***
Оказавшись дома, Эмма приняла душ и переоделась. Находясь вдали от Реджины, она по-прежнему предпочитала черную кожу, пучок на голове и красную помаду. И сейчас она отправится к Голду. Она не была так уверена в его добрых намерениях. Он может обманывать ее родителей, свою жену, и даже Реджину, но только не Темную. Она выведет его на чистую воду. Да, он лишился силы, но хитрости и подлости в этом человеке хватало. В лавке Голда было тихо и спокойно. К нему не часто заходили посетители, а если заходили, то только по делу, которое было не просто решить. Он стоял за прилавком и полировал старый серебряный кубок. Мужчина стоял спиной и, не глядя на пришедшего, поприветствовал: — Чем могу быть полезен? — Подняв глаза, он встретился с ледяным взглядом Темной. — А вот это мы сейчас и узнаем, — жестко сказала Эмма, подходя ближе. Румпель на какие-то секунды растерялся, но быстро пришел в себя. — Шериф Свон! Какая честь! Давно вас не было видно. — Заткнись! Ты знаешь, я давно уже не шериф! Не забывай, с кем говоришь. — Ярость красным огнем вспыхнула в ней. Голд заметил недобрый блеск в глазах Темной, и чувство самосохранения заставило его заговорить по-другому. — Хорошо, Эмма, я понял. Моя ошибка. — Твоей ошибкой будет, если ты сейчас же не выложишь мне правду, — прошипела Темная. — Я не куплюсь на твои сказочки о бывшем Темном, пытающемся искупить свои грехи. Что тебе известно о моем спасении? — Все мышцы Эммы были напряжены, желваки играли, кулаки судорожно сжимались и разжимались. Голд на это и рассчитывал. Как же легко манипулировать начинающей Темной. Прикинься напуганным смертным — и наживка проглочена. — Эмма, послушай меня. Я не собираюсь от тебя ничего скрывать. Я хочу помочь. Ты не поверишь мне, но это так. У меня нет причин желать тебе зла. — Действительно не поверю. — Воспользуйся своим супер-чувством, оно ведь у тебя осталось? Эмма давно им не пользовалась, но попытаться стоило. — Говори. — Эмма, пойми, я знаю, что ты чувствуешь. Я сам прошел через это. — Эмма подняла брови. — Ну, не совсем через это, — поправил себя он. — Но, поверь, сдерживая тьму, ты делаешь себе только хуже! Ты не сможешь вечно ее контролировать. — Сейчас же могу, — констатировала она. — Да, но это временно. Тьма и злость аккумулируется в тебе: чем больше ты сопротивляешься, тем опаснее становишься. Я представить не могу, что может случиться, если в момент выплеска кто-то из людей окажется рядом… Эмма, ты должна принять Тьму, — в последней фразе он выделял каждое слово. — Никогда! Я не стану такой, как ты! Я сильнее тебя! Ты был лишь жалким подобием мужчины до того, как обратился. Я же была Спасителем! Во мне силы и добра больше! Я смогу! — Гнев буквально разрывал Эмму, но она не позволит ему вырваться, иначе это будет победой Голда. Эмма судорожно выдохнула, собираясь с мыслями. — Ты знаешь, как избавиться от этого? Голд с нетерпением ждал этого вопроса. — Да. — Выкладывай. — Ты должна лишить себя жизни, вонзив кинжал Темной в сердце. Глаза Эммы округлились, челюсть судорожно сжалась. — Подожди возражать, это не все. Таким образом, ты выпустишь Тьму из сердца. К жизни тебя вернет поцелуй истинной любви. Возникшая тишина давила на уши. — Киллиан меня любит, — неуверенно сказала Эмма. — Возможно, любит, а,возможно, и нет, но суть не в этом. — Голд наслаждался временной властью над Темной. — Любовь должна быть в твоем сердце, Эмма. Истинная любовь должна быть в тебе. Мир поплыл перед глазами, ей стало тяжело дышать, ей хотелось немедленно покинуть Голда и сбежать туда, где ни одна живая душа не встретит ее. Мужчина наклонил голову и с участием смотрел на Эмму. — Теперь ты понимаешь, что это невозможно. Эмма тяжело дышала, пытаясь успокоиться. В этот момент она вспомнила лицо Реджины, как она смотрит на нее, как в ее присутствии Эмма обретает покой, и у нее появилась маленькая надежда. — Ты ничего обо мне не знаешь. — Холодному тону Эммы позавидовала бы Снежная Королева. — Ты не учел одного: я — Спаситель. Есть один человек… возможно я люблю его. — Эмме очень трудно было говорить это Голду, она до конца не понимала, почему вообще говорит это… скорее, она убеждала себя, чем его. — Ключевое слово — возможно, — Голд говорил с ней, как с душевнобольным человеком. — Любовь Темных — иная. Любовь — это обладание, не твои ли это слова? Эмма воззрилась на него. — Да, дорогуша, я все знаю. В одном ты права: любовь Темных именно такая, но истинная любовь — увы, другая. Ты никому не сможешь доверить свое сердце, тело и душу… А другой любви нам познать не дано. Что называется — замкнутый круг. Так что смирись и прими Тьму в себе. — Никогда! — яростно прокричала Эмма и исчезла. Голд был более чем доволен тем, как прошла встреча. Еще на один шаг он приблизился к своей цели.***
Бэлль сидела за столом и заполняла карточки на поступившие книги. В это время в библиотеке обычно не много народу, и она наслаждалась тишиной. Ей нравилось здесь работать, она с детства любила читать сказки о принцах из далеких стран и мечтала, что когда-нибудь и за ней приедет принц на белом коне и заберет ее в дальние края. Хоть Румпель и не был принцем ее мечты, но с ним было интересно и уж точно не скучно. Она любила его и знала, что он также любит ее. Она спасла его от Тьмы. Она всегда мечтала спасти кого-нибудь, и мечта исполнилась. Девушка сидела и напевала одну старую колыбельную, когда дверь с силой распахнулась и в библиотеку влетел Крюк. — Киллиан! Ты напугал меня! — Прошу прощения, мадемуазель! — Пират, положа руку на сердце, низко поклонился. Судя по разнесшемуся характерному запаху, он был пьян. — О, Киллиан, — пожалела его Бэлль, — так ты сопьешься! Пират навалился на стену плечом, ища опору. — Да кому какое дело, Бэлль? Единственный человек, кому я был дорог, — пропал, исчез, испарился, — он изобразил пантомиму руками. Бэлль тяжело вздохнула. — Только ты можешь меня понять. Скажи, что мне делать? — Я не уверена, Киллиан, что наши отношения с Румпелем похожи на то, что происходит между вами… Я, правда, не знаю. Может быть, слишком мало времени прошло? Когда я оказалась пленницей в замке Темного, долгое время он издевался надо мной, заставлял делать грязную работу, унижал. Мне понадобилось много терпения и времени, чтоб научиться не обижаться на него и принять его таким, какой он есть. Только после этого я смогла показывать ему, что хорошо, а что плохо. Это очень долгий труд. — Видя, как пират приуныл, она поспешно добавила: — Но Румпель — не Эмма, он долгое время находился во Тьме, Эмма же стала Темной совсем недавно и, если учесть, что она дочь Снежки и Чарминга, а также Спасительница, то у тебя больше шансов на ее спасение. Пират стоял, закрыв глаза. — Она говорит, что не любит меня, но ведь я знаю, что это не так! Бэлль с сожалением смотрела на него. — Какой я пират, если не могу помочь любимой женщине?! Грош мне цена! Бэлль закусила губу, призадумавшись. — Я обещала Румпелю, что никому не скажу, но я знаю, каково тебе сейчас, поэтому не могу не помочь, тем более это во имя любви! — О чем ты? — Пообещай, что не выдашь меня! — Даю слово пирата. — Он поклонился. — Румпель нашел способ избавить Эмму от Тьмы. — Какой? Прошу, мне надо знать! — Она должна пронзить свое сердце кинжалом, хранящим ее силу, и поцелуй любви спасет ее, — просияла Бэлль. Пират недоверчиво смотрел на нее. — И это все? А в чем подвох? — Ну, видимо то, что не каждый может полюбить Темного? — предположила Бэлль. Пират просиял: — Точно! Но это не в нашем случае! Он подхватил девушку и начал кружить по залу. Она хохотала и просила остановиться. Она была рада, что может помочь этой паре влюбленных, — в конце концов, любовь должна победить! Киллиан вернулся к себе на корабль. Он был так взволнован полученной информацией, что ему даже и в голову не пришло, почему Голд утаил правду ото всех. Все оказалось так просто! Эмма убьет себя, и он спасет ее поцелуем. Почему он раньше об этом не подумал? Когда эйфория прошла, он слегка нахмурился. А сможет ли она убить себя? Захочет ли стать прежней Эммой? Голд добровольно ни за что бы не лишил себя силы. А вот это уже проблема. У него голова шла кругом от вопросов. Ему надо срочно поговорить с ней и выяснить ее намерения, где бы она ни была, а там уже строить план по ее спасению. И, несмотря на свой вид и нетрезвость, он совершил то, на что раньше никак не мог решиться. — Эмма Свон! Эмма Свон! Эмма Свон!***
Эмма стояла на Скале Забвения и слушала рев ветра. Внутри нее все клокотало. Ей хотелось разнести весь Сторибрук на щепки. Она спасла этих людей ценой своей души, а они живут и даже не знают об этом! Ярость распирала ее. Она не выдержала и закричала во всю мощь легких. Кричала до тех пор, пока не охрипла, а слезы не хлынули градом. Больше всего на свете ей хотелось простого человеческого счастья. Она хотела семью: Реджину и Генри. Неужели она о многом просит? Внезапно она почувствовала знакомый импульс. Это была не Реджина. Только не это! Не сейчас! Ей надо побыть в одиночестве! Но Эмма не могла не послушаться. Боже, спаси того, кто меня вызвал, подумала она.