Весточка из дома

      Сегодня ночью в лес, что находится неподалёку от города, упал метеорит, вызвав слабое землетрясение в окрестностях. Редкое событие, но если кому скажешь, не удивятся. Я тоже не удивился. В моей профессии такому удивляться — смех да и только. "Непрофессионально" - как говорит декан астрономического факультета Дуглас Форд.       Ещё в раннем детстве меня манил космос. Я смотрел в тёмно-синий купол и представлял, что вон те мерцающие точки - это маленькие окошки и в них в любой момент может смотреть кто-то и видеть нас. А когда я вырос и понял, что окошки - это невообразимо горячие и большие шары, а купол - всего лишь маленькая часть пространства, где помещаются миллиарды и миллиарды громадных тел (в том числе и наша маленькая планетка), я понял, чему хочу посвятить всю свою сознательную жизнь.       Пока я учусь на втором курсе в университете. Наступило время практики. Каждый студент должен найти себе работу. Желательно по специальности. И мне удалось. Это было очень легко, потому что даже в наш век технологий люди стремятся обеспечить себе комфортную жизнь на Земле, соорудив идеальный прочный кокон для себя любимого, вместо того, чтобы постигать неизведанное.       Хоть я всего лишь помощник профессора. А это зачастую «подай, принеси, не мешай», но иногда мне дают рассмотреть метеоритные осколки, мне рассказывают кучи историй из жизни астрономов и учат делу, ещё я могу наблюдать за небесными телами через большой телескоп и помогать описывать явления, происходящие за тысячи, а то и миллионы световых лет. Ночью, когда почти весь город спит, найдётся кучка шизанутых астрономов в нашей обсерватории, которые будут пялиться в космос. Наверное, это привилегия учёных — быть с поехавшей крышей. Кажется, я от них мало отличаюсь, ночами напролёт наблюдая за планетами, звёздами, кометами, вообще всем, что создала вселенная и хочет показать мне. Даже если на следующий день нужно будет рано вставать.       Сегодня на нашу планету Земля должен был приземлиться очередной метеорит. Видел бы кто лица учёных, работающих у нас, когда те высчитали примерное место падения этого злосчастного камня — наш город.       И, как только инопланетное тело упало, многие сломя голову рванули в лес. Я бы тоже поехал, будь у меня машина, а переться двадцать километров от обсерватории пешком в час ночи меня не прельщало. Я привычно поправил свои очки, которые сползли на нос, и продолжил дальше наблюдать за "жизнью" космоса.       Честно говоря, я сомневаюсь, что был бы такой переполох из-за обычного метеорита. Просто этот... выглядел странно. Необычно. Совсем не такой, как остальные. Я видел его, синий с ярко-зелёными светящимися трещинами.       Спустя два часа, когда мои глаза уже слипались, и мозг требовал сна, они вернулись. Несколько знакомых машин и три тягача с большой телегой. Они ехали очень медленно из-за своего груза. Само инопланетное тело было накрыто тёмной тканью, но даже сквозь неё было видно странное свечение. Я выбежал на улицу, запнулся и чуть не упал, но добежал до метеорита и людей. — Удивительно! — воскликнул я. — Он не раскололся! — сказал с некой безумной радостью. — Иди спать, Джаспер! — прокричал мне мистер Грэди, я продолжил откровенно пялиться, и в моих глазах отражалось светящееся чудо под тряпкой. Тогда ко мне подошёл Родджер — наш охранник — и потянул меня за локоть. — Тебе же сказали идти спать! — сказал Родджер, а я не мог оторвать глаз от метеорита. Пятнадцать метров в диаметре камень, проделавший путь, наверно, в миллиарды световых лет, пролетевший атмосферу Земли и столкнувшийся с самой планетой, не распался! Невозможно!       Впрочем, моё упирание ногами в землю не помогло. Родджер в два раза меня шире и сильнее. Если б я не повернулся и не пошёл сам, я б упал и охранник уже тащил меня, возюкая по грязи. Он проводил меня до общежития, а затем ушёл обратно.       Изверги. Не дают даже одним глазком взглянуть!       Я прошёл на второй этаж открыл ключом дверь, зашёл в комнату, разулся и упал на кровать прямо в одежде. Матрас и подушка прогнулись под тяжестью моего тела, я успел стянуть с себя очки и положить их где-то рядом, прежде, чем погрузиться в глубокий сон.       Утро меня встретило привычной песней будильника. Встав, я понял, что в одежде спать было ужасной ошибкой. В шкафчике нашёл ещё одну рубашку и брюки, умылся, оделся и в восемь уже был на своём (возможно!) временном рабочем месте, но обычно до чёртиков пунктуальный мистер Грэди сегодня опаздывает. Это связано со вчерашним метеоритом? Другого объяснения я не нахожу.       Пока я ждал наставника, успел покрутиться в кресле до головокружения (космонавтом мне не быть), несколько раз перевернуть песочные часы и обклеить всего себя стикерами, за этим занятием меня и застал Грэди. Как только я его увидел, сразу начал отдирать бумажки, в первую очередь с лица. — Здравствуйте. Вас долго не было, мистер Грэди, — всполошился я. Он устало потёр лоб и сел рядом, откинувшись на спинку стула. — Мы только закончили разбираться со звонками и письмами, которые присылали из институтов, обсерваторий и министерства обороны... даже не спрашивай, зачем писали последние, — добавил он, услышав мой писк. — Так мы будем изучать новый инопланетный материал? — Не дождёшься, со старым работай, хотя нет, сходи пока лучше за кофе, — опяять, я послушно пошёл к автомату с напитками, — мне две чашки, — услышал, уже заходя за угол, — без сахара.       Следующие три недели проходили обычно, ничего нового, будто метеорита не было и вовсе. Никто о нём не говорил, иногда было даже не естественно тихо в лабораториях и обсерватория, где работало сразу по десять человек. Создавалось ощущение, что если кто-то заговорит, то обязательно об этом долбанном камне. У меня развивается паранойя.       Через три недели меня отпустили на три дня с работы, как и ещё парочку практикантов. Сказали съездить домой, да вот только дома никто меня не ждёт. Я один остался, есть квартира в городе, но пока легче жить в общежитии при научном центре, нежели каждый день ездить на специальной маршрутке в пустой дом.       Через три дня ничего не изменилось. Ан нет, теперь я не видел работников по несколько дней. Они просто пропадали, а потом снова внезапно появлялись. Вот это уже серьёзно.       Думал бы я, гадал, если не случай. Меня снова послали за кофе, и когда я подошёл к автомату, из-за угла, где находилась лестница, уходящая вниз, были слышны знакомые голоса. — Джереми, Роб, Нил, Грэди, хоть кто-нибудь? — умоляюще, чуть не выкрикивая, сказал Дейви Бекер. — Нет, никто не хочет рисковать ни своей судьбой, ни тем более жизнью, — тот, кто это сказал оправдывался? Ни разу я не слышал, как оправдывается вечно приказывающий всем Огден. Мне раньше казалось, что никто не слышал... — В таком случае нам придётся показать его другим! — о чём они? Я нахмурился и отклонился в сторону, прислушиваясь. — Ты понимаешь, какой взрыв будет, если СМИ разнюхают? А они ищут, вчера приезжал репортёр, фотографировал местность, хотел взять интервью. Я отказался, а он потом ещё полчаса от меня не отцеплялся, задавая компрометирующие вопросы, — они скрывают что-то? — Я знаю... я всё знаю... Но смотреть за ним... сам лично я не могу. Не буду... И других понимаю, он может быть опасен, — зашептал мистер Джетт, — у меня семья, сам знаешь... И да, на собрании я буду голосовать за его перевозку в главный государственный центр. Нечего ему у нас в лаборатории делать. Я вообще не могу понять, зачем пришельца оставили здесь...первооткрыватели нашлись, - пришельца?.. Ну и шуточки...автомат загудел, словно атомный коллайдер в самой тихой комнате мира...набирает он...кофе...набирает...у меня сердце ушло не то что в пятки, в землю, к предкам. И я последую за ним...пожалуй. Двое мужчин, стоявших на лестнице поднялись и посмотрели на меня. Их лица в миг вытянулись, а глаза превратились в блюдца. Волосы на моей голове встали и зашевелились. А может я поседел. Моё лицо приобрело такое же выражение, нагло повторяя за старшими, даже рот приоткрылся — оправдаться хотел, что ли? В коридоре раздался нервный смешок. Понятия не имею, чей. Я поднял руки вверх, будто их глаза могли выстрелить. Но раз в год и палка стреляет, что уж говорить о глазах старых удивлённых учёных.       Я сглотнул. Громко.       Через час я был в комнате, похожей на допросную в полицейских участках, причём сидел я там час. Не сидел, точнее. Ходил с натянутыми нервами, прокусанными до крови губами и обгрызенными ногтями. У меня за несколько минут в жопе шило образовалось и вот уже час не уходит оттуда. Между прочим столько нервничать - вредно для здоровья. Совсем молодёжь не берегут. Не берегут, не берегут, не берегут — покрутилось в голове под мотив старой песенки.       Отвлечься надо.       Тут зашёл мистер Грэди. — Я ничего не крал, никого не убивал, следовательно: ни в чём не виноват, можно идти? — выдал я с порога. — Садись, Уайт, — з-зачем по фамилии-то? Я сел, снова закусив нижнюю губу. — Я ничего не слышал. Можно идти? — он помотал головой. По моей губе из ранки начала стекать капелька крови, которую я быстро слизнул нервным проворным языком. — Нет, — он сел напротив и протянул мне под нос стопку бумаг, до этого покоившихся у него на руках, — успокойся, — поставил передо мной стакан, — выпей, — я опустил голову и принюхался к жидкости. Валерьянка. Едкий раствор. Не поскупились налить побольше. То, что надо. Я взял кружку и выпил залпом до дна. Через пару минут меня уже почти не трясло. — Внимательно прочти это, — Грэди ткнул пальцем в бумаги. Я сосредоточился. Он подсунул мне контракт? Я начал читать, и с каждым предложением меня опять охватывала паника: сердце отстукивало барабанную дробь, зубы стучали, а руки тряслись. В конце концов я бросил на стол листы, подскочил и завопил, тыча пальцем куда-то в стол: — Глупости! Здесь написана небылица! — Грэди как сидел, так и остался спокойно сидеть. — Читай, — я посмотрел на него сверху вниз, а он упорно гипнотизировал договор. Через минуту моё сердце выровняло ритм и я сел, взяв бумаги.       Из всего написанного в памяти чётко отпечатались несколько фраз: "уведомлять в письменном виде об изменениях подопытного"; "абсолютно обеспеченный всеми предметами для удовлетворения нужд" и "поступает на пожизненную службу." От последней у меня снова зашевелились волосы на голове. — Хо-ро-шо, — протянул я. — Допустим в лаборатории нашего научного центра есть инопланетное, — я замахал руками, как это делают волшебники, в которых я понемногу начинаю верить, — во всех смыслах живое существо, которое нуждается в постоянном присмотре. Я всю жизнь буду с ним возиться? — Грэди кивнул, и моё сердце пропустило удар. — А если он улетит? — Я постараюсь всё уладить, не беспокойся, — к горлу подступил ком, — Мы подумаем, как тебя доучить, может, кто-то из наших за это возьмётся. Пока такой возможности нет, но в ближайшем будущем что-нибудь придумаем. Я надеюсь, ты сможешь совмещать научную деятельность с этой работой. — Почему вы не дадите эту работу учёному, который наверняка справится намного профессиональней меня? — Видишь ли, Джаспер, — как-то совсем по доброму начал Грэди, он никогда ко мне так не обращался... — Любой из нас уже давно подписал множество контрактов, некоторые из которых ещё хуже этого. Но ни один не хочет брать эту, съедающую почти всё время, работу, к тому же ответственность за неё слишком большая, и никто не хочет подвергать свою жизнь опасности. Я не хотел тебя втягивать в это, ты просто оказался крайним. — Ты же понимаешь, что я не верю в то, что где-то рядом находится то, что люди искали на протяжении тысяч лет? — прошептал я и в ответ услышал такой же шёпот: — Подпиши и увидишь чудо. — Я ведь могу отказаться, — я продолжил говорить в полный голос. — Это невозможно. — Но почему? Ведь моя жизнь ставится под угрозу! — Это не должно стать достоянием общественности. Вокруг него шуму не бывать. В противном случае такая новость может стоить миллионы жизней. Ты это понимаешь? — я опять закусил губу. — Да... Но... — Тебе дали лишь один контракт. Только этот и других не будет, — он сделал жалостливое лицо и помотал головой. — Мне конец, да? — Мне очень жаль, — наставник вложил мне в правую руку шариковую ручку, встал и оставил наедине с бумагами.       Смерть — это иной путь. Отличный от договора. Но и договор не даёт уверенности в то, что завтра я буду жить. Я сжал крепче ручку. Любая наука, как политика: вот ты знаменит и всеми любим, а через час кормишь червей под яблоней в чьём-то саду. Потому что в этих областях слишком многое скрывается. Но это учёные со степенями и крупные чиновники, их будут искать. А кто будет печалиться о сироте-недоучке?       Я открыл нужную страницу, дрожащей рукой написал число, ФИО и расписался. Я в деле. И мне плевать, с кем я буду жить неопределённое количество времени.       Потому что я буду жить.