Гарри Поттер и Великая Богиня

Последнее, о чем следует сказать: сенекс Гарри-пуэра — профессор Снейп. Если Сириус Блэк — посланец со стороны реального отца Гарри, его «человек», то Северус Снейп в жизни Гарри — посланец со стороны его реальной матери. Чем больше в конце романа раскрывается Снейп — тем больше — по-человечески — раскрывается и мать Гарри Лили. О профессоре Снейпе написаны груды аналитической и фанатской литературы, кроме того Алан Рикман изменил его восприятие. Очевидно, что трактовок этого образа может быть несколько, и все они будут правомочны и интересны. Причина этого среди прочих в том, что Роулинг ввела в свои романы архетип, выходящий за границы ее авторского плана, и долгое время внутренне сражалась с тем, как этот персонаж себя презентовал в глазах читателей. Из вполне тривиального «злого учителя», призванного иллюстрировать всю несправедливость взрослого мира (разумеется, с мифологической поддержкой Черной Магии) Северус Снейп превратился в самого харизматичного персонажа канона, через которого читатель смотрит в глубину человеческого страдания, и чью темную сексуальность нельзя пропустить. За Северусом Снейпом — магом двойной природы (у него есть и светлый патронус и темные непростительные заклятья), человеком двойной природы (он полукровка, как сам Гарри и как Волдеморт), шпионом действительно двойного профиля (сведения, приносимые им в оба лагеря — верны: вспомним историю с Семью Поттерами) — встает образ Алхимика, Герметического агента, посредника, который ради истины заключает сделку с дьяволом. Однако миру книг Роулинг — миру Материнского Мифа — алхимия как наука о духовной трансформации совершенно не нужна. Поэтому внутри Северуса Снейпа на страницах книг постоянно спорят два архетипа: его собственный, алхимический, и роулинговский — Плохой Супруг Богини (самой Ро). Как нам говорит мифология, Супруг Богини — это всегда ее же Сын. Старый супруг умирает, молодой сменяет его, будучи состарен или убит в свой черед — но дав рождение сыну, и так до бесконечности. Богиня бессмертна. В этом смысле Снейп, действительно, занимает верную позицию — между старыми сенексами Волдемортом/Дамблдором и юным Гарри. Он преемник и Волдеморта и Дамблдора. Волдеморта — с точки зрения магической силы (мнимое обладание бузинной палочкой, ментальные чары, способность к полету — а «Волдеморт», собственно, и переводится как «смертельный полет») и с точки зрения власти (сидит одесную Лорда), он — личный противник Гарри, как и Волдеморт. С другой стороны он следующий директор Хогвартса (наследник Дамбдлора), личный учитель Гарри (по окклюменции) и т.д. Но отчего же он плох и зол?.. Ну — оттого, что он не любит Великую Мать и Богиню достаточно. Он — как архетип Алхимика — не может играть в ее игры. С духовной точки зрения он сильнее ее, она ничем не может его заинтересовать, и он — по ее мнению — ее совершенно не уважает. Не видит в ней Человека. Он в ней… разочарован. Не разделяет ее Чувства. Снейп живет Умом и некими темными духовными искусствами. И совершенно самодостаточен в этом все семь томов, пока в конце с ним не случается Ужасное: не в силах бороться с неподатливым героем, автор превращает его в несчастно влюбленного. Разумеется — влюбленного в жертвенную Мать (в Лили). Это прекрасная мечта автора, последняя сатисфакция, последний кнут, загоняющий в стойло, последний выстрел на поражение — к несчастью, все из того же ружья, которое уже дало в отношении Снейпа множество осечек. Уязвленность Матери и Богини сказывается в примитивных, обидных характеристиках Снейпа: «сволочь», «сальноволосый ублюдок», «носатый урод», «мерзкий скользкий тип» и прочее, что обычно можно прочесть в фейсбуке разведенных женщин, говорящих о «бывшем». Автор достаточно феминизирует этого персонажа — отправкой к котлам и ядам (на кухню?), мантией «летучей мыши», женской блузкой, носимой в детстве, визгливым голосом, крадущейся походкой, ночной сорочкой, бабкиной шляпой в ридикулюсе Невилла, многими знаками слабости, осторожности, уязвимости, одним словом — не мужик. Даже патронус у него женского пола. Отдельно стоит упомянуть и грязное белье. Это просто на грани фола, но тут все средства хороши. Однако кроме прямой аналогии (грязная личная жизнь) именно эта деталь характеризует Снейпа как нелюбимого (плохого) сына, которому наплевать на Мать, а Матери в свою очередь наплевать на него. Его подштанники никто не стирает (материнская забота отсутствует), и сам он — замарашка, не приученный к чистоте и, вероятно, к горшку — тоже не делает это, как «хорошие дети». Не удивительно, что именно «хорошие дети» — Джеймс, Сириус, Ремус — предлагают эти подштанники со Снейпа снять, чтобы убедиться, есть ли под ними вообще то самое, что необходимо мужику. Однако Плохие Сыновья все равно остаются Сыновьями. Их жалко, они несчастные и упрямые, они все ломают и позорят мать, но они все же от нее зависят, просто в них ее Слава не так велика. И смерть каждого из них будет посвящена Ей. Так же, как и плохие Герои: антигерои. И по-хорошему все это к Снейпу неприменимо. Роулинг охарактеризовала Снейпа как Антигероя в интервью, но это было просто слово, равносильное выражению «не положительный персонаж». Антигерой — это человек, лишенный энергии. Это тот, кто — не в силах сражаться с драконами, плодоносить или возводить города — сокращает свою энергию до бессилия, растворяясь в водах блаженства с помощью наркотиков, мутной философии на диване, «самосовершенствования», поиска гармонии, отказа от требований, обезличивания и прочих способов достижения первобытной трясины. Антигерой — это не Плохой Сын, а Сын Пассивный. Уровень активности Снейпа в романе — один из самых высоких, причем его активность продуктивна. Мы нечасто видим его, в отличие от школьников, но каждое его появление значимо. И нет ничего удивительного в том, что главную тайну о Гарри открывает Поттеру именно он — с помощью информационного содержания своих слез.

ИСТОРИЯ ПРИНЦА

Когда мы видим маленького Снейпа в «Истории Принца», он появляется перед нами не как неосознанный ребенок — он приходит как маленький Взрослый, т.е. человек с вполне сформированной индивидуальностью. Он еще не умеет владеть чувствами, тем более их скрывать, но сами они вполне зрелы: страсть, однозначность увлечения, умение отстоять свой интерес к девочке, способность сблизиться на позитивной основе (за счет общих интересов). И с самого начала он — информатор. Его действия в «женском мире двух девочек» не содержат детской ревности или попыток обратить на себя внимание за счет конфликта. Конфликтует и ревнует маленькая Петунья. Снейп вдохновенно рассказывает Лили о том, что знает про мир волшебства. И в этом вдохновении, в этой сияющей перспективе даже его рубаха с рюшами скрадывается тенями, делается не важна. Он убедителен, потому что говорит о том, что знает. И тут мы понимаем, как уже в детстве Северусу важна правда. Это о прочитанной переписке Петуньи и директора Хогвартса. Докопаться до правды оказывается важнее морали и осуждения. Лили — женщине профессора Снейпа — не удалось ни перевоспитать его, ни усыпить заботой, он пошел своим путем, причем шаг к разрыву делает именно она — когда осознает тщетность всех попыток. Наверное, по мнению Лили, он не любил ее настолько, чтобы ради нее измениться. Интересно следующее. На самом деле мы не видим Снейпа влюбленным. Мы видим его вдохновленным, увлеченным, узнавшим родное по духу существо, мы видим ценность для него Лили — но внешне они… дружат. Снейп интеллектуально завоевал Лили еще до Хогвартса — и продолжает в том же духе. Мы не видим мук отвергнутого любовного чувства. Снейп готов всю ночь торчать под дверью ее гостиной — но не потому, что ожидает награды. Он ожидает, что не потеряет человека. А если посмотреть еще внимательней — то очернение (справедливое) Снейпом мародеров перед Лили — в ответ на то, что он сам связался с плохими темными волшебниками — не будет выглядеть как стремление взять реванш. Снейп борется не за тело Лили и не за ее душевные предпочтения. Он борется за уникальность ее места в его жизни, за то, чтобы она что-то Поняла (не важно, какой ерундой это может оказаться на самом деле). Он с полным основанием боится, что Лили покинет его, как только влюбится и начнет играть в эту старую как мир игру. Потому что по природе своей Лили Эванс — мать. А Снейп переживает ее как Аниму. От нее зависит его Индивидуация, а не его Эго. Он уверен в том, что «увивающийся» за ней Поттер — и любой другой увивающийся — унижает Лили, ей надо раскрыть глаза на природу ее отношений с Джеймсом, который видит в ней лишь эротический объект. То есть желает Лили на другом, «более низком» уровне. Снейпу это очень важно. Хотя ему трудно вытолкнуть данную правду из себя. Но, кажется, Лили это не важно вовсе. Женщина отлично знает, как справиться с влюбленным мужчиной, он безопасен. А Снейп — опасен. Лили не может им управлять. И в конечном итоге кончается понимание. Все «воспоминания Принца» пронизывает парадоксальная готовность каждого понять Снейпа неправильно — поверхностно, превратно, сплющено, профанационно. Апогей этого — презрение Дамблдора к просьбе Снейпа спасти Лили: «значит, пусть вся ее семья умрет, лишь бы она досталась вам!» Лили в этом смысле уже «не досталась» и с вероятностью не могла достаться Снейпу. «Анима — не жена и не мать, она Подруга». Снейп как архетип строит отношения с женщинами совершенно по иной схеме. И попытки представить его отвергнутым возлюбленным вызывают смех. Снейп был для Лили проводником в мир волшебства. Очевидно, этим его роль в личных отношениях с ней исчерпалась. Роль Лили как Анимы — даже после ее смерти — стоило бы рассмотреть отдельно, но достаточно сказать, что она определила судьбу Снейпа, его «переход на светлую сторону», саморазрушительную работу на Дамблдора и сотрудничество с Гарри.

______________________________________

Как уже говорилось, невозможно достоверно рассмотреть Северуса Снейпа через мифологию Великой Богини, где действуют сыновья и герои-змееборцы. И хотя Снейп действительно убивает Старого Короля (и сам умирает от рук другого) — он выламывается из горизонтальной цикличности в духовную вертикаль, в алхимию, являясь воплощением амбивалентного Меркурия. Снейп не убивает чудовищ, сохраняя таким образом целостность своей психики, напротив — он принимает раны от них (его кусают цербер и Нагайна), их можно считать «укусом бессознательного», ранимостью перед агрессивными силами природы, и одновременно — проявленностью духовного (кровь) во внешнем мире. Снейп вообще умирает не столько от яда змеи, сколько от кровотечения из разорванного горла (захлебнуться кровью как захлебнуться речью). Сверхчеловеческие силы, — говорит аналитическая психология, — происходят из открытых ран и благодаря ранимости. И потому истекающий кровью герой участвует во властной игре, властвуя за счет собственного равнодушия к себе. «Архетипическая сила не заботится о своих человеческих воплощениях. Она требует столь глубокого служения, что мы должны истекать кровью ради неё». Далее — Снейп не покоряет Природу и не противостоит ей — он с ней сотрудничает. Даже более того — он ее преображает. Разумеется, будучи зельеваром, он не может вести себя иначе. Из пространства материи — травы, цветов, плодов, животной желчи и очисток — он делает тонкоматериальные составы, способные дать удачу, изменить внешность, одним словом он может «разлить по колбам славу и закупорить смерть». Снейп креативен в магии: он изобретает не только зелья, но и чары. То есть приносит в мир Новизну. Часто эта новизна травматична, как любое оружие. Из него паршивый педагог, но он отличный волшебник. Снейпа стоит рассматривать как алхимический сенекс. Сочетая в себе черты Гермеса (проводник, исследователь, информатор) и Аполлона (целитель, защитник, убийца, исполнитель воли «отца»), он будет демонстрировать контроль над своими поступками, дисциплинированность, проницательность, высокую адаптивность к противоположным средам, высокую различающую способность, влечение к знанию, ответственность, рационализм, стремление к порядку, мудрость, дальновидность, консерватизм. Его естественной парой является пуэр, черты которого воплощены в Дионисе. Это вечный подросток, «божественное дитя» с его социальной подвижностью, экспериментаторством, страстью к новизне, обучаемостью, ранимостью, внешней выразительностью, идеализмом, автономностью, абстрактностью восприятия себя и мира, что приводит к беспечности или жестокости. Подросток с приоритетом ритуального поведения над этическим. Таким мог бы быть Гарри Поттер в другом романе о Гарри Поттере. И таким он частично является в семикнижии и кино, во всяком случае, при желании мы может все это в нем обнаружить. Смысл отношений в паре сенекс/пуэр — индивидуация пуэра, активация в нем Его Собственной, аутентичной природы, мимо родительских, материнских и прочих программ. Зрелый Дух инициирует Дух юный. В отличие от всех прочих сенексов и «отцов» Гарри Поттера, которые осуществляют в отношении него Программу, у Северуса Снейпа нет никакого особого вИдения Гарри. Он ничего не планирует, не создает ему сцену и роль — мало того, План в отношении Гарри крайне возмущает Снейпа. На самом деле его возмущает та бесчеловечность механики, скрытые рельсы, которые полностью исключает свободу гарриного самоопределения. В отличие от Дамблдора с его насильственной маскулинизацией Снейп, почти не прилагая усилий, многократно и легко — естественно — маскулинизирует Гарри, провоцируя того нападать на себя, фактически передавая ему Режущее Заклятье (через собственный учебник), и даже схватившись с ним в поле после смерти Альбуса. Гарри клянется его убить — и это не вызывает в Снейпе ни удивления, ни сожаления, ни морализаторства, ни жалоб, ни протеста. Единственное, что он выражает — сомнение, что Гарри сдюжит. Удивительная сцена за стенами Хогвартса после убийства Альбуса — в ней учитель и ученик фактически партнеры, равные, Снейп обращается к Гарри на «ты» как к одногодку. Это совершенно очевидное Признание. Никакой снисходительности, девальвации, никакой иронии. И заклятье, которым Снейп отшвыривает Гарри, тоже очень взрослое. Поведение Снейпа в мучительные минуты разительно отличается от поведения Альбуса Дамлбора. Он не стонет, не извиняется, не просит пощады, не требует что-то там «прекратить» — никогда, ни в каких обстоятельствах. Возможно, он сделал так пару раз в юности: умолял Волдеморта о жизни Лили и умолял Дамблдора быть милосердным. Но номер не прошел, мольбы не дали результатов. Лили умерла, а директор выразил великолепное безразличие к душе Северуса Снейпа. Вошедший в годы профессор Снейп стал неуязвим для жалости к себе, и даже если его рот готов сказать «нет, не делайте этого» — его разум всегда готов к худшему. Поэтому он абсолютно не щадит Гарри Поттера, и иначе чем закалкой и тренировкой это не назовешь. Снейп — это действительно Взрослый Мир рядом с Гарри Поттером — со всей своей болью, горечью, цинизмом, проницательностью и силой. Гарри вправе ненавидеть Снейпа, как и происходит большинство времени — но впоследствии, глядя издалека, не глазами героя, а собственными, мы обнаруживаем странную игру между Снейпом и Гарри. Снейп в исполнении Алана Рикмана понимает, что это игра. На самом деле Снейпу со стороны Гарри ничто не угрожает — в том смысле, что Гарри не в состоянии покачнуть, изменить или обрушить внутренний мир Северуса Снейпа. Тот и так вполне расшатан. Поттер может создать лишь досадный фон. Но Гарри про себя не может так сказать. Он ведется, не ощущает собственного стержня и чувствует угрозу. Потому что Снейп его бесит. Снейп прицельно несправедлив. Он, безусловно, выделяет Гарри Поттера из всего потока учеников, и намеренно изводит его параноидальными предположениями, низкой оценкой его способностей, придирками, штрафами, отработками и т.д. Он словно не принимает в расчет миссию Гарри Поттера как Убийцы Волдеморта, Змееборца и героя, обесценивает его «избранность», не считает мальчика особым — мало того: героический путь Гарри Снейпу претит. Если бы он мог — он отменил бы его. Снейп общается с Гарри вообще помимо гарриной легенды и судьбы. Всеми своими наскоками на Гарри Снейп пытается активировать в нем ни что иное, как его собственный Дух. Ни мы, ни Снейп не знаем, каким этот Дух будет. Ребячливым и любопытным, мстительным, жертвенным, героическим, бунтарским или любым иным. И когда Гарри научается оказывать сопротивление Снейпу не криком и пыхтением, не ложью, ускользанием или игрой в дурачка, а именно в Духе — Снейп начинает очень пристально смотреть в него, вглядываться, потому что невзирая на собственные заявления: «вы как ваш отец — наглый, самодовольный…» — Снейп вовсе не уверен, что Гарри полный клон Джеймса, мало того — он надеется, что это не так. Даже более того — он знает, что это не так. Даже не потому, что в Гарри есть часть любимой Лили. Все попытки «опустить» Гарри через негативное сравнение с его отцом призваны дистанцировать Поттера от семейной родовой программы. Поразить и сократить его Эго — вместо его построения, раздувания и пестования, чем заняты остальные сенексы. Потому что алхимический сенекс не занимается развитием Эго: он занимается привнесением и увеличением Духа. Новый король — юный принц — должен быть поистине Новым, и должен обладать собственной аутентичностью. Поэтому Снейп ни секунды не колеблется, отдавая Гарри перед смертью свои воспоминания. Они предназначены Гарри с самого начала. Конечно, «самодовольный сноб, идиот, наглый грубиян» — к тому же поклявшийся убить вас — должен слить эти воспоминания как помои в ближайший же кювет. Потому что Джеймс Поттер ни в грош не ставил Снейпа и его так называемую душу. Но Гарри — не такой. Его душа прошла закалку, там должен был появиться внутренний стержень — самобытный, выстраданный, истинный. Без него Гарри обречен навсегда остаться всего лишь чьим-то сыном, чьей-то марионеткой, проекцией, газетной сенсацией, одним словом человеком пустым, скучным и вредным. Гарри переживает вторжение в свой духовный мир как катастрофу. В детстве она была терпима, сродни обычной несправедливости и побоям. Во время смерти директора она стала огромной. В фильме (здесь он расходится с книгой) встреча Гарри и Снейпа перед убийством Дамблдора показана гениально: Снейп видит Гарри, делает ему знак молчать, словно заговорщик, полностью вручающий свою жизнь свидетелю, он словно зачаровывает Гарри, который уверен — Снейп найдет способ спасти директора, обезвредит врагов. Ведь и Дамблдор дал понять: поможет только Северус. Но вместо этого на глазах Гарри Снейп убивает старика сам. И это раскалывает самого Гарри. Настолько же сильный шок у него вызывают воспоминания Снейпа обо всей подноготной этого убийства — рана от мнимого предательства заживает, но вместо нее появляется новая, глубже прежней. В профессоре Снейпе нет привычного и такого желанного, все извиняющего, нормативного, культурно-принятого добра. Он творит что хочет на своей территории, и никакая «культура общения» его не заботит. И когда он в кино тянет руку к горлу Гарри — ни на минуту не кажется, что это пустая поза или символический жест. Жест реальный, и хватка может быть железной, и ты знаешь: если Снейп придушит Гарри, он сделает это не в аффекте, а от удовольствия, поэтому ему не будет извинения, но оно и не нужно. …Различие между игрой и манипулированием очень серьезно. В игре ни одна из сторон заранее не знает, чем дело кончится. Снейп контролирует каждую ситуацию сюжетно — но он уязвим внутри этих ситуаций, поэтому именно с ним случаются дикие, невероятные вещи, столь полезные для сюжета: он горит на трибуне, он тычет в лицо министерцу Темную Метку, его кусает Пушок, и Поттер видит его самое неприятное воспоминание. Контроль над эмоциями — спонтанность — риск — непосредственные реакции — выход за рамки норматива — контроль над мыслями — и искрящаяся в глубине голая Правда. Правда бывает неприглядна. Но тем и ценна. Как ни странно, в качестве «недоброго» персонажа Снейп сильно выигрывает и перед снисходительным и теплым Дамблдором, и перед утешительным теплым Сириусом. Люди творят зло — например, покидают вас, лгут вам, держат в глупых рамках, запихивают в беличье колесо, отучают задавать вопросы, требуя слепого подчинения, уходят от вас в смерть — с теплыми добрыми словами, которые отчего-то не звучат правдиво. Но когда «злой» человек оказывается источником Добра, раскрывая Правду — это откровение. К сожалению, эта интерпретация сенекса Снейпа — реконструкция вероятностей. Текст канона не так однозначен, потому что пытается вылепить Снейпа из материала материнского мифа, или хотя бы твердо его туда загнать. Снейп умирает от укуса змеи: на символическом уровне — от одного из ликов Богини. Возможно, это ее месть. Это позволяет говорить о Снейпе как о Герое: смерть Героя осуществляет именно «мать» в одной из своих личин. Но даже тут есть выскальзывание из типажа: от Снейпа не остается могилы. Могила Героя — общий мотив всех героических мифов. От героического Альбуса осталась белая гробница. От родителей Гарри — героев Магической Войны, Пожертвовавших Собой — осталась и могила с невянущими цветами, и памятник. Снейп, невзирая на весь посмертный почет, просто растворился в эфире, как некая ядовитая и целительная эссенция. И это — яркий признак не только сенекса, но и пуэра.