Девушка из Берлина: Жена Штандартенфюрера

Я проснулась от звона будильника и потянулась, слушая привычный хруст суставов в ногах. Вот уже третью ночь я спала на диване в библиотеке, но он был настолько маленьким и неудобным, что я едва могла полностью вытянуть ноги. А сегодня был первый день, когда я должна была вернуться в театр из маленького отпуска, что они дали мне по случаю свадьбы. Что ж, похоже, это будет долгий день. С Генрихом с момента нашей ссоры из-за дневника я почти не разговаривала, за исключением нескольких раз, когда он спросил, когда я собираюсь прекратить 'пытки молчанием.' Я и на это ничего не отвечала. Мой первый шок поутих, и теперь я в основном думала о будущем. Развестись с ним я не могла даже если попыталась бы, да и на каком основании я бы это сделала? "Простите, герр судья, вы не могли бы подписать моё заявление на развод? Я еврейка, а как оказалось, мой муж-нацист нашего брата не очень-то любит." Смешно же. Забыть об инциденте и притвориться, что ничего и не произошло? Продолжать жить, как ни в чем не бывало в конфискованном доме, носить шёлк и меха и жить долго и счастливо, закрыв глаза на страдания моего народа? Или бросить всё к черту и уехать отсюда? В другой город. А лучше страну. Может, в Нью-Йорк? У меня как раз есть друг в Нью-Йорке... Я улыбнулась, представив себе изумлённое лицо Адама, если бы я вдруг появилась на его пороге. Он бы так обрадовался... А затем мои мысли снова вернулись к Генриху. Самым большим изъяном в моём плане было то, что я всё ещё любила своего мужа. Любила его глубоко и до боли сильно. Ненавидела его и жизни без него не представляла. Любила каждый тёмный уголок его эсесовской души. Ну и какая из меня после этого еврейка? 'Такая, которая гордится своим происхождением и никогда не забудет, кто она такая,' решила я, расчёсывая волосы перед зеркалом в ванной на первом этаже. Я заходила в нашу общую спальню, только чтобы выбрать одежду на день, так что ванная на втором этаже была исключена. Там даже полотенца пахли его шампунем, его одеколоном после бритья, а меня это очень сбивало с намеченного пути; я хотела полностью отстраниться от него, пока не разберусь в своих чувствах. Из какого-то чувства протеста против них всех - партии, что провела между нами эту черту и фюрера, возглавлявшего эту партию, я достала свою Звезду Давида из секретного места в двойном дне пудреницы, где я её держала, надела её и спрятала под платье. Буду танцевать сегодня в ней, и никто ничего и подозревать не будет, но я буду знать, что она на мне, и этого будет вполне достаточно.