МОНОЛОГ ДЖЕЙН

Дарья с большим трудом смогла сосредоточиться где-то к середине лекции. И всё равно — имела вид рассеянный, даже мечтательный — улыбалась каким-то своим мыслям, задумчиво постукивая карандашом себе по носу. — Ты что, влюбилась подруга? — спросила её одна из соседок. Вроде они немного общались на недавней вечеринке… Шапочно знакомы. Часто оказываются на соседних местах во время лекций. «Влюбилась?!» Дарья пожимает плечами: — Всё может быть… Она ещё сама не поняла, что с ней такое — просто приступ ревности, страх, почти паника, что опять придётся видеть спину единственной подруги, уходящей куда-то со случайным знакомым и оставляющей с кем-то, показавшимся Джейн подходящим («Развлекайтесь, ребята. Знакомься, Дарья, это Джим.») для неё парнем… Как тогда — в случае с Томом. В том задрипанном «ночном клубе», а на самом деле жуткой дыре — что-то среднее между наркопритоном и салуном… Трента с группой туда ещё пускали играть — потому что мало кого из завсегдатаев интересовала музыка, а тем более текст… Или всё-таки… Это нечто большее, чем страх потерять Джейн или ревность? Может стоило сказаться больной, остаться в постели, привести мысли в порядок… Но сидеть полдня одной в четырёх стенах — невыносимо. Если бы Дарья хотя бы пила… Джейн. Стоит и ждёт. Дарья притормаживает, а потом идёт быстрым шагом по направлению к подруге, почти бежит. — У меня занятия закончились неожиданно раньше. Решила зайти за тобой. Что… Дарья не даёт договорить. Обнимает за шею и целует. Когда у Джейн перестаёт стучать в ушах она понимает, что вокруг них стало как-то подозрительно тихо. Сокурсники Дарьи (с некоторыми из них Джейн немного знакома) стоят и сверлят парочку глазами. Дарья отрывается от Джейн, оглядывается на группку любопытных и совершенно невозмутимо говорит Лейн: — Пошли. У меня в животе уже урчит. И они уходят. В пиццерию. Как и собирались ещё ДО всего… Держась за руки. Сзади, за их спинами, шушукаются, но подругам плевать. Они ведут себя так словно не произошло ничего особенного. Хотя Дарье весь день кажется, что мир немного качается — словно она ещё стоит на палубе той ржавой посудины, плавучего казино. Или спит и сейчас проснётся. Всё случившееся кажется нереальным, неустойчивым и Дарья так крепко сжимает пальцы Джейн, что та ойкает и довольно сердито смотрит на подругу: — Ой! Осторожней, Моргендорфер! — Прости… Когда Джейн вечером забирается к Дарье под одеяло это уже кажется совершенно естественным. И когда происходит ЭТО, Дарья начинает… рыдать. Как прорвало плотину. Она слишком долго сдерживала, прятала эмоции под своей фирменной маской невозмутимости. Больше нет никакой «Железной Моргендорфер», а есть влюблённая девушка. Молодая женщина. И Джейн застаёт подругу… вертящейся перед зеркалом. И красящей ногти. Дарья уже мало походит на ученицу лондонской католической школы для девочек. — Дома, в Лондэйле, попрошу помощи у Квин — надо что-то делать с гардеробом. — ворчит Дарья. Она теперь крайне недовольна своим внешним видом — Джейн теперь часто видит как любимая раздражённо хмурится, разглядывая себя в зеркале. Джейн чуть не поперхнулась кофе от неожиданности («Помощи?! У Квин?!!!»). Дарья строго смотрит на возлюбленную. — Мы с тобой, Лейн, теперь учимся в колледже. Большой город. Надо соответствовать. Когда подруги приезжают в Лондэйл в новом статусе Квин шокирована не столько изменениями в отношениях Дарьи и Джейн, а тем, что старшая сестра перестала походить на чучело. Или андроида. То как она теперь двигается, улыбается, смеётся, говорит… Совсем другой человек. Незнакомка. Надо было видеть глаза Квин, когда Дарья попросила у неё модный журнал. А Хелен даже очень довольна тому, как Дарья изменилась. Слухи распространяются быстро, расходятся словно круги на воде. И, на вечеринке одного из приятелей Джейн по колледжу, на подруг бесцеремонно пялятся. И Джейн даже не надо рассказывать, что изменилось между ней и Дарьей — весь вечер ходят держась за руки, они неразлучны словно сиамские близнецы. Дарья краем глаза отмечает как какой-то "Тошнотик" местного разлива собирает двадцатки — Дарью это немного злит, но она сама не раз и не два выигрывала у любимой подруги пари, поэтому перестаёт сверлить мелкого жулика злыми глазами — она влюблена и потому добра и снисходительна. Хотя её подмывает подойти к плуту и потребовать свою долю — он неплохо на них заработал и почему бы и не поделиться? — Мы собирались навестить родных. Как ты думаешь стоит…? Дарья заканчивает за Джейн: — Рассказать им о нас? Почему и нет? Джейн с интересом смотрит на подругу: — Ты не боишься…? — Их реакции? Нет. И что мама может сделать? Запретить мне любить тебя? Запрёт меня в моей комнате, приставит стражу в лице Джейка и вернёт на окна решётки? Она умная, адекватная женщина. И не станет ломать мне жизнь. Тем более мои родители бывшие хиппи. Наверняка и не такое видели… Думаю и твои отнесутся к случившемуся нормально… — Ладно. Но я буду рядом. — Куда ты денешься… Ты собираешься рассказать своим обо всём? — Дома, скорей всего, будет один Трент. Мои редко собираются дома все вместе… — Если что — я буду рядом. — Лады. *** Хелен складывает листочки и смотрит на меня. — Это ты написала? — Это наше совместное творчество, — отвечаешь ты. Хелен смотрит на тебя. — Тебе надо поговорить с Томом… Ты удивлена. — Зачем? Мы вроде всё уже давно с ним выяснили. Поговорили по душам. Хелен вздыхает. — Мальчик всё ещё на что-то надеется. Периодически звонит, спрашивает как у тебя дела… Ты пожимаешь плечами. — Мне он тоже звонит. И довольно часто. Тебя-то зачем беспокоить? Хелен смотрит на тебя с ироничной усмешкой. — Он говорит, что ты отделываешься от него общими фразами. И явно недовольна его звонком, стараешься побыстрей свернуть разговор. Теперь понятно почему. Поговорите с ним — зачем давать парню напрасную надежду? Ты киваешь: — Поговорим. Я издаю тихий смешок. — Обрадуем… Беднягу ждёт такой БОЛЬШОЙ сюрприз! — И как ваши сокурсники…? — спрашивает у нас Хелен. — Нормально, — почти хором. Ты морщишься: — Только эти… активисты… Я киваю. Стоило нам выйти из чулана как эти смешные ребята закружили вокруг. Что совершенно не изменилось так эта твоя нелюбовь ко внеучебной, общественной деятельности. Хелен это понимает: — Ну да… Но вы же… Ты отрицательно мотаешь головой: — Мы не лесбиянки! Я удивлённо на тебя смотрю. После одной весёлой ночки соседка долго ворчала мне про ночные шумы из нашей квартиры. Ты поясняешь. — Меня не интересуют ДРУГИЕ женщины. Совсем. Только Джейн. Надеюсь её тоже. Никто не нужен кроме меня. Я польщёно улыбаюсь. Хелен пожимает плечами: — Ещё не вечер… Ты недовольно хмуришься. И очень сердито смотришь на мать. Я хихикаю. Подхожу к тебе и обнимаю за плечи. — Она шутит, милая… Но да — мне тоже не нужен никто, кроме тебя. Ты целуешь меня в щеку. Хелен смотрит на нас и грустно вздыхает. — Джейн, ты останешься на обед? Я улыбаюсь. — Конечно, Миссис Моргендорфер. — Ты можешь называть меня просто Хелен. В конце концов ты любимая моей дочери… — Спасибо, Хелен. Твоя мама выходит и аккуратно прикрывает за собой дверь. Я смотрю в твои глаза и улыбаюсь. — До обеда у нас есть полчасика… Ты улыбаешься в ответ. — Тогда не будем терять драгоценное время даром…