Проклятый чародей

Редкий вечер в заведении, которое называлось «Весёлая флейта» и находилось в Оглаксе, небольшом городке на самом краю северных границ, не обходился без приключений. И этот вечер не стал исключением. Луан без особого интереса, но с некоторой тоской на лице наблюдал за двумя посетителями, которые, очевидно, выпили лишнего и не могли поделить место. Каждый из них хотел сидеть поближе ко входу, откуда веяло приятной прохладой. В небольшом зале с низким потолком было очень жарко, но никто не хотел уходить. Хозяин таверны, уважаемый господин Атвин, сурового вида человек с Севера, рослый и широкоплечий старик с густой и седеющей бородой до груди, с хмурым взглядом помутневших серо-зеленых глаз под густыми бровями на морщинистом лице, которое больше напоминало дорогу с впадинами и ухабами, чем лицо человека. Он терпеть не мог беспорядок. Одет он был просто, но со вкусом: в длинную серую тунику свободного кроя, подпоясанную ремнем с тяжелой квадратной пряжкой, прямые штаны, заправленные в удобные старые сапоги, которые всегда были начищены и ухожены, и шерстяную накидку без рукавов с глубоким капюшоном. В управлении таверной он особо не разбирался. Много лет назад он приехал в эту глухую местность из Угларда вместе со своей семьей, спасаясь от беспокойной жизни. Всю свою жизнь он был воином, но скорое ожидание пополнения в семье положило конец его военной карьере. На оставшиеся сбережения он построил небольшой дом прямо в центре небольшого городка, расположенного у подножия гор Драконьи зубы. И сначала открыл кузницу, а потом, когда старые раны стали беспокоить его всё чаще, решил, что самое время открыть таверну. Тем более, как выяснилось, в Оглаксе ее не было и в помине. Он подумывал о том, чтобы со временем пристроить еще небольшой домик для путников, но из-за гонений, которые тогда происходили, торговый поток и путешественники стали редкими гостями в этих краях. Поэтому он решил оставить все как есть. Он только достроил второй этаж и расположил там несколько комнат, которые не будут лишними. Управлять таверной ему помогала жена Лучи, которая была не только экономкой и кухаркой, но и его верной помощницей. Также ему помогали двоюродные племянники Абель и Флави, и, конечно, родная дочь Фулви. Были и наемные работники, без которых не обойтись, но они менялись так часто, что хозяин таверны не успевал запоминать их имена. Долго в этом захолустье никто не задерживался, а из местных жителей оставались только те, кто работал на Алых рудниках с семьями, небольшой гарнизон из двадцати человек и иногда заходил дряхлый чародей неопределенного возраста. И он, забытый всеми, Луан. Один раз в полгода приезжали смотрители рудников и забирали всё, что успевали найти рудокопы, привозя с собой провизию и очень маленькое жалование для немногочисленного гарнизона. Атвин не любил приезжих с запада, кем бы они ни были. Это могли быть торговцы, музыканты, обнищавшие аристократы, чародеи или смотрители рудников. Он не делал различий между ними и всегда создавал им неприятности. Он мог случайно пролить на них выпивку, забыть принести её, дать не те ключи от комнат наверху, заставляя их бегать туда-обратно. Ему просто не нравились эти люди, и он никогда не объяснял, почему у него такое отношение к ним. - Высокомерные выскочки! – так он всегда говорил, сплевывая невидимую слюну каждый раз при их упоминании, и всегда добавлял: – Все, кроме тебя, мелкая ты заноза! И хлопал его по плечу с такой силой, что мальчик чуть не падал вперед. Атвин часто шутил, что у императора слабое здоровье, которое, видимо, досталось ему из-за беззаботной жизни в столице и южных резиденциях императора. Луан пытался объяснить ему, что в детстве ему было спокойнее всего, когда он болел. Но старый северянин только морщил мясистое лицо и издавал хрюкающий звук, который звучал настолько презрительно, что в конце концов мальчик раздраженно вздыхал и молча соглашался. В детстве Луан приносил много проблем каждый раз, когда оказывался рядом с заведением. Все хотели рассмотреть его поближе и потрогать. Его внешний вид и поведение, которое было не свойственно для местных жителей, работавших на рубиновом руднике, привлекали внимание. Им доводилось видеть высокородного аристократа не один раз, так как смотрители рудников часто привозили с собой каких-нибудь любопытных чиновников, желавших получить часть добычи с рудника. Никто не знал, кто он такой, или успешно делали вид, что не знают. Поначалу многие боялись его. Он прибыл с большой охраной и в течение первого года его берегли, как драгоценность, и не пускали к нему ни старосту, ни местного жреца, никого. Но со временем деньги, которые поступали из столицы, иссякли, и все, кто прибыл вместе с ним, словно испарились. Пока, наконец, он не остался один. Кажется, это случилось, когда ему было девять... одиннадцать лет? Он уже не помнил. Через пару недель, когда у него закончились все запасы, он, измученный голодом, был вынужден выйти за пределы старого, разрушающегося каменного дома, который одиноко стоял на опушке хвойного леса, словно молчаливый сторож. Воспоминания о детстве вызвали кривую ухмылку на скучающем лице. - Как дурачок лыбишься. Позади него раздался недовольный голос Фулви. Стоя возле барной стойки со стороны двери, ведущей на кухню, юноша облокотился о видавшей виды деревянную столешницу и приподнял одну бровь: - Неужели это наша булочка грозно раздувает щечки? За что получил незамедлительный увесистый подзатыльник от этой самой булочки и услышал, как звучно хохотнула Лучи на кухне, увидев через маленькое квадратное окошко в двери как мотнулась его голова. Фулви была невысокого росточка, её рыжая кудрявая макушка, как и у её мамы, едва доставала ему до подбородка. Маленькая, коренастая, бойкая барышня за словом в карман не лезла. А если её вспыльчивой натуре что-то сильно не нравилось могла и затрещину дать и ласково, на свой манер, но ощутимо погладить по затылку. Как сейчас. Она терпеть не могла, когда её называли булочкой. - Эта булочка сейчас тебе все косточки пересчитает, если будешь проветриваться! – Девушка угрожающе выпучила серые глаза и для пущего вида сдвинула рыжие брови, - Иди прими товары! Старик Эд приехал, - После чего Фулви странно посмотрела на него, и тише добавила, - Кажется, притащил с собой кого-то по твоей части. По твоей части обычно означало, что это касалось его талантов по праву рождения. Все, кто был рождён по линии Первого Императора имели особую защиту против чар. А в его случае, он мог определить проклятый перед ним чародей или нет. По правде говоря, такой себе талант, ведь толку от него считай никакого. Особенно тут, на отшибе империи, когда самый ближайший практикующий чародей – обычный дряхлый старикашка, и то появляется раз в несколько месяцев. Подуй в его сторону и он упадёт. Ещё в детстве, когда с ним занимались мастера боя, учителя и просто окружающие во дворце люди, он видел, как от них исходили различные свечения. Это было похоже, как если бы кто-то оставлял тут же исчезающие, едва уловимые, частички светящейся пыли при каждом движении. От взмаха руки, наклона головы – словом, любое движение оставляло в воздухе после себя свечение. У чародеев это свечение отличалось, они были будто ходячие огни среди тусклого света угасающей свечи. Девушка наверняка спутала простого заблудившегося путника с чародеем, ведь желающих заниматься чарами полно, а истинно владеющих мало. Но каждый проходимец считаем своим долгом прикинуться знающим и получить положенные привилегии. А с грамотно подобранными зачарованными предметами это сделать проще простого. Вспоминая в какой момент жизни он впервые увидел проклятого чародея, Луан ободряюще улыбнулся встревоженной Флуви, и направился на задний двор таверны, попутно мечтая скорее рухнуть на кровать и забыться в блаженном отдыхе до самого утра. - Плащ накинь! – Велела девушка и пригрозила вслед. – Я не буду тебя лечить, если заболеешь! - Будешь, булочка! – Луан улыбнулся, услышав, как Фулви прошипела: «Да чтоб тебя!» когда он увернулся от очередного подзатыльника. Однажды в раннем детстве после утреннего пробуждения у него так сильно заболела голова, что ни один императорский лекарь не смог помочь. Боль буквально раскалывала голову на части, и, будь у него тогда силы, он бы на стенку полез. В воспоминаниях все суетились и от этого ему становилось только хуже. К вечеру того же дня во дворец привели человека, которого он раньше никогда не видел. Высокий, в тёмных, если не чёрных, обволакивающих все тело одеждах, и огромным рубином, размером с детский кулачок, на длинной золотой цепочке. Он подошел вплотную к нему, склонившись так близко, что все, кто был в комнате занервничали и, просто положив руку ему на голову, что-то прошептал, касаясь рубина кончиками пальцев. Именно тогда Луан увидел, как откуда-то из глубины тела в районе груди у мрачного незнакомца вырываются струящиеся как жидкое пламя языки мерцающей силы, которые, выкинув свои щупальца, перекинулись на него. Ощущения были такими, словно его с головой погрузили в бочку с тёплой водой. И с тех пор боли прошли, а мужчина стал приходить каждый день и, под пристальным наблюдением с десяток стражей и придворных чародеев, обучал его, как пользоваться проснувшейся силой. У проклятых источник этой силы бурлил так, будто само пламя готовилось вырваться наружу. А у тех, чьи предки не запятнали свою душу это было легкое сияние, мягкими неравномерными волнами растворяющееся в воздухе как тонкий дым от потухшей свечи. Луан схватил висевший у двери шерстяной плащ. Он распахнул дверь и ледяной ветер сразу принял его в свои объятия, пронзая насквозь слои утепленной туники и штанов. Порывы ветра трепали соломенного цвета волосы до плеч в разные стороны, и юноша поспешил накинуть капюшон. Осень в этих краях была много холоднее, чем в столице, и поначалу он долго привыкал к новому для себя климату. Тёплых, солнечных дней, как ему поначалу казалось, здесь не бывает. На заднем дворе его поджидал Эд, тщедушного вида сгорбленный старик с копной седых волос, торчащих из-под дырявой шапки. Его одежда была сильно перепачкана дорожной грязью и выглядел он измотано. Старик успокаивал фыркающую и нервно перебирающую копытами гнедую клячу, опасливо поглядывая на повозку, затянутую прохудившимся брезентом. - Как самочувствие, Эд? – Луан крепко пожал старику руку после чего погладил кобылу по холке, - Что-то она нервная сегодня. - Оно и не удивительно, - Эд кивком головы указал на повозку, - Посмотри, своим этим самым взглядом… Луан подошел ближе к краю повозки. Помимо продуктов там лежало что-то ещё. Какая-то груда тряпья на самом краю. Которая неожиданно издала еле слышный стон. Юноша тут же протянул руки и аккуратно откинул край плотной чёрной ткани, отметив про себя что она явно не из дешёвых. И, к своему удивлению и ужасу, обнаружил под ней мальчика, совсем ещё ребёнка, лет двенадцати, не больше. Он лежал, свернувшись калачиком на левом боку, окровавленными руками изо всех сил прижимая рану на животе. Бледная, почти белая кожа сильно контрастировала с яркой алой кровью, уже подсохшей на лице в области лба и со стороны правой щеки. Как он ещё был жив? Чёрные волосы слиплись от крови и закрывали половину лица, из-под обкусанных губ торчали явно выдающиеся клыки. - Это же проклятый кровосос, да?.. - Это очевидно, старый ты дурень! Зачем ты притащил его сюда?! Луан резко обернулся и машинально закрыл обзор подоспевшему Атвину. - Но как же… Это все-таки ребёнок…- Замялся Эд и посмотрел на Луана в поисках поддержки. - И что с того? Атвин зло тряхнул головой и упёр руки в бока. Смачно сплюнув, он выхватил кинжал из-за пояса и двинулся в сторону повозки с явным намерением добить мальчишку. - Атвин, подожди, - Луан выставил вперед руки в защитном жесте, - Постой! Посмотри на его одежду, это не простой кровосос… - Уйди прочь! Я убью это мерзкое отребье пока оно тут нас всех не сожрало! Луан встал в защитную стойку. Он не позволит убить раненого мальчишку, даже проклятого. - Тебе придётся меня подвинуть. - Это не проблема, сопляк, - Несмотря на свои слова, Атвин явно не торопился с исполнением угроз. И Луан решил не мешкать. - Посмотри на его одежду. Тебе эти символы ничего не напоминают? Хозяин таверны, всё ещё держа кинжал наготове нахмурившись взглянул на одежду, в которую был одет ребёнок. В тусклом свете он заметил блеснувшую фибулу в форме месяца, скрепляющую теплый плащ, которую рассекает длинный кинжал с маленьким сапфиром. Помимо этого, на черной одежде поблескивала дорогая серебряная вышивка с растительными мотивами на рукавах и по высокой горловине. На кисти сияло тонкое кольцо с маленьким рубином. Слой грязи так же не помешал разглядеть высокие, явно дорогие кожаные сапоги. - Увидел? – Несмотря на замешательство Атвина, юноша продолжал стоять между ним и ребёнком. – Это знак Братства Луны. Знаешь кто в нём состоит? Высшая знать проклятых! убьём этого ребёнка и нам всем конец. Он видел, как в глазах Атвина отвращение и злость сменилась недоверием, а затем страхом. Он понимал, что его импульсивное решение может убить всех, кто живет в Огласке. - Это у вас они тут Высшая знать! А там откуда я родом мы очищаем землю от таких как это отребье!.. Откуда они узнают, что это мы убили? – Хозяин указал кинжалом на мальчика, - Посмотри на него, он уже почти мертв. - Именно поэтому пора заканчивать спорить и спасать его. Атвин убрал кинжал и, презрительно указав на ребёнка рукой, повелительно сказал: - Неси внутрь. Луан незамедлительно обошел повозку и склонился над мальчиком. - Потерпи ещё немного, - Юноша бережно поднял его на руки и понес в сторону заднего входа в таверну. - Если эта тварь начнет обращаться – клянусь Драконом, я его прикончу… Так и знай Луан умолчал про то, что в таком юном возрасте проклятые не обращаются – это возможно сделать только после Церемонии, а её проводят то ли после шестнадцати то ли после восемнадцати лет. Но Атвину это было бы неинтересно знать, до мозга костей он был северянином, которые нещадно, без разбора, истребляли всех проклятых чародеев, встречавшихся им на пути. Как они выясняли, что чародей проклятый? Очень просто – они пускали ему кровь. Делали надрез на руке или на щеке, а потом сразу давали выпить свою, и, если рана затягивалась за несколько минут – убивали на месте. Или смотрели на неубирающиеся клыки, если видели их то могли  без уточнений отправить на тот свет. Атвин продолжал бубнить угрозы мальчику и проклинать старика Эда, которому всё же сказал отправиться на кухню, согреться с дороги и прийти в себя. Никто его повозку с продуктами не угонит, тут все свои. Незаметно обойдя немногочисленных посетителей вдоль затемненной стены, ведущей на второй этаж, Луан специально поспешил в соседнюю от своей комнату. Под хмурый взгляд Атвина, он аккуратно плечом толкнул дверь и внес внутрь хилое тельце. Бережно уложив ребёнка на простую, грубо сколоченную деревянную кровать он вновь услышал предостережение хозяина таверны: - Береги шею, Лу! Я видел его клыки, ещё немного и он порвет тебе глотку! - Сейчас он не в состоянии это сделать. - Бестолковый Эд… - начал ворчать Атвин подходя ближе, - Вечно тащит ко мне всякое зверье… У меня тут лазарет что ли? Луан посмотрел на хозяина таверны: - Попросишь принести Фулви повязки и чистую воду? - Вот ещё! Я её к этой твари ни за что не подпущу! Сам принесу всё. Атвин поспешил скрыться. Когда за ним громко хлопнула дверь, Луан обернулся к мальчику, не глядя скидывая с себя плащ на покосившуюся тумбочку. Он бы не хотел, чтобы старый северянин видел то, что он собирается сделать. Мальчишка был уже в полубессознательном состоянии. Его руки, сжимающие рану, ослабли. Невооруженным взглядом было понятно, что её нанесли мечом и, судя по ровным краям одежды, очень хорошо заточенным. Луан присел на кровать рядом с ребёнком, аккуратно убрав волосы с бледного, покрытого испариной лица. Он достал свой кинжал, закатал длинный рукав белой рубахи и полоснул лезвием по ладони. Поморщившись от обжигающей боли, он поднес руку с заструившейся горячей кровью к полуоткрытому рту мальчика. Первые капли коснулись губ ребенка. Луан с замиранием сердца следил за мертвенно-бледным лицом. Когда юноша уже почти перестал надеяться, что это поможет, мальчик начал медленно облизывать губы, жадно сглотнув алую влагу. Вздохнув с облегчением, Луан чуть сильнее сжал кулак. Рана пульсировала, но по сравнению с тем, какую должно быть боль испытывал мальчишка, это было не столь важно. Что же с ним произошло? Неужели встретил северян по дороге? Судя по всему, он знатного происхождения. С ним кто-то был? Куда он направлялся? Неужели на Север? Или, наоборот, бежал с северных земель, спасаясь от гонения? Внезапно мальчик распахнул глаза. Небесно-голубые. Луана словно пригвоздило к месту. Он не мог пошевелиться, погрузившись в их глубину и понимая, что однажды уже где-то видел их, вкупе с такими же тонкими чертами лица, тонкими изгибающимися бровями и немного вздернутым кончиком носа. Но не мог вспомнить где. Взгляд мальчика тем временем наполнялся осознанием происходящего. Он перевел взор на окровавленную руку Луана, и тут юноша впервые в жизни увидел то, о чем читал в книгах, которые привез с собой и в свитках, которыми время от времени делился старый скитающийся чародей, иногда проезжающий мимо Оглакса. Когда проклятого одолевает жажда, он теряет свою человеческую сущность. Его глаза, какими бы ни было до, наливаются алым свечением и сверкают словно пылающие огоньки. Луан смотрел на ребёнка со смесью удивления и нарастающего страха: вместо того, чтобы сиять изнутри, он словно поглощал энергию извне, втягивая её в себя с каждый глотком крови. Ещё мгновение и мальчишка, как будто и не был ранен вовсе, схватил холодными руками руку Луана, с неожиданной силой раскрыл кулак и вонзил в неё клыки, разрывая плоть, намертво присосавшись. Боль была такой сильной, что юноша с трудом удержался чтобы не проронить ни звука, но приглушенный стон всё равно вырвался. - Какого проклятого здесь творится?! Лу, ты совсем рехнулся Атвин застыл на пороге с глубокой металлической миской воды, повязками в руках и выражением гнева и удивления на лице. При виде открывшейся ему картины, он бросил всё что держал, схватился за рукоятку кинжала, разъяренно зарычал под звон упавшего на пол метала и с грозным видом двинулся к ним. - Стой! – Луан выставил в его сторону свободную руку, - Стой! Не надо! - Коготь Дракона! Ты в своём уме? - Да, я в своем уме, - Твёрдо ответил юноша, но почувствовав, как мальчишка сильнее присасывается к ране инстинктивно дернул руку, - Эй, парень, потише! Мальчик выглядел совершенно спокойно, вновь ставшие небесно-голубыми глаза сверкнули, алое свечение исчезло, словно всё это померещилось Луану. Окровавленная одежда, слипшиеся от крови волосы, потрепанный внешний вид, но при этом безэмоциональное выражение лица и спокойный тон создавали жуткое ощущение нереальности происходящего. Видимо отразившееся сомнение на хмуром лице юноши заставило мальчика с причмокиванием остановиться от жуткого процесса восстановления. -  Прошу прощения, - произнес ребёнок ровным голосом, - Я не смог удержаться… - Ах ты, отродье тьмы! Луан вскочил на ноги, становясь между хозяином таверны и ребёнком. - Лу, - северянин хмуро, глядя глаза в глаза юноше, продолжил, - Эта мерзость может за несколько минут искромсать и сожрать всех, кто находится в моем доме. Я уже пожалел, что позволил тебе его спасти. Лучше бы старик Эд оставил его умирать на дороге. Луан прекрасно понимал беспокойство Атвина. Из родных у него осталась только жена, дочь, да племянники. Неудивительно, что он дорожил ими и жизнью, которую только успел наладить в этих краях. Неожиданно мальчишка заговорил: - На самом деле, старик прав. Луан видел, как начинает закипать Атвин и поспешил прервать его: - Что ты имеешь ввиду? - За мной обязательно придут. Не родственники, как вы наверняка подумали. Из прямых родственников у меня уже давно никого нет в живых. Произнося эту речь, мальчик спокойно поднялся на ноги, как бы между прочим проверив насколько сильно испортилась одежда в районе раны, которая, очевидно, уже затянулось. Он так же проверил голову, пытаясь причесать волосы пальцами. Проверил пояс, поправил фибулу и осмотрел сапоги. На его лице появилось выражение отвращения. - Кто придёт? Ребёнок оторвал взгляд от сапог и посмотрел на Луана как на дурачка, ответив так, словно это было очевидно: - Наёмники. Юноша услышал, как тяжело вздохнул Атвин, и, пробормотав что-то неразборчивое в свою густую бороду, уточнил: - Наёмники? Мальчик подошёл к окну и посмотрел в темнеющую ночь. - Всё верно. Наёмники. Они почему-то решили, что я знаю где находится отпрыск императора. После чего ребёнок серьёзным взглядом окинул опешившего Луана. - Что за нелепица, - пробубнил северянин, поглядывая на юношу, - мы в самой заднице Империи, какой отпрыск тут может быть… - Именно поэтому я и бежал сюда. В самую задницу Империи. Думал, что смогу спрятаться. Это был какой-то фарс. Луан чувствовал, что речь идёт о нём самом, а никак не о мальчишке, с непринужденным видом, стоявшем у окна. Кто он такой? Речь, поведение ребёнка совершенно не соответствовали ни возрасту, ни внешнему виду ребёнка, создавая двоякое ощущение от общения с ним. - Проваливай отсюда подобру-поздорову. – Атвин вновь взялся за своё. Он не был готов столкнуться с наёмниками и тем более защищать ребёнка от них. - С превеликим удовольствием. К сожалению, не знаю в какую сторону двигаться, не видно ни зги. - Тебе сколько лет, парень? – Не выдержал, наконец, Луан, старательно отводя руку подальше, чтобы не испачкать одежду. Мальчик непонимающе взглянул на него и ответил так, словно сам не был уверен: - Хм… Двенадцать..?