Illecito veritа

Ночь пройдет, настанет утро ясное, Верю, счастье нас с тобой ждет. Ночь пройдет, пройдет пора ненастная, Солнце взойдет… Солнце взойдет. Бременские музыканты.

      Несмотря на то, что именно он сам чаще всего старался развеять гнетущую атмосферу и поднять всем настроение, несмотря ни на что, в этот раз Рэпидберн решительно не знал, что ему следует предпринять.       Возможно, дело было в шоке. В конце концов, никак нельзя было от него ждать, что информация, которая была на инфоносителях, не вызовет у него крайнюю степень удивления. Карты повернулись таким образом, каким он и не предполагал даже в самых невероятных своих предположениях, и теперь он был, мягко говоря, в замешательстве. Не только потому, что правда, выясненная ими с Эмерелдом после просмотра файлов на инфоносителях, оказалась действительно эпатажной и даже травмирующей, но и потому, что Рэпидберн не мог придумать ни одного утешения для серебристого меха, который, казалось, сломался.       Ведь стоило узреть Искроеда на экране, как сходство между ними двумя и Эмерелдом было более, чем очевидным. А стоило им признать, что у них была бета, и что ее забрали сразу после активации, как объяснялись сразу многие вещи – и молчание участников дела об Искроеде, и секретность вокруг настоящих альф Эмерелда, и даже то, почему такая информация могла быть опасной.       Пусть действие на экране терминала было захватывающим, Рэпидберн не мог не оглянуться на психолога. Тогда он и заметил, что Эмерелд находится на грани эмоционального срыва. Он уже собирался было прекратить воспроизведение записи, как тот воскликнул прерывающимся от статики голосом:       - Нет, подожди! Я… Надо досмотреть.       Киберволк не стал возражать, хотя всем корпусом ощущал напряжение в воздухе. Пока Эмерелд вздрагивал от каждого нового крика Искроеда, беснующегося на записи, Рэпидберн лихорадочно размышлял над тем, что ему следует предпринять теперь. И не находил ответа.       «Я не питаю иллюзий – мне доподлинно известно, что мне не дадут увидеть мою бету. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Я не узнаю, каким он станет и пропущу весь его актив. Не нужно рассказывать мне о том, что несбыточно, доктор. Вы можете внушить мне неверную идею. Вам уже досталось от Месси, так неужели вы хотите, чтобы и я разворотил вам честплейт? Так-то. Нет, я не думаю, что ему когда-нибудь позволят явиться сюда. Это ведь опасно – обнаружить, что твои альфы не по своей воле оставили тебя. А впрочем, даже если ему когда-либо покажут нас, он не будет знать, кто мы есть. С чего бы, верно? Нет… Мне больно об этом говорить, и, тем не менее, лучше, если никто об этом не узнает. Не хочу, чтобы на моего храброго мехлинга вылились тонны шлака в то время, как я ничего не могу сделать, чтобы защитить его».       Голос Фирса гипнотизировал. Усталый, но все равно чувственный голос, проникновенно рассказывающий о себе и своих преступлениях. Искроед на записи не особенно вязался с тем образом, представленным в широком обозрении, однако не оставлял сомнений в том, почему он оказался заперт.       К концу последней записи Эмерелд впал в ступор. Рэпидберну даже потребовалось некоторое время, чтобы привести его в себя. К счастью для него, он знал, что нужно делать, и потому серебристый мех вскоре все же отреагировал на его присутствие, окинув его долгим взглядом, прежде чем заговорить.       - Это… это все объясняет, не так ли? – на лицевой психолога появилась горькая усмешка. – И все так очевидно, как я мог не понять сразу! – и засмеялся.       - Эмерелд, - насторожился Рэпидберн. Смех был плохим признаком – он видел подобное однажды у дани, и это было худшим симптомом из тех, что он знал.       - Ведь все, все было ясно с самого начала! Как я мог не догадаться! Праймас, какой же я идиот… - вскочив с места, он принялся расшагивать по отсеку, от нахлынувших эмоций не ориентируясь в пространстве. – Конечно, Бамблби и Баррикейд опасались меня! Конечно, Проул установил контроль надо мной сразу же, как только я появился в поле его фокуса! А… а Сайдвейз, догадавшись, попытался оградить от меня Фенстайда, потому что знал, что стоит мне узнать правду, все будет раскрыто и… - он неожиданно остановился, обхватывая себя манипуляторами и сгибаясь пополам, словно от боли. Рэпидберн немедленно подскочил к нему, помогая усесться на пол. Когда Эмерелд поднял голову, фейсплейт его был залит омывателем и он прошептал: - Если я бета Искроеда, то изолировать меня от них – самый логичный ход…       Привыкший бороться с приступами безысходной печали Лайтспида, Рэпидберн, пусть не слишком понимая, что следует говорить, попытался утешить потрясенного свалившейся на них информацией Эмерелда:       - Нисколько не логичный. Я говорил тебе с самого начала, что не одними альфами, как говорится… - теряясь и не находя нужных слов, а оттого волнуясь все больше, он принялся говорить рублеными, короткими фразами: - Это ерунда. Ничего страшного. Вообще ничего страшного. Подумаешь.       - «Подумаешь»? – не согласился с ним Эмерелд, стискивая самого себя так, что от пальцев, впившихся в броню, точно должны были остаться вмятины. – Можно решить, что это твоими альфами пугают непослушных бет!       - Может, не совсем альфами… - Рэпидберн оборвал сам себя, стоило ему увидеть несчастный взгляд зеленой оптики: - Да брось, Эм, все не так уж и плохо! По крайней мере, теперь ты знаешь правду.       - Да, знаю, - тихим тоном проговорил тот. – И оттого мне просто не хочется быть. Ты это имел в виду, когда говорил, что будет непросто?       - Не то чтобы я представлял себе подобное, - отозвался киберволк с растерянным видом. – Но я не раз видел, как правда, которую ищут мои клиенты, ломает их. В основном это касается партнеров или работы, но попадаются разные дела, которые не особенно вписываются в рамки обычных. Как твое. Но и в твоем случае все не так уж и плохо. Я так думаю.       - Почему? – Эмерелд поднял голову, что заглянуть ему в фейсплейт.       - Ты имеешь право требовать свою долю от всех агентств, использующих Искроеда, как туристическую приманку, - неловко пошутил он. – Закон будет на твоей стороне в этом случае.       Эмерелд невесело фыркнул:       - Не думаю, что это будет стоить потери спокойного актива. Хотя какой теперь спокойный актив… Мои истинные альфы – самые известные маньяки за всю историю нового Кибертрона. Искроед обошел даже тех, что были до него, и не без причин – и под такой охраной они умудрялись нападать на других ботов… Неудивительно, что те, кто знают о том, что я – их бета, опасаются меня.       - Я тебя не опасаюсь, - заявил Рэпидберн.       - Не боишься, что я являюсь продуктом смешения кодов двух маньяков?       - А я всегда был рисковым, - признался Рэпидберн. Серебристый мех на миг слабо улыбнулся. – И я не думаю, что тебе стоит так уж переживать по поводу того, кто твои настоящие альфы. Ну да, Искроед был больным на весь процессор, но ведь ты – нет. И они оба, какие бы жуткие вещи они ни совершали, а все же определенно… любили тебя. Сомневаюсь, что их, как и любых создателей, обрадовал бы тот факт, что ты сидишь и льешь омыватель из-за них. А как бы на это отреагировали твои приемные альфы и все, кто тебя любит? Ты не плохой мех, Эмерелд, и никогда таким не был. И то, что мы узнали сегодня, вовсе ничего не меняет. Хотя нет, кое-что все же меняет, но это не плохо.       Некоторое время они молчали. Рэпидберн был так захвачен поиском подходящих слов для утешения, что едва услышал, как Эмерелд провентилировал и сказал:       - И все же я не перестал чувствовать себя ошибкой.       Оставить серебристого меха одного в таком состоянии Рэпидберн не решился, и стоически заботился о потерявшем всякий интерес к окружающему миру боте. В конечном итоге, это ведь он доставил такую информацию Эмерелду, а значит, косвенно являлся причиной тому, что психолог канул в депрессию. Однако, несмотря ни на какие попытки расшевелить его либо уверить в том, что иметь Искроеда в качестве своих истинных альф – в чем-то даже симпатичный факт, Эмерелд оставался безучастным, полностью замкнувшись в себе. С головой уйдя в размышления, он отказывался принимать то, что не похож на Искроеда.       Киберволк опасался оставлять его одного наедине с такими мыслями, а потому составлял ему компанию даже в перезарядке. Первое время он просто сидел рядом, а после того, как Эмерелд заявил, что ему будет гораздо легче, если Рэпидберн присоединится к ему на платформе, раз уж не согласен оставлять его одного во время оффлайн. Результат был заметен – кошмарные симуляции, в первую очередь из-за которых киберволк и начал нести дозор в ночном цикле, заметно сократились. Но, к сожалению, не исчезли. По словам серебристого меха, ему снились альфы.       Спустя четыре орна, Рэпидберн решил, что одним терпением и поддержкой тут не обойдется, а значит, проблему немедленно нужно решать.       К Лайтспиду можно было не соваться – тот наверняка все еще дулся, хотя сообщение с извинениями Рэпидберн отправлял ему уже довольно давно. К опи тем более не стоило – узнай старший киберволк о том, что он, Рэпидберн, успел натворить, ничего хорошего из этого бы не вышло. Идти к другим членам семьи в поисках совета означало спровоцировать нежелательный интерес в свою сторону, а это означало, что среди возможных опций оставался только дани.       Рэпидберн взглянул на перезаряжающегося Эмерелда. Действовать следовало быстро. ------------------------       С момента, как они просмотрели файлы с инфоносителей, которые Рэпидберн добыл, рискуя своей лицензией, репутацией и даже свободой, Эмерелд ощущал себя так, словно его с головой окунули в шлак.       Мало того, что все его предположения разбились в прах, столкнувшись с реальным положением вещей, поставив его перед фактом, что его истинные альфы не были ни жертвами, ни полицейскими, ни просто испугавшимися ответственности ботами, а никем иными, как известным Каонским Искроедом, так вдобавок ним сыграла дурную шутку его собственная профессия.       Совершенно очевидно, что, имея таких носителя и заискрителя, он сам становился хостом для опаснейших вывертов прошивки с огромной долей вероятности воплощения в нового маньяка. Ведь даже если он сам избежал подобной участи (неслыханная удача!), то какая гарантия тому, что подобного не случится, вздумай он создать своего спарка? Разумеется, прежде он никогда о подобном не думал, но открывшаяся истина должна была подвергнуться всестороннему изучению и взвешиванию. Результат был не особенно воодушевляющим.       Он по антенны в отработке и тонет.       Рэпидберн находился рядом с ним все это время, за что серебристый мех был ему невообразимо благодарен – он сам боялся оставаться один, подозревая, что не вынесет даже джоора наедине с самим собой. Серо-белый киберволк следил за тем, чтобы он не истощил свои энергетические ресурсы и всячески старался приободрить его. Так же он напомнил ему, что стоит сообщить Блюстрику о том, что он, Эмерелд, еще некоторое время не появится на работе по личным причинам.       Все это время ответ на все его вопросы находился на поверхности, а он даже не подумал о том, что подобная возможность существует. Конечно, никто бы не указал на него со словами о том, что он – бета Искроеда, во избежание травли и жестокого обращения по отношению к спарклингу. Разумеется, все данные были засекречены, и сам факт того, что у Искроеда была бета, был скрыт.       Само то, что он находится в близком родстве с Искроедом, заставляло его ощущать себя на самом дне. Он еще пару раз пересмотрел записи доктора Крэкпота – эта иррациональная ярость, эта манипулятивность, эта беспричинная жестокость… Не такими он представлял себе своих истинных альф, даже если бы оказалось так, что они бросили его из-за нежелания брать за него ответственность.       Нет. Искроед не отказался бы от него, но что было бы, окажись Эмерелд под их опекой? Фирс и Мессенджер были опасны даже в стенах своей тюрьмы, а случись так, что они смогли бы сбежать? Не было сомнений в том, что они, недолго думая, дезактивировали бы его приемных альф и всех, кто встанет на пути, и забрали бы его с собой в какой-нибудь дальний уголок галактики, где никто не нашел бы его. Эти мысли преследовали его даже в процессорных симуляциях, из-за чего Рэпидберн стал составлять ему компанию даже в ночной цикл.       Вот она, правда, которую он так желал. Она не принесла ни облегчения, ни удовлетворения от знания того, что так долго (и не без веских причин!) от него прятали. Вместо этого Эмерелд получил опустошение и глубокое разочарование. Хотя, конечно, приобрел понимание, почему к нему относились с некоторой странностью в обращении.       И от всего этого понимания хотелось выть и проклинать все на свете. Почему он не послушался совета Проула, когда тот говорил ему о том, что это знание не принесет ему ничего хорошего? Почему он настолько упрямый глупец?       Такой колоссальный просчет… и такой разгромный результат.       Оставалось надеяться, что за обнаружение этой правды Рэпидберн, помогающий ему даже после того, как узнал, чьим продолжением он является, никак не пострадает. Эмерелд был готов лгать под присягой, чтобы только серо-белый киберволк не был наказан за помощь ему.       На вызовы от Блокейда и Фенстайда он не отвечал. Даже Блюстрик не раз стучался ему в комлинк (надоумленный, как видно, своими бондмейтами), но тщетно. Эмерелд решительно не желал, чтобы и они были втянуты в это. Если их с Рэпидберном расследование перестанет быть тайной, то он готов взять всю ответственность на себя.       Нечего терять. ------------------------       Свернувшись в огромный клубок и уткнувшись лицевой в бок своему альфе, Рэпидберн неподвижно лежал, чувствуя, как пальцы дани гладят его по шлему и по плечам. Он явился всего несколько кликов назад и, не тратя времени на приветствия и объяснения, как в бетстве, забрался на платформу к золотому меху в поисках комфорта и успокоения. Едва Эмерелд ушел в глубокий оффлайн, киберволк, на случай, если не успеет вернуться к тому моменту, когда тот придет онлайн, оставил ему записку о том, что скоро вернется с новым курсом действий. Хотя сам он, конечно, пока что не имел ни малейшего понятия о том, что следует делать дальше, и надеялся, что визит к дани поможет ему определиться.       - Дани, - тихо позвал он, не раскрывая оптозатворов.       - М-м?       - Я облажался, как никогда.       Ладонь, гладящая его по шлему, на короткий миг замерла, но после вновь продолжила свое дело:       - Расскажи, что случилось.       - Помнишь, я сказал тебе, что намерен совершить нечто, очень глупое? Так я совершил. Но дело не в этом, а в том, что то, что я отыскал, не принесло ничего хорошего. Я имею в виду, - он поморщился от собственной сбивчивости, - что информация, которую я с трудом добыл, стала причиной того, почему мой друг, который мечтал узнать ее, теперь считает свое существование ошибкой и вообще находится в полном расстройстве чувств. Я пытался объяснить ему, что это все – ерунда, но он не то чтобы мне поверил…       - А в чем заключалась эта информация?       - Я не могу сказать тебе, дани. Это не мой секрет. Но я в любом случае не мог раскрыть дела, не узнав его, так что результат того, что сейчас происходит с моим другом, был неизбежен. Однако штука в том, что, как бы я ни старался его утешить, он едва ли воспринимает мои слова, как утешение, даже если это правда! Как мне теперь поступить? Я же не могу взять и оставить все, как есть. Вдруг он натворит глупостей без меня?       - Гораздо лучше, если вы будете творить глупости вместе, это ты имел в виду? – голос дани звучит шутливо, и Рэпидберн позволяет себе усмехнуться. – Я думаю, дело в том, что эта ваша находка здорово выбила твоего друга из колеи. Понадобится время и немало размышлений, чтобы он пришел в себя.       - Сколько времени может на это уйти?       - В зависимости от того, насколько тяжело он воспринял эту информацию. От пары декациклов до нескольких ворн.       - А если мы не располагаем таким количеством времени?       - Тогда попробуй отвести его к тому, кого он может послушать и кто может убедить его в том, что все не так плохо, как кажется. Если это действительно так, конечно. Ты уверен в том, что эта находка не повлечет за собой дурных последствий?       Рэпидберн открыл оптику и посмотрел наверх, на лицевую альфы:       - Последствий не будет, - заверил он. – По крайней мере, не таких, чтобы я не смог с ними разобраться. Дани, а ты точно думаешь, что Эм… моему другу поможет разговор с другим ботом? Просто это не та ситуация, в которой можно запросто обратиться к семье или друзьям. Я даже не знаю, есть ли кто-нибудь, кому можно доверить эту тайну…       - Может, об этом можно поговорить с тем, кто в курсе той информации, которую ты добыл? Или найти кого-нибудь, кому можно раскрыть секрет.       Серо-белый киберволк задумался. Нет сомнений, что в роли того, кому можно доверить секрет, дани выставлял свою кандидатуру, но Рэпидберн меньше всего хотел втягивать его в это дело – бедовость любимого альфы была ему хорошо известна, к тому же, он совсем не хотел, чтобы золотой мех узнал обо всех его приключениях…       - Доктор Крэкпот! – неожиданно осенило его. Дани озадаченно нахмурился:       - Кто это?       - Кто? – опешил он, обнаружив, что озвучил свою мысль вслух. Золотой мех скорчил гримасу:       - Рэпидберн…       - Дани, что ты? Рэпидберн – это я, - от щелчка по аудиосенсору он увернулся, быстро скатившись с платформы.       - Ладно, не хочешь говорить – не надо, - сказал ему дани, покачав головой. Неозвученное: «Сам узнаю» осталось висеть в воздухе невысказанным. Склонив голову набок, Рэпидберн улыбнулся своей самой лучезарной улыбкой:       - Спасибо за идею, дани.       - Проверь, не съел ли Лайтспид Миста за это время, и будем квиты, - подмигнул ему в ответ альфа. Оба рассмеялись.       Уходя из кварты, он спешно скинул сообщение осведомителям о том, что срочно требуется адрес доктора Крэкпота. Краткое досье прилагалось. Раз уж он был тем, кто общался с Искроедом напрямую, то к нему и следовало идти в первую очередь. Конечно, записи его сеансов с обоими маньяками были ценны, но Эмерелда следовало срочно вытаскивать из его затянувшейся депрессии, и Рэпидберн был исполнен решимости это сделать.       Он еще не знал о том, что на них надвигается новая проблема.