Министерство магии.
Все было тихо и спокойно. Сотрудники выходили из лифтов и отправлялись по своим делам. После долгого времени борьбы с самым опасным магом современности настало относительное затишье. Большинство пожирателей смерти скрылись за пределы магической Британии. Все знают их имена наизусть, повторяя их как мантру. Ещё долго воздух содрогается от их поисков. Часть их была уничтожена. Даже сам Поттер не представлял, что авроры будут способны на это! Отдать человека в руки правосудия или лишить жизни собственноручно? Конечно, первое. Но увы, это оказалось хуже, чем себе можно было представить. Это явилось одной из причин, по которой он потерял частичку себя. Но ничего не изменить, разбитое им же зеркало не склеишь. Остальные авроры не страдали «иллюзиями» – так они назвали реакцию Поттера на уничтожение людей.Больше он не удивлялся. Ничему. Привык, затесался, скрылся министерский чиновник. Раньше люди были добрее. Раньше люди обращались к нему в поисках помощи, зайдя в его кабинет. Это способность откликаться душой на страдание человека, который рядом, независимо от того, родной он нам или чужой. Раньше и он был таким. А сейчас – идет к своему кабинету быстрой походкой, лишь бы никого не видеть, не слышать, и даже не вспоминать. А у него потолок заплеван. Бумаги лежат тяжелым грузом. Стрелка на часах показывает большее количество вопросов, чем ответов. Алекс пытается пробить эту броню, но не получается. Гарри молчит. Он лишь кривит губы и хватается за стакан воды. Секретарша кладет бумаги и качает головой: — Прекрати, — одна фраза этой женщины, а отсутствие в этом смысла налицо. Она не поймет. Не сможет. Как раз потому, что сочувствует происходящему в полной мере. А ему это не нужно. Ни от нее. Ни от кого. По крайней мере, он так думает. Он выстроил эту стену сам, убежище слишком надежно, что бы покидать его вот так просто. За окном туман. Туман в Лондоне не исключение. Туман – спасение. На заданиях он клинически мешает Гранту, Робардсу, но только не главе отдела, Поттеру. Все почти по-прежнему, только Поттер молчит. Если он ответит, любой скорчит несчастную мину и в очередной раз подумает: «Что ломает этих «героев?» Он любил бегать на вылазки, но постепенно и это ушло. Сейчас он не был обязан постоянно присутствовать на каждом таком мероприятии. Аллен Ковальски засеменил к главному входу. Остаться незамеченным было сложно, но сейчас очередь из сотрудников аврората выстроилась к Поттеру, а значит не привлекать внимание удалось, победа! Исчезнув из поля зрения, он ожидал вызова. Так они «условились». Если верить письму. Конечно, под грифом министерства, а не личной переписки, и на нашей любимой, сгорающей сразу после прочтения бумаги. Блондин Алл легко слился с коллективом. Чинно министр прохаживался по своим владениям. Конечно, все это условно, и есть более вышестоящие личности, которые могут и его прижать к стенке, но об этом он предпочитал не думать. Его проблема заключалась в том, что его жажда власти была никем не ограничена. В своё время Дамблдор упоминал о дарах смерти. Министр зацепился за возможность подобраться к ним поближе. Все самое важное должно было находиться в руках министерства! А мера и степень – понятие условное. Какими методами это будет достигаться, уже никого не волнует! К сожалению, глупый мальчишка был большим грузом для этой цели. Сейчас он опасен, странные люди не вызывают доверия, но одно Кингсли знал точно: теперь просто так к Поттеру не подберешься! Уволить его – значит окончательно потерять возможность наблюдать его в поле зрения: скроется, исчезнет, и искать его станет невозможным. — Мистер Ковальски, прошу в мой кабинет, и было назначено, — сказал он уже тише, но его заместитель это прекрасно услышал. Двое мужчин прошли в кабинет быстрыми шагами. Их целью было поговорить без лишних «гостей». В обеденное время здесь наступало затишье. Наложив соответствующие заклинания, Кингсли хмыкнул. Воистину это был самый понятливый человечек в его сфере! Прибыл вовремя, и главное: не говорил лишнего. Он давно заметил, какими болтливыми бывают люди! — Ты прекрасно помнишь, какой персонаж мне не нравится в последнее время, — сказал министр. — Поттер, — ни секунды не думая, ответил помощник. Они не были знакомы с героем, но теплых чувств он к нему не питал, ни капли. Пожалуй, он был бы так же рад от него избавиться. Краткая реплика заставила Шеклболта скривиться. Он ожидал лишь кивка или утвердительного молчания. Снова его проблема была озвучена вслух. Все пребывали в заблуждении, что он ценит Поттера и держит при себе, но чем ближе был к нему победитель Волан-Де-Морта, тем в большей опасности он пребывал! Все были бы правы, если бы так не заблуждались. — Верно, однако, не произносить его фамилию в моем присутствии, это было бы хорошей благодарностью с твоей стороны. Проследи за ним, не спускай с него глаз! Все воспоминания о нем, записи, все, что даст мне полный контроль, должны быть у меня! Как бы он ни подбирался к нам, мы всегда будем на один шаг, на три шага, на семь шагов впереди! Подчиненный поклонился и поспешил покинуть кабинет, пока стальной голос не настиг его сзади. Если бы он только знал, что это поручение понесет за собой очевидные неприятности… Всё хорошее когда-то заканчивается. — И, еще передай Снейпу, чтобы он явился в мой кабинет сегодня же! Конечно, просто так его не вызовешь, но ты уж используй свой дар убеждения. С ним будет потяжелее, чем с нашим «героем» — приказал Кингсли. «Прекрасно, теперь я удостоился чести идти к этой змеюке!» — вздохнул Грант. Отношения со Снейпом не складывались ни у кого, тем более молодой Аллен не внушал особого доверия своим видом. На лице юноши не отразилось и тени злости, лишь вежливая улыбка и спокойствие, присущее самым счастливым людям на земле! Раболепие не порок, не целуешь же мантию почившего Темного лорда. Впрочем, министр не лучше. — Что-то еще? — министр нахмурился. — Нет, сэр, — он исчез в дверном проеме.Тупик прядильщиков.
Почему-то Снейпу было все равно. Он прошёл в комнату и скинул мантию. В камине затрещал наколдованный холодный огонь. Осознание своей ценности и привело Снейпа в аврорат, не то что бы он желал этого всеми фибрами своей души, но, кроме бонуса в виде лаборатории, была еще дополнительная возможность заработка, а это все же сводится скорее к знаку плюс, чем минус.Снейп подвинул высокое кресло к огню и плюхнулся в него. Через минуту по воздуху проплыла бутылка французского, и наступила тишина, прерываемая лишь звяканьем донышка бокала о каменный пол. Снейп думал. Например, о приятном: его официальное дело в Косом переулке процветало. Зелья продавал довольно успешный человек, который мог приготовить почти половину из того, что требовалось на рынке. Поэтому особых сил у экс-профессора это не отнимало. Возможно, очередной раз отточить словесное мастерство на молодых юнцах было неким мелким развлечением. В очередной раз указать на ошибки, коих миллион, подавить их волю, согнать спесь, разрушить весь этот образ самоуверенности. «О да, приятные мелочи жизни!» — эта мысль грела темную душу. Однако, стоит признать, что это слишком уж знакомо, дежавю. «Дежавю, черт бы его побрал…» Пускай все те же самые «дети», только от двадцати-тридцати лет, если таковые были – старая гвардия не в счет. Профилактические лекции, как и указано в его договоре. Да, формально все считали их семинарами. «А уж там мы повеселимся!» — Понятие веселья у Снейпа имело свой смысловой оттенок.Поттер мэнор.
После очередного рабочего дня он снова впадает в рефлексию. Усталость физическая уходит на ноль. Тяжесть морального равновесия возведена в абсолют. Министр приказал ему направлять всю информацию напрямую к Снейпу, но держать его в курсе, через Ковальски. А еще Гермиона Грейнджер клятвенно обещала к нему зайти.И неважно, что он игнорировал все ее послания с завидным постоянством. В конце концов она перестала писать, на время. Он никогда не ждал ее, даже мечтал о том, чтобы она не приходила. Он не собирался говорить о своих жизненных проблемах, даже с подругой детства. Из всех зависимостей, которые только может придумать человек, существует одна, которой он себя наказывает наиболее беспощадно. И это не традиционный алкоголизм, за который стыдят и презирают в обществе. И не наркота, придуманная изощренными маглами, доводящая до состояния животной одержимости – эта одержимость ничто по сравнению с другой, самой опасной на свете и оттого наиболее притягательной! Теперь он ненавидел зависимость от людей, отказываясь и зарекаясь – никогда больше не попадёт он в эти цепкие лапы, никогда не будет ждать, раздираемый на части, чего бы то ни было- звонка в двери, письма, взгляда, улыбки! Никогда больше не будет разодранным на клочки бессонницей, отсутствием аппетита и настроения, не стоит оно того – внимание или любовь другого человека, не такой подлой ценой! Лучше – один. Но в том и состоит наибольшая сила этой зависимости: здесь ты не можешь выбирать. В этом убеждении он упоминал и дружбу в том числе. Поттер думает о жизни, и нет у него никаких бабочек в животе. Только злость. Только душная ненависть, тяжёлая, как полная сумка кирпичей. Эта сумка впивается ручкой в плечо, прищемляет, оставляя на коже некрасивые, полыхающие красным следы. Пошарив в карманах на следующее утро, он находит свои сигареты. Гарри закуривает. Пожалуй, все его мысли занимала одна лишь вещь: некий интерес к Снейпу. «К Снейпу? Незачем, необходимо отдохнуть в Хогсмиде за очередной бутылкой огневиски, возможно заказать себе «подарочек в постель». Он переворачивается на спину и смотрит вверх – на потолок, и этого достаточно, чтобы ощутить себя в клетке. Кажется, что, стены смыкаются над его головой и убежать некуда. В общем-то, так и есть. Поттер тоскует еще больше. И не думает он больше о Снейпе, больше ни о чем. А все дело в том, что принимать очевидное он не желает. Взять хотя бы постоянную толпу людей у его кабинета, пора бы привыкнуть, но он еще больше раздражается. Гарри берется за документы и отмечает: • Раскрываемость равна семидесяти процентам в этом месяце. Посчитать куда делись остальные тридцать, возможно было бы не так сложно. Но вот, зацепка в том, что министр эту правду знать не желает. Из этого он заключил, что отчеты следует слегка подменить, когда Кингсли заметит разницу, просто закроет на это глаза. Он позвал Снейпа не за этим, это было очевидно. Он мог планировать для него штатное место в Мунго, там специалисты все еще нужны. «А работа в аврорате! » — Поттер покачал головой: «Это блеф чистой воды». Наступает следующий день, Поттеру нужно зайти к Снейпу, хуже просто не придумаешь! Об этом сложно забыть хотя бы потому, что сова принесла записку в конверте: «Поттер, я не горю желанием впускать вас в свой дом, будьте любезны открыть мне доступ на Гриммо через каминную сеть, ближе к вечеру. Надеюсь, у вас все готово, в противном случае пеняйте на себя» — было написано как раз в стиле того противного человека, которого Гарри мог помнить еще со школьной скамьи. Герой магической Британии действительно мало кого пускал в особняк: сначала доступ сократился до нескольких человек, а потом туда мог войти только сам глава рода Блэк – он оказался достойным претендентом по магическому потенциалу на этот титул. Наследство от Сириуса стало выгодным плюсом, Гарри никогда не был беден, сейчас – тем более. Дал эльфу указание подать ужин в столовой: — На двоих? — домовик удивился и даже мысленно обрадовался. — Да, на двоих, идиот, — молодого человека раздражала эта мания домовых эльфов лезть не в свое дело. С его стороны это был жест вежливости. Возможно, зельевар не планировал есть дома, да и поговорить за приемом пищи будет приятнее, так как здесь можно и бокал вина пригубить. По крайней мере, так поступали в светском обществе.