Ядовитый поцелуй

Твой взгляд сковывает мои движения, дыхание на губах не позволяет вздохнуть. Твой поцелуй — я повержена.

      Который раз я запираюсь в ванной и сижу в горячей воде, рассматривая гели для душа, мыло и прочие бытовые вещи. Слезы капают в воду. Их никто не заметит. Одиночество вновь принимает меня, я слишком часто ощущаю это. Иногда мне кажется, что я живу одна и это совсем не он бесшумно ходит по паркету, бросая в кофе кубики льда. Он всегда пьет холодный кофе, никогда не понимала этого. Без капли добавок и сахара, горькая гуща залитая водой. Горькая консистенция, без доли соблазнительного вкуса. Совсем непривлекательный напиток, в этом нет смысла… Но он ни разу не поморщился, пил с каменным лицом, он не получает удовольствия. Просто пьет, будто так нужно и этого не изменить.       Выхожу из ванны и вытираю тело, смотрю на себя в зеркало, красные щеки и мешки под глазами. Частые истерики наподобие этой истощают тело, вскоре это надоест моему организму и я просто вздохну. Не полной грудью, никакой свободы, это будет последний вздох.       Надеваю белье и футболку, смотрю на свои руки и замираю на пару секунд. Синяк на правой руке, на моем хрупком запястье. Его сильная ладонь сжала его до ноющей боли. Рука только недавно перестала болеть и опухоль немного сошла.       Каждый раз когда я выхожу за эту дверь, меня окутывает страх. Я боюсь его. Его действий.       Медленно выхожу в гостиную. Парень сидит за столом и перебирает между пальцами сигарету. Его длинные пальцы вновь и вновь переворачивают сверток с никотином, костяшки стёрты, он подрался два дня назад, а теперь, зализывает раны. Поднимается и открывает окно, прислоняется к окну щекой и поджигает сигарету. Вдыхает полной грудью и выдыхает, складывая губы в трубочку. Вновь затягивается, но во второй раз просто открывает рот и дым выплывает сам по себе.       За окном дождь, капли дождя бьют по подоконнику, разбиваются о его грудь и попадают на кожу шеи. Невинный плач небес переходит в ливень, но он стоит все так же, будто ничего не происходит. Я взяла тряпку и присела рядом, вытирая воду с паркета, затем, выжала ее в уборной и вернулась с его толстовкой. Накидываю кофту на его плечи, он спокойно отодвигается и дает мне согреть его вещью. Сигарета намокает и тухнет, парень выбрасывает ее на улицу и вздыхает, облизывая губы.       Я закрыла окно и оставила открытой форточку, мне нравится запах дождя. Свежесть. Ново. Все обиды, вся боль смывается, оставляя лишь потеки на стеклах.       Чон закрыл глаза, я поправила недавно намокшую челку, он оттолкнул мою руку и сел на диван, включая телевизор. Голос поднадоевшей ведущей я слышу каждый день. Я ее ненавижу. Он не смотрит новости, просто сидит, утопая в своих мыслях. Иногда мне кажется, что он чокнутый. Но он просто странный, в некоторые моменты я не могу придумать для него отговорку, для самой себя.       Даже не пытаюсь вновь приголубить его, ему противно, мне больно пытаться… Завариваю себе чай, поднимая взгляд к часам. Семь часов вечера. Делаю глоток чая и немного кусаю губу. Его привычка стала моей, в этом доме нет сахара, его просто никто не употребляет. Знойная привычка — получать удовольствие от горечи.       Чонгуку звонят, он выходит в спальню. Он так делает каждый раз, не то чтобы не доверяет, ему не хочется, чтобы я знала о его проблемах. Держит все в себе, но частенько срывается на мне, будто так и нужно. Будто я груша для битья, эмоционального и физического.       Откладываю кружку и слышу как он приглушенно бьет ладонью о стену. Его работа поглотила его. Чон работает следователем. Каждый день осматривает трупы и игнорирует то, что это ужасные картины. Привык. У него просто нет выхода.       Поворачиваю голову, он уже почти подошел ко мне. Всегда ходит как преступник, еще одна пугающая вещь в нем. Чонгук встает позади меня и рывком опускает мои трусики. Я сжала ладони в кулаки и посмотрела вперед. График его работы. Сегодня у него выходной, но они продолжают расстраивать его. И это приносит мне боль. В прямом смысле. Парень пододвигает меня к себе и резко входит, грубо и бесцеремонно. Сжимает, в руках мою талию и сразу же начинает быстро и жестко двигаться. Рычит, впиваясь ногтями в упругие ягодицы. Упираюсь ладошками в стол и мычу от боли, ни капли удовольствия, он хочет причинить мне боль и умело воплощает это в жизнь. Попа горит от его жестоких действий, слезы капают на стол, я зажмурилась, тяжело дыша. Задирает футболку и кусает лопатку, я вскрикнула и резким движением толкнула кружку, чай разлился по столу и чашка скатилась в раковину. Чонгук прижал меня к себе и схватил меня за грудь. Не нащупав лифчика, пробирается под футболку и больно сжимает ладонь на груди. Хватает меня за шею и сжимает горло, прижимая мою голову к своей груди. Смотрит на мое лицо и тихо рычит с приглушенными резкими стонами. Кусает мою губу и давит на мою талию, отпуская грудь. Трахает меня как шлюху, в бешенном темпе и без нотки ласки. Удовлетворяет лишь себя, но я уверена, ему это тоже не нравится. Ему нужно выплеснуть гнев — он делает это. Выходит и кончает на мою попу. Толкает меня на стол, я тихо хмыкнула и уперлась руками в плитку. Чон натянул шорты и сел на диван, сжимая в руке кружку кофе.       Снимаю трусики и принимаю душ. Иду в спальню и обнимаю подушку в попытках уснуть. Вновь в груди ноет и неприятно покалывает. Каждый раз я надеюсь на то, что хотя бы в воскресенье он будет спокоен и все будет хорошо, но каждый раз ошибаюсь. Вновь и вновь падаю на кровать и обнимаю ни в чем неповинную подушку. Я хочу себя жалеть, мне больше ничего не остается.       Он входит в спальню и закрывает за собой дверь. Снимает толстовку и футболку, ложится позади меня и еле слышно дышит. Курение до добра не доведет, но как бы я ни пыталась остановить его, он злился и новый синяк украшает мое тело.       Чонгук поворачивается на кровати и снимает с меня одеяло, оголяя ноги. В темноте рассматривает синяки на бедрах и попе. Подпирает рукой голову и смотрит на то, как водит пальцем по моему бедру. Раньше я дрожала от его прикосновений, он хочет вновь ощутить это, поэтому, прижимается ко мне со спины. Но этого не происходит, я пытаюсь уснуть, его нежные прикосновения больше не такие как раньше, не такие…       Чон поддевает пальцем футболку и проводит пальцем к ребрам и обратно. Прикасается к коленке ладонью и гладит, вкушая всю прелесть женской бархатной кожи. Наклоняется ко мне чтобы поцеловать, я открыла глаза и застыла, смотря в его омуты. — Мне холодно. — Осипшим голосом сказала я и отодвинулась, укрывая себя обратно. Чонгук нахмурился, я никогда не отказывала ему в поцелуе. Что угодно, но только не поцелуй. Только он целовал меня я таяла как, мороженое в горячей руке. Его губы пленили меня, они — мой наркотик. Мне хочется еще и еще, тогда я позволяю ему трогать меня, гладить и целовать каждый миллиметр моего тела. Он так извиняется за свои порывы гнева, но я устала. Сегодня, он останется без моего тепла.       Отворачиваюсь, сжимая пальцы ног, чувствую как он сжимает одеяло в ладони и отпускает, рыкнув. Ложится на спину и закрывает глаза, переворачиваясь на живот.       Утром, он уходит на работу. Я проснулась позже и вздохнула. Встаю у окна, дождь все льет. А он оставил зонтик… Промокнет…       Хожу по квартире, тихая музыка играет в колонках. Поднимаюсь на носочках и кружу в танце. Помню, как он соблазнительно улыбался, когда учил меня танцевать. Мы вместе кружили в гостиной, под эту песню. Чонгук шептал мне на ухо пошлости и кусал губу, смотря на то, как я смущаюсь. Его крепкие руки поднимали меня и в конце он целовал меня. Я запрыгивала на него и он нес меня в спальню. После той ночи я переехала к нему, влюбилась в его прекрасные глаза и желанные губы, мускулистое тело и легкую улыбку. Рядом с ним я чувствовала себя женщиной. Любимой и желанной. Он желал меня и совсем не скрывал это, открыто лапая мои бедра и целуя шею, пока мы ждали его друзей. Мы часто занимались сексом в машине, зачастую его друзья так и не приходили, скорее всего просто слышали мои стоны и терялись по-тихому.       Чонгук никогда не был хлюпиком или сентиментальным, всегда говорил все как есть и властно давал понять, что он в наших отношениях мужчина. Мне это нравилось и завлекало словно лассо.       После месяца вместе, он начал наполняться гневом. Началось все с того, что он взял меня силой. Затем в порыве ярости ударил меня. Я стерпела и рыдала одна в ванной. Я нашла утешение в собственных всхлипах и стонах отчаяния. Мне ни разу в голову не приходила мысль уйти, оставить его, бежать прочь не оборачиваясь. А стоило. Стоило задуматься о себе, думать не только о его боли, но и о своей. Чувство самосохранения давно не активно в моем сознании.       Выключаю музыку и готовлю ужин, на обед он не придет, парень кушает на работе, мне это не нравится, но у меня нет права перечить ему. Хотя, есть, но я хочу остаться невредимой, лишние побои некстати, особенно сейчас. Это происходит уже пол года, а я все терплю и оправдываю его в своих глазах.       Щелчок замочной скважины, парень заходит в квартиру, небрежно сбрасывая с ног обувь и идет в душ, тихо прикрывая за собой дверь, скрывая то, что пришел уже мокрым. Промок до нитки, дурачок…       Он вышел в домашних шортах и сел за стол, устало потирая побородок. Мы кушали в тишине, давящей на легкие. — Мне нужно кое-что сказать тебе. — Робко начала я.       Он промолчал, значит, я могу начать. — В университете поездка после каникул. На три дня, мы поедем в лес. Нужно сдать деньги лишь на еду. Пятьдесят тысяч вон. — Я поджала губы и ждала его ответа. — Нет. — Четко сказал он, не прекращая прием пищи. — Там будут преподаватели, все будет хорошо. — Пыталась я его уговорить. — Нет. — Все так же игнорирует мои попытки.       Я встала мыть посуду. — Я все равно поеду. — Буркнула я. — Не поедешь. — Резко ответил на мое бурчание Чонгук. — Поеду… — Прошептала я.       Он ударил ладонью по столу, я вздрогнула. — Я сказал «нет» — Поднимается со стула и уходит в свой кабинет. Я бросила тарелку в раковину, злобно шипя.       Почему? Я не понимаю, почему он так себя ведет. Это же просто поездка, я хочу отдохнуть от всего этого, но он обрезает мне крылья и закрывает в темном погребе, лишь раз согревая в объятьях и то не факт. Я зашла в кабинет. — Я работаю, не мешай. — Чонгук разглядывал какие-то бумаги. — Поездка через два дня. Я приготовлю тебе еды, если будет мало, закажи пиццу, два дня твоей любимой пищи, это не будет пыткой для тебя. — Во-первых, я не разрешал войти. Во-вторых, я запрещаю и слышать ничего об этом не хочу. Покинь помещение. — А я сказала, что пойду, сама решу. — Я хлопнула дверью.       Очень интересный факт о Чонгуке, он никогда не кричит. Никогда. Только рычит и пугающе угрожает.       Парень вышел из кабинета и развернул меня к себе, хватая за подбородок: — Я запрещаю тебе. — Угрожающе пожирает меня глазами. — Заткнись и домой посуду. — Я… Я поеду. — Решилась я. — Нет. — С нажимом говорит он. — Почему? Что в этом такого? Я не собираюсь там ни с кем спать, ты сам это знаешь. — Даже не думай об этом. — Яростно отпускает мое лицо и пододвигается ближе. Он все чаще напоминает волка. Долго злится и в конечном итоге набрасывается на жертву, разрывая ее на меленькие кусочки. — Перестань. Я никого не убивала, чтобы ты так смотрел на меня. — Повысила я тон, поднимая голову. — Я не понятно выразился? — Он схватил меня за край футболки и сжал его. — Не беси меня и молча уйди. — Отпускает ткань и разворачивается к двери. — Я не твоя рабыня! — Впервые я накричала на него. — Ясно?!       Он ненавидит, когда на него повышают тон. Крик — смертельный приговор.       Чонгук резко развернулся ко мне и толкнул меня в стену, я упала на колени. Со всей силы бьет ладонью по моему бедру, я всхлипнула и пискнула, закрывая лицо руками. Он силой опустил мои руки. — Еще раз, — рычит мне в лицо. — Еще раз повысишь тон, Нами. — Бьет ладонью в стену, ни один мускул ни дрогнул на его лице. — Поняла? — Говорит громче. Я промолчала. Вновь бьет меня по бедру, я вскрикнула и вжалась в стену. — Пошла, ни звука, или я вернусь, ни одному из нас не будет приятно. — Поднимается и хлопает дверью кабинета.       Закрываю рот рукой и плачу, слезы текут без остановки и эта дрожь в теле так неприятна. Страшно, тот, кто защищал меня стал для меня угрозой. Тихо мою посуду и принимаю душ. Ложусь в кровать и листаю новости в телефоне чтобы отвлечься. — Отложи.       Я вздрогнула. Он никогда не перестанет делать все как можно тише, он выбрал не ту профессию.       Я отложила телефон на тумбочку. Чонгук снял футболку и отбросил ее, снял шорты. Я вжалась в спинку кровати, смотря в окно. Парень нависает сверху и опускает меня на подушку. Стаскивает одеяло и отодвигает его. Опускается на локти и пытается поцеловать, я отворачиваюсь. Чонгук хватает меня за подбородок. Я уперлась руками в его плечи. — Прекрати. — Рычит и вновь пытается. Я расплакалась и повернулась на бок, зажмурившись. — Нами. — Тебе утром вставать. Спокойной ночи. — Прошептала я. — Нами. — Прикасается к моей щеке и вытирает слезу. — Не трогай… — Опасливо отодвигаюсь. Это шокировало его. Он видит мой страх, отчужденность. Я никогда не показывала этого, всегда делала вид, что все в порядке и он засыпал, обнимая меня после секса. — Нами!       Я оттолкнула его и побежала прочь, хватая куртку. Устала. Страшно. Одиноко. Больно. С каждым днем все это становится более заметным и раздавливает меня, как насекомое. Наспех обуваюсь и выбегаю на лестницу. Чонгук успел лишь натянуть шорты и помчаться следом. Я ехала в лифте, а он бежал по лестнице.       Лифт открывается и я вздохнула. Пусто. Делаю шаг вперед и он резко появляется в проеме. Я двинулась назад и замотала головой. — Не надо… Не бей… — Прижимаюсь к стене и тихо плачу.       Парень заходит в лифт и нажимает кнопку наверх. Он ничего не сказал, ничего не сделал. Мы просто легли в кровать и уснули. Без единого звука. Утром он тихо ушел. Я проснулась и приняла душ, синяк на попе стал фиолетово-бордовым. Я не знаю что делать. Если бы он сказал что-нибудь, я бы поняла что он чувствует, но… Он промолчал.       Пришел вечер, парень пришел раньше чем обычно. Я поставила обед на стол и села напротив. Кусок в горло не лез, судя потому, как он ел, наш аппетит крайне иной. Чонгук поставил тарелку в раковину, я встала мыть посуду. Чон встал позади и ждал. Не знаю чего, просто стоял. — Ты все еще голоден? Я могу подогреть еще. — Я потянула руку к плите, Чон взял меня за запястье и легонько сжал. Я вздрогнула и чуть присела от боли, рука все еще болела. — М. — Я дернула рукой. — Что такое? — Прошептал он. — Больно, прошу, отпусти… — Не ври, я еле держу тебя. — Больно… Рука еще не зажила. Отпусти. Отпусти. — Я толкнула его локтем и подставила руку под холодную воду. Чон поджал губы. Он не умеет извиняться, он никогда не произносил таких слов и не планирует, кажется… — Я не знал. — Ну да. — Отстраненно произнесла я. Чонгук задирает мою футболку и гладит синяк. Я рывком одернула ткань вниз и отодвинулась. — Я противен тебе? — Говорит совсем близко, поверну голову и увижу его губы. — Нет… — Прошептала я, продолжая мыть посуду чтобы отвлечься.       Он хотел обнять меня, но я не позволила. Я сразу же сдамся, я не могу себе позволить такую вольность.       Он резко бьет руками о стол, рыча, но не причиняет мне боли. Я вздрогнула и вымыла руки от пены. — Я хочу обнять тебя. — Приказным тоном говорит Чонгук, смотря на мой затылок. — Я не хочу… — Прошептала я, мотнув головой. Поворачиваю голову к окну, дождь все льет и льет. Когда же это закончится.?       Чон дернулся вперед, чтобы коснуться губами моей щеки, но я отвернулась и прижалась к столу, отходя от него. Парень бесился не на шутку, он не получал желаемого, непривычно для него. Я всегда отвечала на его поцелуи и обнимала его просто так. Уже как месяц я этого не делаю, ведь он отталкивал меня, а мне больно… Я не мазохист… Он убрал руки и сел на диван, нервно переключал каналы. Я убрала кухню и села рисовать, заняться просто нечем. Он научил меня этому, все что есть во мне связано с ним, будто я его отражение… Жалкая копия…       Чонгук сидел в метре от меня, я сидела в кресле, подальше от него. Парень поднимается с места и смотрит на мой рисунок. — Вот тут. — Берет карандаш и подправляет недочет мультяшного кролика. Я сжала карандаш в руке. Чонгук рывком поднял меня и сел, усаживая меня между своих ног. Берет меня за руку и выводит тонкие линии. — Я же говорил тебе, не нажимай так сильно. — Как невзначай гладит мою вторую руку, я проигнорировала это, пускай. Я продолжила рисовать, а он смотрел, медленно обнимая меня. Легонько давит на мой живот и прижимает к себе плотнее. — У тебя хорошо получается, я бы посмотрел такой мультик. — Смотрит на мою щеку.       Я чуть улыбнулась, его тон нежный и такой домашний, я не сумела сдержаться. Чон целует меня в щеку и идет к шее, опускаясь рукой по талии к бедру. Поглаживает внутреннюю сторону и почти касается трусиков. — Мне нужно в уборную. — Встаю и оставляю его ни с чем. Чонгук подпер рукой голову и ждал. Я уперлась спиной в дверь и тяжело дышу. Слышу стук. — Нами? — Да, я скоро выйду. — Ответила я.       Я вздохнула и вышла, Чонгук сидел как прежде. Я взяла альбом и сложила карандаши. — Не будешь рисовать? — Спросил он. — Нет, уже глаза болят. — Я пошла в спальню и складывала альбом на верхнюю полку. Встаю на стопы и Чонгук резко обнимает меня, прижимая к себе. Я испугалась, он так тихо все делает, хоть в триллер снимай. — Это я. — Сказал он, будто я не знаю, что это он. — Я знаю. — Тогда не дергайся, будто боишься. — Прошептал Чон и опустил подбородок на мое плечо. Он начал покачиваться, это всегда меня успокаивало и убаюкивало, после того, как мы смотрели ужасы. Поворачивает голову и целует мою шею. Продолжает так минуту и переходит к более смелым действиям. Оставляет засосы и гладит мое тело, прижимая к себе. Слышу его тяжелое дыхание, Чонгук берет край футболки и тянет его вверх. — Стой. — Прошептала я.       Он отпустил край и схватил меня за грудь через ткань, кусая мочку уха. Ощущаю как он нагревается, страсть в нем пылает словно факел. Целует мою шею и опускается к трусикам, скользнув в них рукой.       Бесцеремонно гладит меня, не смотря на то, что я пытаюсь вытащить его руку. Просовывает в меня два пальца и я издаю тихий и протяжный стон. Чонгук задирает футболку и сжимает мою грудь в ладони, ласкает сосок и облизывает пальцы, прокручивая его между ними. — Перестань. — Я тяжело дышала, Чонгук разворачивает меня к себе и прижимает к стене, расставляя мои ноги. Двигает пальцами и дышит мне в губы. — М. — Хмыкнула я, когда он сделал резкий толчок. Гладит пальцем мою губу и целует, вжимаясь в меня. Я закрыла глаза, ощущая его язык. Он всегда умел удовлетворить меня лишь поцелуем, мне больше ничего не нужно было. И сейчас не исключение. Подхватывает меня за попу и укладывает на кровать. Снимает футболку и джинсы, нависает надо мной и стаскивает трусики, срывает футболку и закидывает мои ноги на свою талию. Нежно входит. Как давно я не ощущала его в такой обстановке. Приятно и протяжно, я чувствую, что любима, и это чувство не сравнить ни с чем. Целует меня и впечатывает мои руки в матрас, переплетая наши пальцы. Отстраняется и наблюдает за тем, как я понемногу утопаю в истоме, издавая тихие стоны и протяжное мычание. Вновь целует меня своими нежными губами и с чмоком отстраняется. — Ответь мне. — Требует и вновь целует, проникая до основания. — Отвечай. — Проникает языком в мой рот. Сдаюсь и сминаю желанные губы, он ускоряется и легонько кусает мою губу. Опускается к груди и ублажает меня языком. Я стонала громче, двигаясь ему навстречу. Кровать шаталась, парень все наращивал темп и отпустил мои руки, приподнимая мою попу и вколачиваясь в меня. Я обняла его за плечи и кусала шею, мыча. — Чонгук… — Простонала я и прижалась к нему. Он выходит и кончает на мой живот. Берет меня на руки и несет в душ. Включает воду и прижимает к кафелю. Плавно входит и сжимает в ладони мою грудь, целуя другую. Двигается во мне и страстно целует, слюна течет по подбородку и ее смывает поток воды. Ускоряется и начинаю пошло стонать, получая удовольствие. Чонгук выходит и кончает. Мы ложимся в кровать, он обнимает меня со спины и прижимает к себе.       Приходит утро, он уходит. Я как всегда делала ничего. Завтра поездка. Я намерена поехать.       Парень возвращается к шести, нервный, злой и уставший. Ест и периодически сжимает ложку. Немного успокаивается и откидывается на спинку стула. Я убрала посуду, он встал позади и резко схватил меня за бедра. Я сразу же развернулась к нему. — Нет. — Мотнула я головой. Он отстраненно фыркнул и расстегнул джинсы. Я подалась вперед и поцеловала его, парень застыл. С чмоком отстраняюсь, застегиваю его джинсы. — Никуда не уходи. — Глажу его плечо и подхожу к колонкам. Включаю музыку и начинаю пританцовывать. Беру его за руки и тяну за собой. — Давай. Как раньше. — Обнимаю его за плечи, парень обнимает меня за талию и кружит в танце. Я улыбнулась и прижалась к его массивной груди. — Я скучаю по тебе… Мой Чонгук… — Шепчу ему на ухо и рыдаю, прижимая его к себе крепче. Чонгук отстраняется и смотрит на меня. Прикасаюсь к его щеке и глажу ее, улыбаясь уголками губ. — Ты такой красивый. — Нежно целую его и он прижимает меня к себе. — Нами… — Шепчет теплым голосом. Я улыбнулась и заплакала сильнее. — Я, Чонгук. Твоя Нами…       Рывком целует меня и обнимает за талию, прижимая мой корпус к себе, надавливая на спину. — Я так люблю тебя… — Прошептала я, хватая его лицо руками. Парень вытирает мои слезы и вновь целует, кладет руку на мою щеку и активно двигает головой, сминая мои губы.       Зазвонил его телефон, Чонгук рывком отстранился и со всей дури шмякнул стулом об пол. — Ащ! Как же вы меня заебали!       Мои глаза стали огромными. Чонгук… Кричит… Выключаю музыку и сглатываю. Парень поднимает трубку. — Что?! — Рычит, пиная остатки стула. Отключает телефон и яростно дышит. Я поджала губы. Все испорчено… Мой Гуки… Мой Чонгуки… Он исчез… Тихо плачу, присаживаясь на диван. Чон обращает на меня внимание и делает вид, что успокоился. — Нами? — У него не вышло скрыть гнев, хоть он и пытался. — Ты оглохла? Я обращаюсь к тебе. — Встает рядом. — Оглохла. — Нагло ответила я. Он поднял руку, чтобы ударить меня. Я посмотрела ему в глаза. — Ударишь меня? В чем я виновата? В том, что люблю такого как ты? В чем я виновата?! Оставь меня в покое! — Хватаю подушку и бью его ею. Чонгук выхватил подушку и отбросил ее. Я продолжала его бить ладошками. — Больно тебе?! Больно?! Получи, сволочь! Сволочь! — Он присел рядом и просто терпел. Я перестала его бить и уперлась руками в его плечи. — Больно… Это очень больно… — Прошептала я и уперлась лбом в его плечо. Чонгук протянул руки и взял меня на руки как маленького котенка. — Больно… Чонгук… Мне так больно… — Прости меня… — Шепчет он и гладит мою голову. — Прости…       Я обняла его и заплакала сильнее. — Не делай мне больно, я хочу любить тебя. Хочу. — Сжимаю в руках его плечи. Чон обнял меня в ответ. — Я люблю тебя. — Поворачивает мою голову и целует. — Слышишь? — Гладит мою губу.       Приходит утро. Я собрала чемодан, Чонгук поправлял куртку. — Что это? — Хмурится. — Я еду. — Я запретил. — Хмурится сильнее.       Я оставила чемодан и подошла к нему. — Я хочу отдохнуть, прошу, отпусти меня. — Нет. — Рычит и властно целует. Обнимаю его за плечи и отвечаю. — Почему? — Прошептала я. — Ночевка с мужиками, ни за что в жизни. — Смотрит мне в глаза. — Я только тебя люблю, мне больше никто не нужен. — Нет. — Отдирает меня от себя и хлопает дверью.       Я все равно уехала. Когда уже все ложились спать, кто-то начал шуметь, все вышли из палаток. Чонгук с яростным взглядом шел ко мне. Хватает меня за руку. — Я запретил тебе! — Тянет меня в палатку. Берет чемодан и уводит. Сажает в машину и молча стучит пальцами по рулю. Мы ехали тихо. Зашли в дом. Я увидела разбитый медиа центр, на полу валялись его рисунки, которые он рисовал для меня. Я упала на колени и начала их собирать. — Нет… — Шептала я, понимая, что они разорваны в клочья. — Я думал, что ты ушла. Думал, что ты бросила меня, оставила одного. Я запретил тебе, ты не должна была уходить. — Бьет ладонью о стол и рычит. — Я запретил, как ты могла? Ты не сказала мне, просто ушла. Зачем? Зачем тебе этот отдых? Что в этом такого? Почему ты не предупредила меня, ничтожное смс, неужели это так сложно? Так, блять, сложно? — Со всей дури сносит стол и хлопает дверью кабинета. «Я думал, что ты ушла.» — Нет. — Шепнула я. — Чон, я не уходила. — Замотала я головой и подбежала к двери, он закрыл ее. — Чонгук, послушай, я не собиралась уходить. Прошу, открой дверь. Чонгук! Чон!       Парень открыл дверь. — Уйди. — Отодвигает меня и заходит обратно. Я ринулась за ним. — Прости, я думала, ты поймешь меня. — Я взяла его за руку. Он развернулся ко мне. — Я и не думала уходить, Чонгук, нет. — Я взяла в руки его лицо, он немного дернул мускулами на плечах и отстранился, беру его за плечи. — Дурачок мой. — Целую его в лоб и глажу щеки брюнета. — Я никогда не оставлю тебя, запомни. — Осторожно целую его. — Хоть не поранился? — Прошептала я. Он стыдливо спрятал руку за спину. Я взяла ее, и увидела перемотанную ладонь. Как раньше не заметила? — Мой Чонгуки. — Чмокаю его в губы. Парень срывается и хватает меня за лицо, впиваясь в мои губы. — Никогда так больше не делай, обещай мне. — Сажает меня на стол и прижимает к себе. — Нами, пообещай. — Никогда. — Я мотнула головой. Он прижался лбом к моему и сглотнул. — Я голоден. — Закажем пиццу.       Он улыбается. Я заплакала.       Его улыбка — лучший закат для меня. Боль, страдания, я так устала от одиночества. Сколько бы раз бы ты не отравлял меня своим поцелуем, этот яд — дар для меня. Твои объятья, улыбка, тепло — я отдам весь мир, чтобы увидеть и почувствовать вновь. Кричи, шуми, я хочу слышать тебя, чтобы знать, что ты рядом.