Отпустишь стрелу?

То, что Чимин видел здесь сегодня, навсегда останется отпечатком на его психическом состоянии. В окружении вампиров, даже самый стойкий лишится разума, даже самый терпеливый сдастся. Вампир в паре сантиметров от пульсирующей венки заставляет всю нервную систему омеги разрушаться, отдаваясь мелкими взрывами внутри. На какой-то момент стало страшно, и не за себя, а за развивающееся чудо внутри. Чудо, которому омега должен подарить жизнь. Чудо, которого омега должен вырастить, одаривая того любовью и заботой. Счастливое детство — вот чего хочет для своего малыша Чимин. Детство без потерь, без бегства и без этих горьких бесконечных слёз, вместе с которыми по щекам Чимина текла его жизнь. Вместе с которыми уходили силы. — Чон Хосок, он здесь не для тебя. Не хорошо так поступать, — объект сзади цокнул языком. Хосок резко остановился, оборачиваясь на столь ненавистную фигуру. Всё, что есть в Юнги, Хосок ненавидит. Он хочет жестоко расправиться с ним, раз и навсегда, у них с Минсоком одна цель на двоих. Мин Юнги, стоящий на небольшом расстоянии от омеги, не был плодом его воображения. На нём ни единой ранки, лишь порванный фрагмент одежды и порция ярости в глазах. Чимин думает, что не видел альфу уже очень долгое время, так как тёплое чувство разлилось внутри, заставляя громко выдохнуть. Приятный едкий запах мяты вновь окутал разум, заставляя сердце омежки биться в разы сильней. Им овладела слабость. Сейчас он словно влюблённый мальчишка, что внимательно следит за своим избранником, всматриваясь в каждую деталь внешности, и не только. Думая о своей счастливой дальнейшей судьбе без единого напоминания о Юнги, Минсок улыбался, наблюдая за тем, как Хосок приближается к венке. Осознание того, что сейчас всё закончится, радовало. От Юнги не останется ничего. Ни его самого, ни его глупого омеги, ни его отродья. Да, именно отродья. Мин сразу догадался о том, что альфа ждёт того момента, когда на свет появится «яркое продолжение его рода», и по-другому, кроме как «отродье», Мин не может назвать его чадо. Он прекрасно знает, что в данной ситуации не останется в живых. Именно поэтому, лучше избавиться от проблемы сейчас, нежели потом проседать под её напором. Мин Юнги мёртв, как и он тогда. На радостях позабыв обо всём, Мин упустил ту часть, где Юнги поднимается абсолютно целый, легонько отряхивается и скалится словно зверь. Мин упустил ту часть, где он понимает, что подвёл самого себя, совершил ту же ошибку, что и Юнги когда-то. Попал в собственный капкан, из которого не знает, как теперь выбираться. — Ничему тебя жизнь не учит, малыш, — заговорил Юнги, не поднимая головы в сторону собеседника, — Минсок, разве ты не знал, что это бесполезно? Глупый, глупый, глупый. Юнги прикрывает глаза и легко улыбается, ликуя в душе. Реакция омеги бесподобна, он всегда любил такого рода представления. Казалось, Минсок собирался молчать до самого последнего момента. Он стоял и сверлил дырку взглядом в картине на противоположной стене. Взвешивал свои действия на положительные и отрицательные, представляющие опасность для его драгоценной пятой точки. Только омега хотел открыть рот, как на пороге зала появились двое омег прислуг, которые что-то промямлили возле своего хозяина. Что-то прошептав в ответ одному на ухо, Минсок указал на дверь, заставляя удалиться, дабы не попасть под руку, но не тут-то было. — Эй, ты! — Юнги указал пальцем на одного из омег, после чего согнул пальцы в подзывающем жесте, — подойди. Омега весь сжался, а глазки забегали в поисках помощи то на хозяина, то на кого-то ещё. Вот она, участь человека в обществе вампиров — рано или поздно, тебя всё равно коснётся чья либо рука и не важно, доброжелательное будет прикосновение или же нет. Потупив несколько секунд, омега всё же слушается и медленно направляется к блондину. — Слышал я, что своих прислуг ты холишь и лелеешь, Ким Минсок, — язвительно проговорил Юнги, наблюдая за тем, как прислуга медленно перебирает ножками, — что ты их держишь только для удачного заключения сделок, ведь грех не втюхать кому-нибудь такого прекрасного омегу, так потом ещё и выгоду за это получить. Не так ли? — альфа говорил громко, но довольно спокойно, выделяя каждое слово. Минсок лишь слушал, не произнося ни слова. Данным образом, Юнги сумел завести Мина в тупик, в котором омега теряет дар речи, забывая все свои колкие фразочки и воспоминания, которыми можно задеть альфу, что делал до этого. Как-то слишком быстро улетучился образ дерзкого и стервозного омеги, что разбрасывается ядом направо и налево. Омега знает, что Юнги сейчас начнёт бить по его уязвимым местам и одним из этих мест, являются эти омеги. И дело не в том, что благодаря им в городке всегда есть пропитание, и высокий авторитет Минсока ходит по округе, принося ему ещё больше удачных сделок. — А будут ли они так полезны для тебя, если я немного поработаю над этим? — Юнги ухмыльнулся, проводя длинными пальцами по щеке трясущегося омеги, — Нет, не правильно. Если я воспользуюсь ими. Обоими. Запястья неприятно ныли, а кровь к пальцам, казалось, уже не поступает очень давно, из чего следует, что они вовсе онемели, отдавая холодком и какой-то синевой. Но сейчас Чимину наплевать. Он оглядывается назад и видит Чонгука. Его сразу же охватывает страх за младшего, ведь омега не подаёт никаких признаков жизни. Затем Чимин снова оглядывается по сторонам, пытаясь разглядеть хоть что-то. Он видит Чанеля с Бэкхёном, видит разъярённого Юнги, а также своего брата, что стоит на расстоянии вытянутой руки от омеги. Пытается вслушаться в разговор, что отдаётся эхом по большому залу. Вслушивается в хриплый голос Юнги так, словно никогда его не слышал. После очередных слов альфы, Чимин ловит его взгляд на себе. В глазах читается спокойствие и злость одновременно. Он давно понял, что злой Юнги хуже разъярённого дикого зверя, что в таком состоянии лучше не попадаться ему на глаза и вообще, находиться на расстоянии множества километров от него. Но слишком спокойное поведение указывает на то, что нужно довериться и позволить сделать всё самому, довериться и разрешить, ведь именно об этом просит Юнги взглядом и Чимин понимает. Именно рядом с Чимином, Юнги срывает все заслонки, превращаясь из яростного вампира, метающего молнии в разные стороны, в спокойного и тёплого альфу. Рядом с Чимином, Юнги чувствует себя свободным от всего, что держит его в том прошлом и гложет в настоящем. Чимин тот, кто выступает в качестве тепла, из-за которого лёд начинает таять, а холодные руки согреваться. Юнги медленно проводит тонкими пальцами по щеке омежки, спускаясь по шее вниз, с каждым разом всё сильнее надавливая кончиками пальцев на смугловатую кожу. Паренёк рядом с ним дрожит, но продолжает смотреть в упор на альфу, не отводя взгляд. Думает, если даст слабину, сделает хуже. Ему не привыкать к таким действиям по отношению к нему, ведь день изо дня он продолжает терпеть издёвки и отвратительное поведение от сильной стороны, благодаря Минсоку. А сам он, вроде бы, уважает своих подданных омег и даёт им всё, в чём они нуждаются, но в то же время, отравляет их жизнь. Юнги также медленно наклоняется к уху омеги, обвивая шею холодными пальцами. — Это не больно, малыш. Резкая боль пронзила всё тело паренька, на что он издал громкий крик и расслабился в руках вампира. Он сильно ошибся, когда подумал о том, что Юнги лишь воспользуется им, а потом отпустит. Альфа продолжал впиваться зубами в кожу на шее, не имея каких-либо других целей. Перед собой он видел сейчас лишь мешок с кровью. И остановиться он сможет только после того, как высосет всё до последней капли, лишит жизни бедное тельце, а также заставит смуглую кожу превратиться в бледную, как он сам. Никакие принципы его не останавливают. То, что где-то за его спиной сидит его омега и наблюдает столь ужасную картину, его не волнует. Его не волнует даже то, что в этом зале никто никак не реагирует на его действия, никто не может его остановить. Никто. Холодное, изредка подающее какие-либо признаки жизни тело, летит на пол, освобождаясь из плена цепких рук альфы, что не позволяли вырваться. Чимин продолжал наблюдать за всем этим представлением. Если раньше он видел подобное откуда-то издалека или даже не всматривался, а сразу стрелял, сейчас же, он воочию увидел это перед собой. Считая это чем-то ужасным и отвратным, он продолжал наблюдать. Видеть, как твоей прислугой, мягко говоря, утоляют жажду, было крайне неприятно, а видеть то, как он бездыханно лежит на холодном полу ещё хуже. Минсок растерянно смотрел в упор на Юнги, думая, что делать дальше. В голове не единой мысли о том, как исправить ситуацию, но куча, как её усугубить, чего делать не стоит. — Прекрати! — подал, наконец, голос омега. Юнги медленно обернулся на голос, удивлённо изогнув бровь. — Голосок прорезался? — улыбнулся альфа, отталкивая мёртвое тело ногой. Затем двинулся в сторону Мина, — а если не прекращу? Я же виновник торжества и именно я сделаю этот приём незабываемым для тебя. Он аккуратно провёл тыльной стороной ладони по щеке парня, резко хватая за подбородок и сильно впиваясь пальцами в кожу до красных следов. — Я закончу тогда, когда посчитаю нужным, — выдыхая на ухо, прошипел Юнги и сразу же метнулся в сторону второго омеги. Оббегая его кругом, Юнги сворачивает парню со сладким запахом шею, наблюдая, как тот прежде цепляясь пальцами за ткань сюртука, медленно опускается к ногам альфы. Он не жалеет об этом, ему не жалко этих ничтожных омег, которые сегодня есть, а завтра их нет. Сейчас глаза Чимина закрыты, а дыхание сбито. Желание лицезреть происходящее отпало и стало вызывать отвращение. Сжатый воздух доводил до головокружения, а внутри казалось, будто органы сжимаются, и становится очень трудно дышать. То же самое омега испытывал, когда находился в подвале с Юнги, при составлении плана. Ему срочно нужно на воздух иначе потеря сознания неизбежна, а это сейчас не совсем то, что нужно в данной ситуации. Внезапно появляется Хосок, из уст которого Чимин слабо слышит громкий смех и что-то типа фразы «что ты о себе возомнил?». Затем слышит, как что-то ценное с грохотом разбивается о пол и разлетается на тысячи осколков в малом радиусе. Яростные крики, грохот, снова осколки и повторение всего этого опять и опять. Чувство, будто находишься в открытом поле, где вокруг тебя вершится битва. Только сейчас, это светлый зал в котором два вампира крушат всё на своём пути, оставляя кровавые следы на телах друг друга, что сразу же заживают. Всё это постепенно пропадает, ибо Чимин так же чувствует, как проваливается куда-то в невесомость, теряя связь с внешним миром. Веки потихоньку опускаются, застилая поле зрения чёрной пеленой, из-за которой вникнуть в происходящее нереально. Он слышит, как кто-то подходит сзади и избавляет его запястья от тянущих тугих верёвок и бьёт омегу по щекам, пытаясь привести в чувство. Всё снова возвращается и рыжеволосый снова на поле битвы. Никто не пытается их разнять, ибо встать между этими двумя вампирами, как подписать самому себе смертный приговор. — Чимин! — шипит Чонгук, продолжая хлыстать омегу по щекам даже тогда, когда тот уже очнулся. Чимин вглядывается в образ, что нависает над ним и видит Чонгука. Живого и абсолютно целого, только ссадины на лице, видимо от сильного удара. Из-за спины виднеется Тэхён, копошащийся с его луком, и другим оружием. Этой «волчьей схватке», кажется никогда не придёт конец. Юнги лупит Хосока головой об стену, а тот взамен наносит ему удары в область сердца. Они будут биться до конца, пока один из них не падёт, пока стены не будут полностью залиты кровью, а мебель будет похожа на развалины. Чанёль всё же врывается между ними двумя, о чём потом жалеет. Юнги в ярости бьёт настолько сильно, что рана не затягивается настолько быстро, как обычно у вампиров, а лишь приносит порцию боли, что очень медленно утихает, потом вновь возникая резкой вспышкой. Бэкхён тут же кидается к своему альфе, пытаясь хоть чем-то помочь, зажимает рану, мысленно проклиная Мин Юнги. Длинные тонкие пальцы впиваются в кожу на шее вампира, впечатывая того в стену. Юнги не колеблется ни секунды, бьёт сильно и болезненно по столь неопытному, но резвому телу Хоупа. В самом раннем возрасте, вампир не умеет контролировать свои силы, не умеет рассчитывать их, нанося огромный вред, чего не скажешь об этом альфе. Чаще всего, он имеет над собой контроль, но не знает как вести себя в подобной ситуации. Поэтому даёт слабину и шанс Юнги, которым тот, конечно же, пользуется и сразу же начинает со злостью толкать того к стене, но не доводит дело до конца, ибо тот натыкается на серебряный меч точно такой же статуи как и в той комнате где Юнги убил одного из вампиров. Чёрная кровь медленно стекает вниз по острию меча, переходя на мраморные пальцы и дальше по запястьям, капая на пол. — Твоё влечение к искусству, всегда шло мне на руку. Бесподобно! Я придал красоты этому куску мрамора. — Ты надругался над всеми моими людьми. Молодец, — Минсок, не отводя взгляда от глаз Юнги, прошёл к Бэку, хватая того за воротник рубашки, — теперь моя очередь. Он замахнулся второй рукой и впился острыми ногтями в рёбра омеги. Резкая волна боли прошлась по телу словно разряд тока. Через несколько секунд ещё удар, затем ещё один. Бэкхён продолжает держаться, потому что раны затягиваются. В целях Мина просто принести боль. Сильную. Пульсирующую. Успокаивающуюся, а потом снова расходящуюся по телу. Чимину трудно наблюдать за этим поэтому, отрываясь от рук друга, он медленно поднимается, пытаясь удержать равновесие. Голова слегка кружится, из-за чего трудно ориентироваться в пространстве, но у него получается, вроде бы. А в глазах резко темнота и разноцветные вспышки на пару секунд появляются, а затем всё исчезает, и состояние доходит до отметки «в норме». Он не понимает, почему Юнги стоит и ничего не делает. Ухмыляется и продолжает смотреть. Смотреть на то, как Минсок продолжает терзать тело омежки. За минуту пролетают мысли о том, насколько же Юнги жесток, но в то же время о том, что он обязательно отыграется за подобное, а пока просто улыбается, скрестив руки на груди. В конце концов, Чимин не выдерживает. Его выдержка срывается и всё летит к чертям. Глубоко вздохнув, омега подрывается в сторону Тэхёна и хватает тяжёлый лук, который вообще-то больше самого Чимина. За ним же подхватывает пару стрел, не больше. За какие-то доли секунд выстраивает в своей рыжей голове план действий, и, не мешкая, натягивает тетиву пытаясь прицелиться. Руки предательски дрожат, из-за чего не удаётся сконцентрироваться. Всё внимание Юнги уже обращено не на представление, раскрывающееся перед его глазами, а на Чимина, что хмуря брови и жмуря глаза, снова и снова пытается сосредоточиться. Ему нравится, как омега усердно возвращается к начатому, когда ослабевает тетива в его руках. Нравится то, что он не сдаётся. Это, безусловно, одно из лучших качеств его пары, он так считает. И вообще, он самый лучший. В намерениях омеги сначала сбить Минсока и только потом делать всё остальное. Он целится в голову и стреляет. Юнги пронаблюдав за траекторией полёта стрелы, удивлённо поднимает брови, когда стрела прилетает метко в лоб, а затем кровь тонкой струйкой скатывается по носу, марая одежду. Бэкхён падает на пол, жмурясь от того как затягиваются раны, а после рыпается к Чанёлю. Минсок падает следом, слегка дёргаясь в предсмертных конвульсиях, а после очередной стрелы между рёбер затихает, оставляя после себя запах, который в скором времени исчезнет. Большой зал пропитался запахом крови и смерти, который противно вдыхать. Ад в глазах Чимина закончился после второй стрелы. Но если подумать, ад для Чимина есть Юнги, в который он не прочь попасть. Для альфы же, ад это целая жизнь, от которой не скроешься под тёмными покрывалами, не убежишь в тёмные непроходимые леса, не закрасишь чёрным цветом, представляя перед собой изысканное искусство. Чимин выпускает из рук лук, который с грохотом падает на пол, отдаваясь эхом по длинным коридорам ещё долгое время и утихая где-то вдали. Он поднимает взгляд на альфу, который за секунды преодолевает расстояние между ними казавшееся огромными километрами, а затем целует. Целует страстно и надавливает на затылок, заставляя омегу сдаться и ответить, впуская юркий язык Юнги. Пухлые пальчики зарываются в блондинистых волосах, когда альфа кусает губы рыжеволосого. И, кажется, что для поцелуев неподходящее время, но этим двоим всё равно. Им всё равно, что рядом с ними ещё есть кто-то, им всё равно, что они целуются среди трупов. Просто одному нравится, как холодные руки хватают за бёдра и притягивают к себе, и язык бессовестно шастает во рту, а второй просто любит Чимина. За пределами зала раздаётся громкий рык и в дверях появляются Джин с Намджуном. Джин пытается отдышаться, а Намджун смотрит на всю эту картину и широко улыбается. — Там толпа враждебно настроенных против вас вампиров, а вы тут нежности разводите. Заканчивайте, — возник Чанёль, которому значительно лучше. Немного смутившись, Чимин отпрянул от альфы, а затем с улыбкой повернулся к Чону. Тот держал в руке свой излюбленный стилет, переводя взгляд на Тэ, что тоже был в полной готовности. На мгновение, его посетили мысли о том, что как-то он собирался мстить. Хотел лично расправиться с этим альфой, а потом просто откинул все эти мысли, ведь именно сейчас, он стоит рядом с этим альфой и улыбается, отбросив все принципы. Месть — не то, за чем он должен гнаться. Он это понял.