Летопись старого клинка

- Милорд! Мило-о-орд, пора просыпаться! Посмотрите, какой чудный день за окном! - то и дело тарахтел старичок в поношенном камзоле, одной рукой пытаясь оставить поднос с завтраком у постели юного аристократа, а другой - открывая шторы и впуская в помещение яркие лучи солнечного света. Личный слуга, а по совместительству - домоуправитель Дженкинс, умел быть настырным, словно самый крупный из солнечных зайчиков, бегающих по кровати и лицу мальчика, не давая обратно провалиться в сладкую дремоту. - Сегодня у вас занятие по музыке, после обеда - математика и логика, а вечером.. - мужчинка было вскинул еще один пухлый палец, чтобы тут же загнуть его, но осекся - маленький хозяин уже снова мирно посапывал лицом в подушку, не обращая внимания даже на яркий свет. -Ох, милорд! Хоть позавтракать вы изволите? Услышав вкусное слово "завтрак" - малыш тут же сел на постели, довольно кивая. Эдакий хитрец. Хотя это и не удивительно - единственному ребенку в семье позволялось все, даже чуть больше. Его холили и лелеяли, словно диковинное растение, а мальчик и не думал, что может быть иначе. Жил он буквально в тепличных условиях, хотя отец порою и старался взять его с собой на охоту или в поход. Мать же - усиленно заботилась о том, чтобы сынишка с ранних лет получил достойные знания и мог вести себя в обществе, а после - и принять все их имение, распоряжаясь мудро. Мальчика не просто любили – он был единственной радостью в жизни родителей, поэтому для него не жалели ничего и никогда. - М-м-мамочка-а-а! – мальчик сбежал, буквально скатился с широкой лестницы, падая в объятия золотоволосой женщины. Ее звонкий смех щекотал ребенку уши, а острый, унаследованный от папы, конечно же, нос – улавливал нежный цветочный запах. Руки мамы окутывали дитя теплом, рядом с ней было уютно, как нигде больше. Она никогда не кричала на него и не ругалась. Мама умела говорить тихо, ласково, порою ее голос напоминал шелест зеленой травы на ветру – именно поэтому его всегда хотелось слушать, не перебивая, чтобы не упустить ни одной мелочи. - Итак, мой милый, кто сегодня будет учиться игре на скрипке? – женщина мягко улыбнулась, запуская пальцы в каштановые волосы сына. Он так напоминал ей мужа, как две капли. Конечно, были в мальчике и ее черты, но они скорее служили проявлением характера: милосердие, живое, неуемное любопытство ко всему, сострадание и великодушие. Она, на самом деле, была рада, что сын так похож на отца. Женщина искренне надеялась, что хоть так их ребенок получит поддержку родственников со стороны мужа, которые никогда не любили ни ее, ни дитя. Их можно было понять – когда аристократ женится на простой крестьянке только потому, что видит в ней свою единственную и вечную любовь – это глубочайшее потрясение для всего рода. Возможно, даже крах их надежд на то, что потомок однажды перестанет быть простой знатью и займет более высокое место при дворе, удачно женившись. Но решение оставалось непоколебимым: «Эта девушка станет моей спутницей жизни навсегда». И лишь спустя год после женитьбы – высшие силы наградили их плодом такой трепетной любви. «Это мальчик! Наследник!» - радовались тогда все слуги, а нянечки – так и вовсе толкались у его кроватки лишь за право пару минут поиграть с маленьким чудом. Малыша назвали в честь прадеда матери – Себастьян. Не сказать, что скрипка давалась мальчику хорошо. А если совсем честно – вовсе не давалась, но он усердно пилил несчастный инструмент смычком, стараясь порадовать маму. Женщина же терпеливо слушала всю эту какофонию, после объясняя, что именно Себастьян делал не так. Вернее, пытаясь понять – что же делает сын, что оно все выходит не так. И если она хоть немного могла научить его музыке, то математикой и логикой занимался Дженкинс. Один. Потому, что мальчик откровенно скучал и высматривал в окне красивых птиц весь урок. - Милорд, вы сделали те примеры, что я давал вам? Решили задачу? – домоуправитель поправил на своем картошковидном носу старые очки. - Ну..я старался. А потом отвлекся и..посмотрите, какую лошадку я нарисовал! – мальчик протянул учителю лист бумаги с покосившимися палочками и подписью «лошадка». Дженкинс устало закрыл лицо рукой и подумал, что давать Себастьяну задачи с условием «в конюшне стоит десять лошадей, в соседней – на три меньше, а еще в одной – в три раза больше» - не стоит вообще. Мальчику старик казался забавным в таки моменты. Он и так-то был похож на толстого жука из-за своего камзола, который очень уж напоминал сложенные крылышки. Покрывшиеся сетью трещинок очки все норовили сползти с носа-картошки, от чего домоуправитель порою снимал их и протирал платочком. Не сказать, чтобы ему от этого становилось виднее, но жест уже стал скорее привычкой и вошел в разряд автоматизма. Дженкинс не кричал, он обьяснял, часто настолько скучно, что не дремать при этом было просто невозможно, гнусавый флегматичный голос убаюкивал лучше любой колыбельной. Юный аристократ всегда предпочитал унылым школьным предметам разговоры о чем-то более важном, как на его ребяческий взгляд. - Милорд, вы снова отвлеклись! - пробубнел старик, негодующе цокая языком. - Дженкинс, а ты никогда не думал о том, что было бы, не работай ты у нас? - мальчик любопытно нахмурился. - Ну что вы, милорд, нет. Я много лет работаю с вами и вашей семьей, за эти годы она уже стала моей. - он улыбнулся. -Вы же мне как родные. ... - Как ему сказать? - шепот за дверью разбудил мальчика, в щель под полом сочился слабый свет. - Как? Он же совсем малыш! Может не стоит?.. - ответил ему другой голос, видимо, это переговаривались нянечки. В Себастьяне заворочалось детское любопытство, но было тут же повержено снова начавшимся красочным сном. Ему снились мама и папа. - Будь сильным, сынок. - говорил отец, всматриваясь в глаза своего чада. Голоса родителей казались отдаленными, словно сквозь толщу воды, то прорываясь, то затихая снова. - Мы любим тебя. - промолвила с мягкой улыбкой мама. Себастьян смутно подумал, что это все - только сон, но почему-то в глазах женщины сквозит какая-то легкая тоска. Это все - лишь странный сон. Только сон. Но почему-то утром мальчика никто не разбудил. Когда Себастьян вышел из своей комнаты - ему вовсе было трудно узнать собственный дом. Раньше в нем всегда было солнечно и спокойно, сейчас же - по имению бродили какие-то незнакомые люди, совершенно не обращая на него внимания. В ком-то из них он узнавал двоюродных дядь и прабабушек, но в основном - в детской голове смешалась куча чужих лиц. Все они казались ему такими большими и такими холодными, будто его вовсе здесь не существует. Мальчик даже посмотрел на свои ладошки, на миг действительно в этом усомнившись. Вдруг его ночью заколдовали феи-пикси и он стал невидимкой? Но нет, ладошки, как и он сам, оставались вполне материальными, даже пощипать можно. - Мама?.. Папа?.. - растерянный ребенок кутался в еще сохраняющую такое беззаботное тепло сна пижаму. -Дженкинс?.. Кто-нибудь! Мальчик хныкнул, спускаясь по лестнице на первый этаж, то и дело наталкиваясь то на чьи-то ноги, то на сумки и зонтики. Еще вчера напротив лестницы располагалось массивное зеркало в резной раме. Кажется, мама говорила, что оно осталось в ее семье от пра-прабабушки, разорившейся помещицы. Но сейчас оно было завешено черной тканью. Даже на вид она казалась очень тяжелой и плотной - словно чтобы никто не мог стянуть ее случайным касанием. Но вот, навстречу ребенку из кухни вышла нянечка, пухловатая женщина лет тридцати, сокрушенно качая головой. - Ох, малыш! Бедный, бедный наш малыш.. - она погладила Себастьяна по голове, обдавая запахом пряностей и куриного супа. Он все не мог понять, почему вдруг стал бедным, как сзади плечо мальчика сжали, а над ухом - раздался знакомый гнусавый голос. - Твоя работа не в том, чтобы возиться с детьми! - промолвил Дженкинс, испепеляя взглядом женщину. -Я ясно дал понять, что от тебя нужно, неужели ты настолько старая гусыня, что даже этого не можешь?! За всю свою жизнь юный аристократ впервые видел домоуправителя таким жестоким. - Дженкинс, почему ты ругаешься? Не обижай миссис.. - ему не дали договорить озлобленным шипением. - А ты вообще помолчи! - теперь это уже был не добрый мужичок-жучок, он скорее напоминал лязгающую прожорливой пастью саранчу. - Да что случилось? - мальчик испуганно сжался, а нянечка убежала прочь, едва не плача. - Я.. - мужчина склонился к Себастьяну, а тот все не мог понять выражения его лица - ему будто было радостно и грустно одновременно. - Я не знаю, стоит ли тебе говорить, но..Твои родители бросили тебя! Последнюю фразу Дженкинс будто выплюнул в лицо малышу, распрямившись сразу после. Себастьян застыл. - Как?.. - только и смог выдавить из себя пятилетний аристократ, сжимая кулачки. В маленьких ушках зазвенело. Это рушился на куски его уютный мирок. А вечером - ребенку уже не было куда вернуться. Его спальню занял кто-то из гостей и ничего не оставалось, кроме как задремать в покоях слуг. Тем холодным утром он видел, как куча всех приехавших родственников несла что-то прочь из дома. Все эти люди напоминали Себастьяну заколдованных кем-то теней, черных и холодных. Совершенно безразличных. Он выбежал было на улицу, чтобы рассмотреть ближе, но за спинами людей - все так же ничего не было видно. Лишь кто-то громко читал молитвы. Холодная земля пробирала маленькие босые ноги, а на глаза наворачивались слезы. Папа с мамой не могли бросить его, нет. Это все ложь, выдумка. Глупый розыгрыш. Отец говорил ему быть сильным и он будет. Мальчик рукавом утер мокрые дорожки со щек, громко шмыгнув носом. Никто даже не обернулся, хотя в душе он ждал этого. Верил, что сейчас кто-то вырвется из этой толпы, возьмет его за руку и отведет к родителям. Но никто не вел. Жить ему стало трудно. Нет, нянечки, конечно, кормили и жалели несчастное дитя, не выгоняя из своих комнат, порою принося оставшиеся от гостей сладости - но если сравнить эту жизнь с той, что была парой дней ранее, это было все равно, что выставить орхидею на лютый мороз. Стеклянный купол над цветком, который так трепетно растили пять лет - дал трещину и раскололся. - Что значит "законный наследник"?! - из-за тяжелой дубовой двери раздался визг. -Да мне плевать, что это сын этой селянки, я никогда его не одобряла! Женщина то и дело взвизгивала, словно вот-вот вцепится собеседнику в горло. - Мадам Мари, тише, прошу вас..кроме его родителей - он никому не нужен. Мать и отец.. - мужской голос запнулся. -Ээ..бывшей спутницы вашего сына, царствие ей небесное, упокой господь ее душу - давно там же, где и она нынче. - Вы хотите сказать.. - женщина с восторгом притихла. - Он сирота. Раздался приглушенный звон монет. - Думаю, это подходящая цена за работу и молчание? Вы же профессионал, не так ли, Дженкинс? Мужчина хмыкнул и, наверное, усмехнулся. - Совершенно верно. С вами приятно работать, мадам. И в этот день Себастьян навсегда запомнил чувство страха, когда за тобой по пятам следует тот, кто вот-вот отберет жизнь. Когда борешься из последних сил, прячешься в пыльном мешке рядом с мечами и стрелами. Ему казалось, что сердце стучит где-то под горлом, кровь пульсирует в висках, а все это вместе грохочет так, что его вот-вот обнаружат. - Себааастьян, мальчик..где ты, выходи. Мы же одна семья! - от этого крика он только сильнее сжался, после вовсе проваливаясь в забытье от страха и усталости. - Ну разорви меня тролль! Что это такое?! - прямо над головой ребенка раздался громкий хриплый вскрик, а в лицо ударил яркий солнечный свет. -Я у фей детей не просил - мне они к чертовой бабушке не нужны, будь она здорова! И домовых не зазывал! Вылезай, малой, кто бы ты ни был. Мальчик ощутил, как его вытаскивают за шкирку, но лишь устало потер сонные глаза. - Вы ангел? Меня уже убили?.. - Ты чего это, малой? - мужчина нахмурился, приложив шершавую ладонь к его лбу. От незнакомца веяло теплом. - Ангел, да? Мама говорила, что они есть.. - дитя кивнуло, зевая и слегка подавшись к уютной ладони. - Во-первых, мне до ангела - как до Кельнира пешком. Во-вторых, ты живее всех живых и не ластись тут! Тебя, наверное, дома обыскались. Себастьян не знал, что такое Кельнир, но мнения на всякий случай не изменил - точно ангел. Вон какой - волосы белеют, сам какой-то бледный. Только глаза темные, как два угля. Не совсем правильный ангел, но что поделать, какая жизнь, как говорится. - Никто меня не искал. Меня зарезать хотели. Папа с мамой бросили. Не отдавайте меня. - детская непосредственность в духе "вот вам в лоб все мои факты" - немного поразила мужчину. - Ты это.. Как это "зарезать"?! Стоп.. - незнакомец растерянно присмотрелся к лицу малыша. -Ты мне напоминаешь.. Как тебя зовут? - Се.. - только начал было мальчик, как его перебил хриплый возглас. - Себастьян! Ну конечно. Твой отец.. - мужчина опустил голову, выдохнув. -Он был хорошим человеком. Дал мне работу, когда я был еще никем. - "Был"?.. - ребенок замер. - Ты не знал?.. Тебе не сказали?.. Сожалею, малыш. Твои родители.. - очередной хриплый выдох. - Они погибли.