ждал его. Скользнувшее во взгляде недоумение сменилось опасением. Он был все так же невинен в своих мыслях, поступках. Не нужно быть знатоком человеческой натуры, чтобы понять, какие чувства обуревали Душителя. Он испугался за меня, представляешь? За убийцу, за человека, лишившего его друзей. Кажется даже, в одну из сестер он имел несчастье влюбиться. Странно устроено человеческое сердце, не находишь? Как много времени мы теряем, растрачивая душевный потенциал не на тех людей. Любил ли я сам? Один раз. Но эту любовь пронес через всю свою жизнь и, видит Ситис, она была взаимной до последнего моего вздоха. Мать Ночи любит своих детей. Она не предаст, не обманет, не изменит. Как можно сравнить ее с обыкновенной женщиной, готовой предоставить свое тело и душу за несколько монет? Нет, это всегда было мне чуждо. В объятиях самых страстных девушек мне было скучно. А вот мой протеже не понял этой простой истины. Нет, в итоге он сделал требуемое и сделал так, что меня, как старика при виде внука, тянуло прицокивать языком, выражая одобрение юноше. Мне всегда нравилось считать, что он гораздо моложе меня, хотя должность архимага, которую он занимал, говорила о том, что ему далеко за сорок. Совсем не юный возраст даже для того, кто не был занят тяжелым физическим трудом и истощил силы раньше положенного срока. Но все эти должности, звания, ранги… Они не имели никакого значения, понимаешь. Темное братство подобно монастырю. Ты становишься кем-то лишь попав в него, а то, что вне стен Убежища – лишь пустая забава. Я приказал ему найти предателя, а сам отправился в старую усадьбу, в которой началась карьера бретонца, как моего Душителя. Мне казалось это самым безопасным местом. О Ситис, если Черная Рука охотится за тобой в полном составе, то лучше побыстрее искать способ умереть до того, как тебя найдут!

***

- Почему ты не отправился на поиски вместе с Душителем? – глядя на просвет в небе, спросил Рольф. – Переживал за то, что за тобой следят, и ты помешаешь ему выполнить задание? - Это так выглядит со стороны? Благородный Спикер Темного Братства не пожелал ставить под удар вместо себя своего подчиненного? Прелестно звучит, - призрак понял, что за этот день улыбнулся чаще, чем за годы, проведенные в Пустоте. – На самом деле, я думал только о себе. Вполне обычная и такая человеческая черта: забывать обо всех в минуты опасности. - Мог бы сказать, что поступил благородно и как подобает истинному имперцу, - норд смерил ассасина неодобрительным взглядом. - Мог бы сказать, но правда всегда интересней, - прошептал призрак.

***

Когда я услышал стук копыт, создаваемый не одной лошадиной особью, мне уже было плевать на то, найден ли предатель, жив ли мой Душитель и как далеко он от места событий. Все это потеряло важность и даже смысл. В тот момент я думал только о себе. Помню вошедших братьев и сестру, моментально окруживших меня, не давая шанса сбежать. Помню их глубокое молчание, когда они рассматривали меня. Долго ли длились эти взгляды, обещающие мне самые разнообразные муки? Пожалуй, вечность. Ту вечность, которую несут в себе доли секунды. Я попытался заговорить, объяснить. О, поверь, каменные изваяния были бы более благодарными слушателями, чем моя семья в тот момент. Начало моей смерти было столь же неспешным, как утреннее чаепитие какого-нибудь графа. Они не заткнули мне рот, не связывали, будто ревнуя мои запястья к веревке. Будто видели в ней защиту некоторых участков кожи от их изощрений. Я просил Ситиса дать мне сил хотя бы не кричать, дабы не услаждать слух других Спикеров. Отец тогда не пожелал меня услышать. Знаешь, даже после всего того, что они творили с мои телом, превращенным в игрушку, я не мог возненавидеть их с той страстью, с которой любил. Я даже испытал удовлетворение, почувствовав применение ко мне моих же собственных методов. О да, я бы тоже стремился продлить удовольствие, время от времени исцеляя жертву. И я тоже не проронил бы ни слова, дабы не отвлекать ни себя, ни ее. Они оставались моей семьей все эти часы, минуты, секунды. Делали то, что должны были. Почему ты считаешь, что я обязан презирать их за ошибку? Так или иначе, но она была исправлена в последствии.

***

- Из-за тебя я так и не поспал, - пожаловался Рольф, собирая вещи. - Разве не ты требовал продолжать рассказ? – призрак очень натурально изобразил удивление. – Я ведь исполняю твои приказы и не более. Рольф окинул взглядом лагерь, перевел взгляд на небо и покачал головой. - Нет, вампиры явно переживут этот день. Буду считать, что не мне лениво тащиться усталым, а что я даю им шанс сдохнуть самостоятельно до моего прихода, - Рольф решительно бросил рюкзак на землю и снова присел на бревно. – А что было дальше? Ну, с твоим Душителем? Ах да, ты же умер и ничего не знаешь. Странная история. - Обычная, - пожал плечами призрак. – Бывают и интересней. А насчет Душителя… Я слышал, что именно он стал Чемпионом Сиродиила, избавив мир от контроля Дагона. Что ж, это тоже почетно. Правда потом он сгинул, оставив позади себя все то, чего добивался всю жизнь. Выбрал последним пристанищем Дрожащие острова и так потерялся там в безумии. - Что такое Дрожащие острова? – заинтересовался норд. - Царство Принца Безумия. Шеогората, - отозвался призрак. - Шеогорат, - Рольф нахмурился и отвернулся. – Тогда твой Душитель пропал. Мне доводилось встречаться с этим безумцем. Надеюсь, это было первый и последний раз. - Отчего же такая нелюбовь именно к Шеогорату? – теперь уже любопытствовал ассасин. – Я слышал, что он единственный из Принцев, кто иногда выполняет данные смертным обещания. Если, конечно, ему становится настолько скучно действовать обманом. - Мне было невесело в его компании. Да и он сказал мне, что труп, подвешенный к потолку на старой, богами забытой ферме, куда более занимательное общество, чем тоскливый и унылый я, - фыркнул норд, посмотрев на призрака. Ассасин задумчиво улыбался. Впервые за то время, которое Рольф знал компаньона, эта улыбка не несла угрозы, не заставляла мышцы напрягаться, подготавливая тело к обороне. Напротив, сейчас бывший Спикер выглядел безобидно, почти как жрец. Задумчивость во взгляде, раньше больше напоминающая немую оценку происходящего, тоже переменилась. Казалось, ассасин вспомнил что-то, что давно забыл и усиленно вспоминал годами. - Да, компания трупов никогда не была для него скучной, - призрак прикусил нижнюю губу. – Что ж, каждому своя дорога. Возможно, этот путь самый верный. - Ты о чем? – не понял норд. Ассасин покачал головой и отошел в сторону, давая понять, что разговор на эту тему закончен. Рольф почувствовал неудовлетворенность. - А что же предатель? За что он так с вами? – не смог сдержать любопытство норд, глядя на призрака. - За то, что когда-то я убил его мать, - совершенно спокойно, будто это было чем-то привычным, будничным, отозвался бывший Спикер. - Что ж, вполне достойная причина, - понимающе закивал Рольф. - Я тоже так думаю, - последовал ответ ассасина и после паузы спросил: - Ты готов отправляться? - Да, почти, - Рольф внимательно посмотрел на призрака, почти невидимого в дневное время. – Не поможешь донести секиру? - Нет. Рольф ухмыльнулся и, взвалив на плечи пожитки, направился к дороге. Странная выдалась ночка. Пожалуй, у него никогда не было подобных. Обычно он избегал разговоров, а сейчас… Сейчас ему казалось, что призраку еще есть, что рассказать. И истории эти будут взяты не из пыльных книг, не приукрашены подвигами и не станут откровенным перевиранием реальности. Наверное, поэтому и было интересно слушать то, чего не коснулась рука воспевателя подвигов. Хотя, и подвига никакого не было. Просто жизнь. Такая, какая она бывает. Призрак, словно ничего не было, шел за ним, чуть отставая, не желая подходить слишком близко. Рольф вдруг понял, что в его душе ничего не перевернулось. А еще он совершенно не сочувствовал Спикеру с его неоднозначной, несомненно трагичной, но такой настоящей жизнью. Наверное, все потому, что старый ассасин сам себе не сочувствовал. В этом было что-то правильное. - Послушай, раз мы не идем в форт к вампирам, может, наведаемся в Рифтен? Благо, тут недалеко. Хотя среди вампиров попадаются более милые и доброжелательные создания, чем горожане, но там хотя бы весело. И сбросим лишний груз в одной из тамошних лавок, - Рольф взвесил на плече рюкзак, демонстрируя ассасину его наполненность. - Как же я люблю Рифтен, - промурлыкал призрак. – Я бывал здесь в молодости. Интересная вышла история… Но ты же не любишь рассказчиков, верно?