Жизнь после

Северус. Лето, пляж, море, солнце, пальмы, загар, коктейли — может ли что-то в этом мире более всего не соответствовать привычному образу Ужаса Подземелий — Северусу Снейпу. Все, кто его знал, сказали бы, что он предпочитает тишину хогвартских подземелий и мрачные стены лаборатории. Это было правдой… раньше… Но теперь признать в загорелом импозантном мужчине в светлой рубашке и темно-серых легких брюках, сидящего в открытом кафе на побережье Тихого океана, мрачного зельевара было не под силу почти никому. Да и не числился он давно среди живых, решив, что быть посмертно награжденным орденом Мерлина лучше, чем сидеть в Азкабане живым приговоренным Пожирателем. А то, что его посадили бы, так это к Трелони не ходи. Кому, скажите на милость, нужны такие неудобные люди героями и на свободе. Именно поэтому он, после того как отдал мальчишке Поттеру свои воспоминания, притворился мертвым. А как только остался в одиночестве, раскусил ампулу с давно приготовленным антидотом, наспех залечил рану на шее и поджег этот Воющий сарай Адским пламенем к Мордредовой бабушке, пряча среди пепла отсутствие трупа. Перебравшись на другой конец Света, в буквальном смысле этого слова, он отпустил все, что с ним происходило в последние двадцать лет, и начал жизнь с чистого листа. Он научился улыбаться, радоваться жизни, легко относиться к людям с их недостатками. Принятый, в конце концов, титул (благо, гоблинам нет никакого дела до волшебников, и они не удивились его внезапному воскрешению), вскоре после «смерти», принес с собой неплохие дивиденды. А любимое раньше зельеварение больше не забирало все свободное время. Он долго думал над причинами своего охлаждения к любимым ранее котлам и ингредиентам и пришел к выводу, что в лаборатории он спасался от своих обязанностей, только там он мог расслабиться и побыть самим собой. Теперь это было не нужно. Он перестал сторониться общества, легко заводил знакомства, полюбил джаз, жареное на гриле мясо и хорошее вино, хотя раньше признавал только огневиски. Он, наконец-то, позволил себе просто жить. И он жил, встречал рассветы, провожал закаты, плавал в океане. Единственное, что осталось, как и прежде — это одиночество. Близко к себе он все так же не хотел подпускать никого. Редкие любовники, что время от времени появлялись в его жизни, были явлением проходящим. Ни одному из них так и не удалось зацепить и остаться надолго. Да Северус и не искал долгосрочных отношений. Магглы его не устраивали в качестве партнеров в принципе, и не потому, что новоиспеченный Лорд Принц вдруг застрадал снобизмом, он просто не хотел прятать свои магические силы, а маги на островах встречались крайне редко. Вот и в этот предновогодний вечер он сидел один за столиком в любимом кафе с живой музыкой и смотрел на закат, окрасивший волшебным светом все вокруг. Внезапно, словно свежий ветер пронесся мимо, чужая магия взбудоражила нервы и заставила искать источник. Северус потянул носом воздух, словно хотел учуять того, кто так щедро разливал вокруг себя эту амброзию. Оглянувшись, он заметил в другом конце зала за угловым столиком, скрытом каким-то растением в горшке, темный силуэт. Именно оттуда расходилась волнами сила. Северус пересел лицом к залу, чтобы удобнее было наблюдать, и незаметно попытался узнать сидящего мага. Что-то было до боли знакомое в этой магии, но что?.. Гарри. Победа… Поттер горько усмехнулся этому названию. Для кого победа, а для других? Почему борцы Света заставили отвечать за грехи отцов их малолетних детей? Ладно, если бы еще это была та скудная горстка слизеринцев-старшекурсников, что успели принять метку, но новая власть не делила их на виновных и невинных, а просто причесала всех под одну гребенку. На всех поголовно детей Пожирателей были надеты браслеты, которые откачивали магию в артефакты усиливающие защиту Хогвартса, Министерства и больницы св. Мунго. Многие дети, которым только-только исполнилось одиннадцать лет, после этих «процедур» остались сквибами, некоторые вообще не выжили. Гарри боролся, как мог. Собственной силой срывал ужасные артефакты, прятал детей на Гриммо, бился с Министерством и Авроратом за их права, но все оказалось бесполезно. Друзья… Не осталось у него друзей. Гермиона сразу после победы уехала в Австралию к родителям, сказав, что хочет забыть все, как страшный сон, и попросила не искать ее и не писать. Рон и Джинни не поддержали Поттера в его стремлении защитить детей, как они сказали — пожирательских выкормышей, и порвали с ним все отношения. Тем более, теперь они не нуждались в его деньгах, так как получили огромные премиальные, как герои войны. Невилл уехал учиться куда-то в Китай, забрав с собой Луну. Да и все остальные оставили Гарри, не желая поддерживать его. Так он и остался один бороться с ветряными мельницами. Шеклболту, в конце концов, надоела поттеровская самодеятельность, и он с отрядом авроров устроил засаду, спеленал его, надел на него такие же браслеты и закрыл в Мунго в палате с мягкими стенами. Дальше был ужас — зелья, зелья, зелья. За год, проведенный в больнице, Гарри уже практически превратился в растение, только и годное, что на донорство магии, когда случился коллапс. Артефакты-накопители, что выкачивали магию, не были рассчитаны на дурную, сдвоенную с волдемортовской, мощь Поттера и попросту взорвались от перенасыщения, порушив все щиты на запитанных на них зданиях. Браслеты песком осыпались с тех, кто еще остался жив. Аврорат, перенесенный в Министерство на нижние этажи — ближе к камерам — завалило обрушившимся зданием, погребя под собой почти полный состав авроров. Министерские чиновники, кто выжил, остались практически все безумными, а Кингсли сидел в разрушенном кабинете и пускал слюни. Больница была практически полностью разрушена, целым осталось только одно крыло, и то относительно. Да и Хогвартс хорошо тряхнуло. Если бы старинный замок изначально не строился на века, то и он бы лежал в руинах. Магическая Британия оказалась на грани исчезновения, когда начальнику Азкабана пришла в голову гениальная идея — выпустить запертых там сидельцев. Из самой страшной тюрьмы были отпущены все, кто сохранил рассудок. Так к власти пришла Аристократия. Руководил этим благородным собранием Лорд Люциус Малфой. Научившись на горьком опыте, что террором ничего путного не добьешься, они по кусочкам выстраивали новую власть. А про Гарри забыли все… Его камера-палата чудом уцелела, оставшись в развалинах больницы. Конечно, завалы постепенно расчищали, но Поттера заперли в давно неиспользуемом крыле. Его и врачи-то не навещали, только домовик, который спаивал зелья и обихаживал. После взрыва эльф все так же ухаживал за ним, но так как зельями больше поить не приказывали, то Гарри потихоньку начал приходить в себя. Целых три месяца ушло на то, чтобы организм вывел ту гадость, которой его поили. Гарри словно выплывал из вязкого тумана, наконец-то, начиная осознавать себя и вспоминать все, что произошло. Эльф, оставшийся без магической поддержки, дряхлел на глазах, и Гарри, добрая душа, принял его служение. Только после этого он смог покинуть палату. Кори — его новый эльф — перенес Поттера прямиком на Гриммо, где Гарри окончательно восстанавливался еще три месяца. А потом… Потом он, прочитав газеты, понял, что свободен. Никто, слава Мерлину, Моргане и всем остальным богам и боженятам, не вспоминал про героя войны Гарри Поттера. Маги налаживали жизнь, новая власть, забыв о разногласиях, принимала нормальные законы и наводила в стране порядок. Наконец-то, Поттер никому не был должен и нужен. Посетив инкогнито Гринготс, Гарри, закрыв дом крестного, отправился в путешествие. Сначала это были всевозможные маггловские лечебницы и санатории, где Поттер восстанавливал физическое тело. Из-за практически лежачей жизни мышцы атрофировались, и слабость постоянно преследовала его. Потом Гарри попутешествовал по Европе, посетив те места, которые видел только на фото или в детстве по телевизору. И, наконец, отправился по различным островам, впитывая романтику этих мест. Он уже давно не вспоминал о прошлом, предпочтя, как и Гермиона, забыть все, что случилось, как страшный долгий сон. Он стал практически неузнаваем, очки заменили контактные линзы, и больше ничего не скрывало тонких аристократических черт. Волосы, которые раньше напоминали воронье гнездо, Гарри отрастил и теперь стягивал в низкий хвост. Тело, которое когда-то было неплохо натренировано квиддичем, теперь, после перенесенного, казалось каким-то хрупким. Ничего не осталось в нем от восторженного мальчика Гарри Поттера, кроме имени. В уютном кафе, где Гарри занял самый дальний, скрытый от глаз столик, играла тихая музыка, которая словно убаюкивала измученные нервы. А еще в воздухе чувствовалось что-то знакомое, но давно забытое. Он пригляделся к посетителям и увидел, что один мужчина не сводит с него глаз, словно гипнотизируя. Поттер давно ни с кем не общался, поэтому и решил подойти. Даже если он ошибся и незнакомец смотрел совсем не на него, то всегда можно извиниться и уйти. *** Северус наблюдал, как молодой мужчина, который его так заинтересовал, встал и направился прямиком к его столику. Тонкий, эфемерный, словно после долгой болезни, но при этом с потрясающе вкусной магией, которая плыла впереди хозяина. Когда до него оставалось пара шагов, Северус узнал его… наверное… Этот парень был очень похож на Гарри Поттера, но при этом совершенно другой. Он подошел к столику, за которым сидел Снейп и приятным грудным голосом спросил: — Простите, сэр, мы знакомы? Гарри было плохо видно мужчину. Закатное солнце било в глаза, и он смог рассмотреть только силуэт. — Поттер? — удивленно выдохнули ему в ответ. Голос Гарри узнал моментально, невозможно было спутать бархатный баритон Снейпа с кем-нибудь другим. Встретить вполне живого Северуса Снейпа Гарри не ожидал, но, видимо, не ему одному осточертела Англия до такой степени, чтобы инсценировать свою смерть. — Профессор, — в голосе Поттера не было злости или презрения, чего вполне ожидал Северус, только удивление, — добрый вечер, не возражаете, если я присяду? — Располагайтесь, — Северус указал на стул напротив. Они молчали, потому что сказать было и много чего и нечего одновременно. Не будешь же спрашивать, по сути, чужого тебе человека о личном, а у них обоих осталось только личное. Тишина не давила, не ставила в неудобное положение, не заставляла напряженно искать темы для беседы. Она была уютная и дружеская. Официант принес заказы и Северус разлил вино по бокалам. — Профессор, а давайте выпьем за свободу? — Гарри стеснялся рассматривать такого похорошевшего Снейпа и отводил взгляд. — Давайте, — согласился Северус, лаская взглядом заалевшего Поттера. Они засиделись до самого закрытия кафе, разговорившись обо всем и ни о чем. Гарри было приятно избавиться от надоевшего одиночества и хоть на один вечер почувствовать себя обычным, нормальным человеком. А Северус наслаждался неожиданной компанией. Поттер, нет — Гарри, он настоял, чтобы Северус называл его по имени, объяснив, что с некоторых пор не очень любит свою фамилию. Так вот, Гарри оказался на редкость приятным собеседником и благодарным слушателем, что очень льстило Снейпу. — Вы где остановились? — спросил Северус. — Я снял бунгало в «Пальмовой роще», пятое, — ответил Гарри, — а вы? — Мы с вами соседи, — усмехнулся Северус такому повороту судьбы, — мое четвертое. — Тогда аппарируем? — предложил Гарри. — А давайте пройдемся пешком, — Северус не хотел так быстро заканчивать этот вечер. — Давайте, — согласился Гарри.