***
— Арья? Арья? Черт. Арья вздрагивает и резко поднимает голову, подошвы ботинок скребут по потертому полу, пока она пытается сесть прямо. Это опять произошло. — Ммм… пропустите меня, — вздыхает она, впервые в жизни ощущая, что не может посмотреть в глаза окружающим её людям. — Мне больше нечего добавить. Консультант поднимает бровь, но оставляет Арью и заводит разговор с женщиной слева от неё. Арья накидывает на плечи свитер. Наверное, это просто стресс, думает она. Остаться без отца. Без Робба. Без матери. Этого вполне хватит, чтобы любой подросток сошел с ума. А когда сходят с ума, начинают видеть вещи, которых на самом деле нет, так ведь? Слышать то, чего нет. Чувствовать себя кем-то другим. Чем-то другим. К черту группу поддержки. Арья трогает вибрирующий в кармане мобильник. Джендри, Ломми и Пирожок шлют сообщения, пока она торчит здесь, слушая разговоры о людских печалях. Тете Лизе стоило отвести меня к психоаналитику. Но есть кое-что в этих волчьих снах, о чем Арья не хочет никому говорить. Тот запах. Он реален. Каждый вечер, когда сеанс групповой терапии подходит к концу, и Арья выбирается из подвала старой церкви на свободу, скрипучая деревянная лестница пахнет лесом Нимерии.***
Это запах тепла и осени. Имбиря, гвоздики и корицы. И чего-то еще, что волчица пока не может определить, и густой мех Нимерии ощетинивается, спина выгибается, а запах слабо разносится по лесу. Она прислушивается — быть может, удастся услышать треск веток или хруст кристаллов льда под чьими-то шагами, но нет — только ветер шумит в кронах деревьев. Тем не менее, лес пахнет, и она выгибает спину и запрокидывает морду вверх по ветру. Запах должен быть приторным, но это не так. Он сладкий. Он пахнет сладостью смерти.***
— Думаю, в подвале живут призраки, — говорит она Джендри. Он ждет её после очередного сеанса групповой терапии с двумя стаканчиками горячего кофе в руках, и, пока Арья идет к нему по грязному снегу, звук собственных шагов заставляет её вздрагивать. Хрусть-хрусть. Нимерия затаилась. — Ну, какие призраки могут жить в церкви? — спрашивает Джендри. — Сюда же ходят за спасением души. Если, конечно, верят. Сам Джендри не верит. Так же как и Арья, церковь — идея тети Лизы. — Я не знаю, — Арья делает глоток кофе — он черный и горький, именно такой, как ей нравится. И почему-то ожидает ощутить на языке привкус имбиря и гвоздики, корицы и хвои. — Просто там я как-то странно себя чувствую. — Как странно? — спрашивает Джендри. Они останавливаются на пешеходном переходе, и он смотрит на неё сверху вниз. Дыхание вырывается из его рта облачками пара. — Я имею в виду… это ведь группа поддержки, там и не должно быть особенно весело. — Я просто отключаюсь. Чувствую, что засыпаю, вижу странные сны, но в то же время знаю, что не сплю. Даже не знаю, как объяснить. — Может, дело в том, что ты не высыпаешься, — говорит Джендри. Они переходят дорогу, и его рука в перчатке сжимает её ладонь. — Тебе выпало больше дерьма, чем заслуживает кто-либо. Оставайся сегодня ночевать у меня. Отдохнешь от тетки. — Может, ты и прав, — отвечает Арья и вдруг ощущает тепло, а потом чувствует запах. Они идут по темному переулку между двумя магазинами, уже закрытыми на ночь. Имбирь и гвоздика в воздухе словно ждут именно её.***
На горизонте светло-голубое небо медленно становится белым. Скоро опустятся сумерки. Каркает ворона, и под этот звук Нимерия слышит то, что давно ждала. Трещит ветка, и шерсть волчицы вздымается, ощущая тепло, какого не было уже очень давно. И на мгновение кажется, что зима подошла к концу. Краем глаза она видит вспышку чего-то рыжего. Оборачивается — пусто. Но ведь было же что-то.***
— Арья, можно тебя на минуту? Женщина-консультант ловит её у двери, ведущей на лестницу. Арья оглядывается — складные металлические стулья, стоящие полукругом, уже пусты. Лампы на потолке гудят. Стены, окрашенные в синий цвет, кажутся даже слишком синими, для выцветшего зимнего неба и воды, скованной коркой льда. — Конечно, — кивает Арья. — Если вы о том, что я невольно засыпаю, то мне очень жаль. У меня проблемы со сном, и… — Ты не засыпаешь, — женщина прерывает её на полуслове. Арья впервые видит беспокойство на её лице и ей это не нравится. Оно заставляет её паниковать. Арья Старк редко паникует. — Твои глаза открыты. Кажется, ты просто… в другом месте. Тебе пришлось многое пережить, и меня интересует, что ты думаешь о наших сеансах? Они тебе помогают? — Не помогают, — говорит Арья, лампы по-прежнему гудят, в ушах шумит, а потом по лестнице спускается запах. Имбирь, гвоздика и выделанная кожа. Она определенно чувствует запах кожи. Вы это чувствуете? хочется спросить ей. — Я так и думала. Хочешь поговорить о других методах лечения? — Не знаю, — честно отвечает Арья. Она понимает, что запах ей нравится. Насыщенный и таинственный — он согревает, пьянит и почти утешает.***
Нимерия привыкла к запаху. Она засыпала и просыпалась, охотилась и выла, окутанная этим запахом. Он баюкал и успокаивал, сопровождал, но не преследовал. Она видела вспышки рыжего, слышала шелест и треск веток, но и только. Она знала, что этот человек — теперь под теплой сладостью имбиря и гвоздики она чувствовала человека — осторожен и не причинит ей вреда. Но чего он хочет, Нимерия не понимала и поэтому была начеку, спала не крепко, всегда готовая к прыжку. До тех пор, пока однажды утром, на свежевыпавшем за ночь снегу, не заметила дорожку следов. Солнце отражалось от снега и льда и слепило глаза. Она прищурилась и, принюхиваясь, медленно пошла по следам сапог. Запах был сильнее, чем когда-либо, и вел её глубоко в чащу леса. Он сидел на бревне. Он ждал её. У него длинные руки и ноги, длинное лицо. В нем что-то плутовское. Нимерия подумала о лисах. У него рыжие волосы. Рыжие с белым. Он один, но пахнет множеством людей. Человек медленно протянул руку.***
Арья не спеша выходит с сеанса, её ботинки тяжело стучат по ступенькам лестницы, на которой душно от запаха имбиря и гвоздики. Сегодня в воздухе что-то витает, что-то, чего не было ещё вчера. Она реагирует совсем как Нимерия — настороженно прислушивается, и волоски на руках топорщатся. Что-то происходит. Она не удивляется и не пугается, когда видит человека. Он стоит, прислонившись к припаркованной возле церкви машине. На нем черные ботинки, черные штаны, черная кожаная куртка, черные перчатки… всё черное. Кроме волос. Одна половина прядей — рыжая, другая — белая. — Кто ты? — спрашивает Арья, уперев руки в бедра. Ей не страшно — по улице идут люди, к тому же бегает она довольно быстро, пусть даже и по снегу. От него пахнет имбирем и гвоздикой. — Человек, которому нужна девочка по имени Арья. Человек, в котором нуждается девочка по имени Арья. Человек, который понимает, что чувствует девочка. — Ты не ответил на мой вопрос. — Арья делает шаг навстречу его теплу. — Откуда ты знаешь как меня зовут? — Человек ждал, — он протягивает руку. — Я постоянно вижу тебя во сне, — говорит она. Он сжимает её ладонь, а потом касается её губами. — Человек знает, — отвечает он. — Волчица великолепна, но девочка её превосходит. Арья щурится. — Как тебя зовут? — Человека зовут Якеном Хʼгаром. — Арья наблюдает за его губами, произносящими странное имя. — Человек хорошо знаком с потерей. Он может научить девочку. Помочь ей. Он подмигивает, когда Арья берет его за руку.