Светлые дни в Амане

Нерданэль закончила работу над статуей Ирмо и окинула её довольным взглядом. Полтора месяца упорного труда прошли не зря — казалось, что еще немного, и Вала сойдёт со своего пьедестала. Эльдиэ сняла фартук, положила его на табуретку и вышла из комнаты. Через несколько минут в мастерскую ворвались близнецы. С криками и хохотом они гонялись друг за другом по комнате, лавируя между скульптурами. В очередной раз уворачиваясь от брата, Амрод споткнулся и, падая, зацепил статую Ирмо. Амрас попытался поймать её, но не успел. Да и что бы он сделал, ведь статуя была чертовски тяжелая. Несколько секунд — и непоседливые дети молча созерцали лежащего на полу Вала с отколотой рукой. Амбаруссар переглянулись:  — Что делать будем?.. С трудом, но они все же подняли скульптуру и поставили её на место. Однако оставалось непонятно, что делать с рукой. За дверью раздались шаги Нерданэль и медлить было нельзя. Оглянувшись, Амрас подбежал к окну и выкинул руку на улицу. В ту же секунду вошла Нерданэль. Возможно, до поры она бы и не заметила, что натворили её сыновья, но с улицы раздался крик Нэльяфинвэ: — Да вы что, с ума посходили там?! Других забав мало, вы еще и руками из окон бросаться решили?! Эльфийка оторопела и вопросительно взглянула не близнецов. Те старательно делали вид, что искренне не понимают происходящего. Вскоре на лестнице послышался топот Нэльо, а через мгновение он влетел в мастерскую, одной рукой держась за голову, а другой размахивая мраморной частью тела. Нерданэль бросилась к сыну:  — О, Эру, Майтимо, что с тобой? Вы?! — она обернулась к Амбаруссар, грозно сверкая зелеными глазами. Маэдрос взглянул на своих бедовых братьев, и ему внезапно стало жаль их. Обняв Нерданэль, он сказал, незаметно подмигивая близнецам:  — Ничего, матушка, все в порядке, не переживай. Они же маленькие, что с них взять… Не стоит их наказывать.  — Ну уж нет, наказать их все-таки следует, чтобы неповадно было, — строго сказала Нерданэль. Близнецы, уже было обрадовавшиеся, обреченно вздохнули и снова понурили головы.  — Значит так, лишаю вас сладкого на неделю! И все расскажу отцу, — пообещала эльдиэ. Амбаруссар возмущенно загалдели:  — Что?! Зачем сладкого — то лишать? Может, это вообще и не мы!  — Я все сказала, — Нерданэль устало вздохнула и вывела всех троих из мастерской.  — Дай — ка мне это. Спасибо, — она забрала у Маэдроса многострадальную руку, покрывшуюся сеточкой трещин и захлопнула дверь.