***
Было раннее утро, когда закончилась посадка, и Boeing выкатился на взлетную полосу. Все четыре двигателя были разогреты и мирно шумели, и зверь лишь ждал команды, чтобы сорваться с места. — Дамы и господа! Наш самолет готов к взлету. Просим вас убедиться, что все электронные приборы выключены, шторка иллюминатора поднята, кресло в вертикальном положении, ремень безопасности застегнут, столик убран. Желаем вам приятного полета! — прозвучало, наконец, в салоне. Огромный самолет неистово зашумел, затрясся и пошел в разгон по взлетной полосе. Другие лайнеры, здания, машины, кусты — все замелькало по мере увеличения скорости. Через несколько секунд командир корабля — Джозеф Стюарт, — набрал ручку на себя, и шасси плавно оторвались от земли. Джозеф был крупный широкоплечий мужчина, его темно-русые волосы уже подернулись сединой. Нос с горбинкой, грубые черты лица и черные глаза делали его не слишком привлекательным, да и характер был не самый приятный: мужчина почти всегда был суров, и редко можно было увидеть на его лице улыбку. Самолет стремительно шел вверх. Все на земле быстро уменьшалось и становилось игрушечным. Второй пилот — Мэтт Уокер, — выводя лайнер на нужную траекторию, вновь восхищался чудесами физики. Конечно, он уже бывал в рейсах и не один десяток раз видел и чувствовал все это, но мысли о науке помогали ему не выпускать на волю свой страх. Самолет поднимался все выше, и вскоре земля совсем исчезла под белыми пышными облаками, а голубизна неба засияла еще ярче. Судно выровнялось и теперь плыло так же размеренно и плавно, как кит плывет в глубинах океана, зная, что ему ничего не угрожает. Джозеф выключил табло «Пристегните ремни», включил автопилот и вышел из кабины. Мэтт отпустил сайдстик и провел немного вспотевшей ладонью по каштановым волосам. Перед ним расстилалось небесное море, которое казалось бесконечным. Уокеру нравилось любоваться им, его лазурным цветом, становившимся с увеличением высоты все темнее, нравились формы пушистых облаков, но он с замиранием сердца смотрел вниз, на пестрое покрывало земли. — Ох уж эти почки, — негромко сказал Стюарт, возвращаясь на место. — С ума меня сведут. — Почему тогда на земле не поработаете, не подлечитесь? — оторвавшись от своих размышлений, спросил Мэтт. — Небо люблю, — тот облокотился на спинку кресла и уставился в лобовое стекло. — На земле совсем зачахну. Уокер знал про тайный грешок своего командира: тот был заслуженным летчиком, и ему не составляло труда договориться с медкомиссией. Каждый раз, вспоминая об этом, Мэтт чувствовал жгучее раздражение. Возможно, потому, что у него самого периодически были проблемы с этими тестами, а может быть, потому, что ему трудно было понять эту ненормальную любовь Стюарта. Солнце садилось, и небо становилось красивого сапфирового цвета с рыжими подпалинами у горизонта. Внизу, в десяти тысячах метров под самолетом, мирно шумел Атлантический океан. Голоса пассажиров и бортпроводников постепенно утихали, и лайнер погружался в сон. — Я немного подремлю, а потом сменю тебя, — проворчал Стюарт, оглядывая приборы и вытягиваясь в кресле. Он сложил руки на груди, закрыл глаза и вскоре захрапел. Борясь с жутким желанием спать, Мэтт вздохнул и невидящим взглядом уставился в планшетный компьютер, хотя на карте сейчас не было ничего, кроме безбрежного океана. «Не спать. Не спать», — повторял про себя он. Но мысли все больше путались. Бессонница, мучившая его прошлой ночью, предательски не вовремя отступила, давая волю здоровому сну. Мужчина открыл глаза под нескончаемый вой приборов. Командир, обезумев, что-то кричал ему, судорожно хватаясь за сайдстик и переключая тумблеры. Машина стремительно летела вниз, вращаясь вокруг своей оси. — Уокер, очнись! — рявкнул Джозеф. В его глазах сверкал животный страх. Но Мэтт словно окоченел. Он чувствовал, что годами сдерживаемая фобия вырвалась наружу, и сейчас она была еще сильнее, чем раньше. Датчики мигали и пищали, было слышно, как сзади рыдают и кричат пассажиры, бортпроводники. Но мужчина тщетно пытался перебороть себя. «Господи, если я выживу, я больше никогда не полечу», — подумал он. — Уокер! Хватит созерцать этот ад, проснись! Иначе мы все сдохнем здесь к чертовой матери! Мэтт на автомате выполнял все предписанные действия, хотя это ровным счетом ничего не давало. Видимо, сегодня экипаж был бессилен что-либо изменить в этих игрищах Бога. — Тысяча метров, угроза столкновения, — отчеканил холодный женский голос компьютера. Темные ночные воды, неспокойные, подернутые белой густой пеной, все приближались. На мгновение пилоту показалось, что он увидел, как внизу блеснул огонек, но тот тут же исчез. — Пятьсот метров, угроза столкновения. Безнадежно переключая тумблеры и поднимая руль высоты в этой какофонии звуков, Уокер готовился к худшему. Ему вспомнилось все то, что он любил, чем жил до того, как совершил главную ошибку своей жизни: наплевал на инстинкт самосохранения и пошел в летную академию. Вдруг огонек внизу снова блеснул, но в следующую секунду раздался грохот, и тьма заволокла всё вокруг.***
Мэтт открыл глаза, чувствуя, что легкие жжет от нехватки воздуха. Кабина была почти доверху наполнена ледяной водой. В попытке ухватить еще хотя бы толику воздуха, он рванулся вверх, но ремень безопасности надежно удерживал бедра в кресле. Не веря тому, что он все еще жив, Уокер наспех расстегнул ремень, всплыл к потолку и, сделав несколько жадных вдохов, огляделся. Лобовое стекло было разбито, и темные океанические волны загоняли воду в кабину. Стюарт был полностью под водой, и на месте копны русых волос виднелась рана с рваными краями. Сдерживая подступавшую к горлу тошноту, Мэтт в ужасе бросился к разбитому стеклу, сквозь которое был виден краешек ночного неба. В глубине души он надеялся, что кто-то еще остался в живых, но инстинкт самосохранения велел ему убираться подальше от самолета. И на этот раз он решил прислушаться к нему. Расцарапав себе руки, летчик выбрался, наконец, на волю, но его тут же накрыло волной, утянув под воду. Однако, к его удивлению, он почти сразу же коснулся ногами песчаного дна: очевидно, рухнули они близ какого-то острова или на мель. Всплыв на поверхность, он огляделся в поисках суши. Ночь была темная, безлунная, и даже искореженный корпус самолета Уокер мог с трудом разглядеть. Лишь миллиарды светлячков-звезд дарили ему свое слабое сияние. Но вдали в очередной раз блеснул огонек, и мужчина, решив, что три раза подряд мерещиться одно и то же ему не может, поплыл в сторону источника света. Океан был взволнован, и Мэтта то и дело уволакивало под воду, но сейчас, когда он упал с высоты десяти тысяч метров и выжил, утонуть здесь, в довольно неглубоком месте, было бы просто глупо. Соленая вода жгла расцарапанные руки, а левая нога при каждом движении ныла, но примерно через полчаса он ощутил под пальцами песчаный берег и выполз на него. Песок был мягкий и теплый. Там, где пляж заканчивался, возвышались пальмы, среди резных листьев которых мерцали огоньки. Слышался отдаленный шум, похожий на автомобильный. Это явно был обитаемый остров. Возможно даже густонаселенный. Но у Уокера не было сил идти дальше. Отплевываясь, он отполз подальше от воды и лег, перевернувшись на спину и раскинув руки в стороны. В густо-синем небе, почти черном, мерцали причудливые созвездия, которые Мэтт раньше никогда не видел. «Может, все это сон?» — подумал он. Но боль и усталость были слишком реальны. Уокер лежал и думал о том, что произошло. Случилось то, чего он больше всего боялся. Но он смог уцелеть, и это было похоже на чудо. Он вздохнул и, почувствовав, что его клонит в сон, не стал сопротивляться и провалился во тьму.