Хроники Скайнет

Собственный голос казался солдату еле слышным. Если он что-то и кричал первые минуты, то сейчас, спустя почти полчаса, ему оставалось лишь хрипеть, пока по щекам стекали слёзы, а слизь мешала дышать. В Сопротивлении плачут молча — эта привычка навечно останется с каждым, и сейчас она ударяла только больнее. Мужчина слышал крики жены, видел, как бесчувственные железки терзают её, и не мог ничем другим заполнить пространство звуков. Вокруг него была лишь боль, а он молча смотрел и не мог даже отвернуться, потому что жёсткий надзиратель снова разворачивал его. Сколько раз так уже происходило? Он сбился со счёта, да и вряд ли начинал его. Единственное, что мужчина действительно мог сосчитать, так это количество ударов, нанесённых его жене. Вне сомнения, он помнил каждый, хотя разум и был затуманен, но месть заставляла его не забывать. Она, подобно яду, служила приторной усладой человечества уже много лет. Верная спутница тяжёлых дней, неукротимая союзница физически слабых, но морально восставших. — Отпустите её. Терминатор, всё это время стоявший рядом с ним, наклонился, чтобы прямо на ухо произнести человеку: — Давай сделаем вид, что я плохо слышу. Когда я упал на колени? Он не помнил. С самых первых секунд, когда его завели в это длинное помещение, в котором свет был чуть ярче обычного, мужчина осознал, что совершил ошибку. Ещё до того, как увидел супругу между двумя величественными машинами, солдат был готов умолять, а с первым ударом, под которым женщина пошатнулась, но не упала, он и вовсе себя возненавидел. Его жена была гордой, как и любой верный солдат, и сломалась бы не так быстро, однако терминаторы знали своё дело. Удары за ударом с человеческой силой в конечном итоге повалили женщину на колени. Они заставили её закричать, выдирая волосы, и без того опаленные огнём в результате последнего сражения. А он смотрел. Молча, как его и научила судьба. Однако когда тот, кто привёл его, решил — зрелища недостаточно, и кулак, окрашенный её кровью, снова прошёл по щеке, мужчина закричал. Когда несколько зубов упали на пол, он и заорал проклятья, но рот ему закрыли быстро и ловко. Лишь одной пощёчиной, которая служила обещанием отнюдь не лёгкой жизни. Можно подумать, он запомнил тот момент, когда жизнь возможно было назвать лёгкой. — Я прошу тебя, блять, умоляю, — выдохнул мужчина, сжимая заключённые в наручники руки, — отпусти её! Разумеется, терминатор и не планировал этого делать. Он лишь специально усмехнулся, искусно подделывая человеческую мимику. Именно в этот момент человек посмотрел на него, и их глаза встретились, напоминая противостояние льда и пламени. Жгучая ненависть, смешанная с отчаянием, и безжизненный, безразличный взгляд, который никогда не познает эмоций. Единственное, на что способен обладатель холодных очей - убивать и разрушать, и всё он делает в лучшем виде, для чего, собственно, и был создан. Терминатор коснулся спутанных светлых волос мужчины, испачканных сажей, пеплом и слипшихся от пота, а затем резко дёрнул его, вцепившись в тонкие пряди на затылке. Солдат тихо заскулил, закусив губу, но заставил себя посмотреть в глаза машины. Кусок металла может сколько угодно подражать мимикой, но взгляд навсегда останется мёртвым, нечеловеческим. И солдат доказывал себе, что способен его выдержать. Хотя на что-то он ещё способен. — Ты ещё не понял, человек? — безэмоционально спросил терминатор. — От тебя ничего не зависит. Мы сделаем так, как захотим. Новый вскрик заставил мужчину дёрнуться, за что машина наградила его звонкой пощёчиной. "Они словно бить не умеют", - мелькнула мысль, прежде чем резкая боль на мгновение выбила его из реальности. Благодаря этому из поля зрения исчезли всхлипы супруги, которые та тщетно пыталась сдержать, но уже была сломлена. Всё стало таким отдалённым, лишь пальцы сжимали волосы, не давая упасть от изнурения. Минутное блаженство в пустоте, из которого его выдернул мягкий голос: — Видишь, как больно твоей жене? — словно в подтверждение слов, одна из машин отвесила женщине удар в челюсть. Она упала на землю, более не в силах пытаться устоять. — А ведь всё из-за тебя. Какой же ты ужасный муж, ай-ай. Не ожидал. — Закрой... пасть, — прошептал человек и, собравшись с силами, плюнул в лицо терминатора кровью. Машина позволила себе кроткий смешок, прежде чем схватить мужчину за челюсть и заставить посмотреть на жену. — Давай лучше посмотрим, как это сделают с ней. — Что? — растерянно выдохнул человек. Двое терминаторов рывков подняли женщину с пола. Она безвольно повисла на металлических руках, даже не предпринимая попытки встать самостоятельно. По грязной униформе Сопротивления, частично содранной в нескольких местах вместе с кожей, стекала алая кровь; её губы были разбиты, щёки пылали от нескольких десятков пощёчин и ударов. Машины не били лишь по глазам, чтобы пленница могла всё видеть, но она даже не поднимала голову, создавая впечатление, что давно умерла. Именно этого женщина и хотела. Просто раствориться в этом мире, притворившись, что никогда не существовала. Как жаль, что нельзя умереть по собственному желанию, иначе бы она сделала это ещё несколько лет назад. — Ну, выглядит, конечно, ужасно, — вдруг наигранно печально вздохнул терминатор в то время, как двое понесли жену солдата в сторону зала с остальными заключёнными. — Но, как думаешь, будут мужчины брезговать? Даже если они и будут, их заставят. Этот ужасный факт заставил солдата дёрнуться в бесполезной попытке вырваться, и он закричал, переполняемый ненавистью, болью и безумным желанием отгородить жену от этого гниющего мира: — Пожалуйста, нет! Делайте со мной всё, что угодно. Я прошу тебя! Я сделаю всё! Ничего не буду просить. Умоляю... Умоляю, отпусти... — внезапно мужчина осёкся, а машина лишь улыбнулась, одобрительно кивнув, будто намекая ему продолжить. — Я принадлежу вам. И ничего не имею права просить. Вероятно, он никогда не узнает, как сумел понять это под давлением негативных эмоций. Но, судя по всему, от него хотели подобного: покорности, которой можно воспользоваться. — Умница, — усмехнулась машина и резко выпрямилась, освобождая человека от цепких пальцев на затылке. Вместе с этим движением остановились и терминаторы. — Видишь, каким хорошим ты можешь быть? Надеюсь, наше сотрудничество продолжится. Подлечить твою жёнушку, пока ты будешь в отъезде? — Отъезде? — тихо спросил человек, подняв взгляд. Как же он ненавидел эту улыбку, за которой скрывался целый океан бездушия и хладнокровья. Как же он хотел стереть её вместе со всеми машинами, но, увы — его сил едва ли хватало на то, чтобы подняться. — Я задал вопрос, — холодно сказал терминатор. Ему хотелось верить, что машины выполнят эту просьбу, но он не смел даже заикнуться об этом. Иначе всё снова начнётся сначала, ради... Зачем им этот цирк? — Подлечить, — прохрипел человек. — Если... вам не сложно. — Как ты интересно заговорил. Похоже, мы быстро продвигаемся. Терминатор резко схватил мужчину за руки и вздёрнул, рывком поставив его на дрожащие ноги. Потребовалось несколько секунд, чтобы суметь на них устоять, но машина терпеливо ждала, не проронив и слова. Только после этого его повели в противоположную от супруги сторону, к совершенно другой двери. Солдат попытался извернуться, чтобы, возможно, последний раз посмотреть хотя бы на спину супруги, но терминатор тряхнул человека, не позволяя этого сделать. — Зачем я вам? — тихо спросил человек, пытаясь успевать за машиной, чтобы его не волочили. — Пока не могу тебе сказать, — невозмутимо ответил враг. — Но вскоре узнаешь. Их снова поглотила темнота коридоров и бесконечные бетонные стены, но от них больше не отражались человеческие голоса. Здесь была ужасная тишина, которую не привык слышать ни один человек в этом новом, сожжённом мире. Однако в голове у солдата ещё звенели крики, которые, как ни странно, помогали ему идти вперёд — словно служили стимулом. Они остановились у очередной двери, и, прежде чем отпустить человека, терминатор нравоучительно произнёс: — Советую тебе не бунтовать. Там с тобой так вежливо не обойдутся. — Вежливо? — Именно. Стоило двери открыться, как машина пихнула человека вперед. — Интересно, продержишься ты или нет?