Выбраковка

      Мне снится странный сон, нет бы круиз по морю со знойным мачо или сексуальным афроамериканцем… А что, у меня такого не было. Ладно, я согласна и на другой мир, но фэнтэзийный, в тело эльфийской принцессы, или драконицы, или… вариантов множество, но почему завод по производству роботов? Этот сон больше подходит юноше, а не даме, коей я являюсь. Хотя… Оглядываю тельце, в котором себе снюсь, даже щипаю руку — больно! Сон какой-то реалистичный, и приснится же такое в моём-то возрасте! Со мной такое впервые, утром дочке расскажу, смеху-то будет!       Огромный ангар, я и несколько десятков страдальцев движемся за… Блин, даже моего технического образования не хватает, чтобы описать это. Какая всё же бурная у меня фантазия. Впереди нашей процессии едет помесь кара, сушилки и компьютера, этой машиной управляет юноша. Ой, нет! Мы стоим на транспортной ленте, которая двигает непонятный агрегат и нас. Ангар поделён на сектора, оператор, — так я обзываю водителя чудо-техники, останавливается в каждом секторе и по одному подводит к машине роботов, одевая им на голову сушилку, по результатам вешает бирку с номером на руку. Номера варьируются от сотни до ста пятидесяти.       — Опять выбраковка! — ругается, добавляя в наш строй отсортированного, на его руке бирка с цифрой семьдесят.       На моей руке — тридцать, оглядываю своих соседей, и делаю вывод, что мы все не дотягиваем до сотни. Если бы это был не сон, начала паниковать, а так стою, соседей рассматриваю. Роботов от людей не отличишь, вокруг особи мужского пола на вид лет 15-16, нам бы волосы и люди-людьми. А так, без растительности на теле, что манекены, правда у тех так ярко не выражен пол. Разглядываю пах соседей, перевожу взгляд на свой… И тут не повезло! У меня он меньше всех! Обидно!       Пересекаем очередной сектор, транспортную ленту догоняет… А назову-ка я тебя доктором, раз на комбинезон наброшен белый халат.       — Истир, в секторе 37 не хватает единицы.       — Один оказался выбраковкой.       — Чем ты слушал, тебе сказали сектор 37 протестировать, а не отбирать выбраковку. Это экспериментальные образцы! Ты не представляешь, какого труда стоило достать генотип Маркурянцев! Где он?!       — Тут, — взмахнул Истир в нашем направлении.       — Ну и?       — Пятый от начала шеренги, — просматривает Истир свои записи.       Недовольный док высказал Истиру всё, что он о нём думает и, выхватив из толпы пятого, повёл его назад в сектор тридцать семь. Стою и думаю, стоит говорить Истиру, что я поменялся с шестым местами или нет? Пока раздумываю, нас доставляют в конец ангара.       — Богатый сегодня «улов», — встречает Истира техник.       — Глосс, Кмор, — кричит техник в открытую дверь. — Принимайте на утилизацию!       Поняла, что сейчас меня убьют, и я наконец-то проснусь, что-то сон затянулся. Истир сел на свою чудо-машину, и транспортная лента потянула его обратно. А нас повели по длинному коридору, ввели в комнату с пластиковыми гробами, так про себя я назвала ящики, куда нас уложили, а потом повезли. Я приготовилась к смерти, запаниковала слегка, если сон такой реалистичный, где гарантия, что в нём умирать не больно?       Когда меня достали с ящика, я сразу поняла, что вместо утилизации нас продали. Во-первых, мы были в самом настоящем космопорте в грузовом отсеке, а во-вторых, я услышала разговор Глосса и Кмора с мужиком бандитской наружности. «Бандит», возмущался, что у него только сотня нейросетей и чтобы сто первого они забирали назад. Тогда Глосс и Кморр предложили сто первого забрать бонусом. Почувствовав халяву, «бандит» подобрел и пообещал угостить парней выпивкой, пока нас разгружали.       Моё тельце устало, хочет есть, мне не нравится этот сон, но проснуться не получается! Загружаемся в корабль, на рассмотреть и удивиться нет сил, я устала. Нас выстроили шеренгой и Длинный с Коротышкой стали решать, кому не достанется нейросети.       — Вот этот, посмотри, какой урод, — меня выдернули из строя и поставили в стороне.       Ну, знаете! Даже во сне неприятно, когда тебя называют уродом. Это меня-то, и уродом! Да они просто не видели моего реального тельца, в мои сорок пять, мне больше тридцатки никто не даёт! А чего стоило привести своё тело в порядок, за это могу поблагодарить бывшего. На тридцатипятилетие сделал подарок: «Мариш, я ухожу. Посмотри на себя, где та стройная девушка, на которой я женился…». Я и посмотрела, когда истерика закончилась. Вот эта заплывшая жиром тушка и есть я? Дальше могу рассказывать часами… Про одышку при физических упражнениях, как хотелось жрать, и снились не эротические сны, а еда… Много еды… Но я сделала это! И мой триумф на свадьбе дочери, когда бывший капал на моё тельце слюной, а его нынешняя исходила ядом. М-м, как он хотел вернуться, а я посмотрела на зияющую лысину, пивной живот, и… Назло теперешней закрутила с ним роман, одновременно встречаясь с молодыми любовниками… А, что это я о себе в прошедшем? Вот сейчас проснусь и продолжу весёлую жизнь! Мне, если честно, бывший и даром не нужен, но как вспомню… За моей спиной… И взгляд соперницы победный, когда пришли разводится, будто бес вселяется, так хочется им гадость сделать. Теперешняя вечером приходила, вино моё любимое принесла, откуда только знает, что эта марка моя слабость, говорила, что беременна, просила оставить их в покое. А я посмотрела на неё и рассмеялась в лицо. Она фурией выскочила с моей квартиры, а я не удержалась и сразу бокал вина выпила… Неужели в вине что-то то было? Уважаю! В любви все средства хороши. Вот очухаюсь, и сделаю свой ход! Пока эта пузатая брюхо своё отращивать будет, не поехать ли нам на острова…       Предаюсь воспоминаниям, а фантазия моя «коматозная» вовсю цветёт-буянит! Бракованные по очереди подходят к медицинскому креслу, садятся, их фиксируют ремнями и бормашиной делают укол за левым ухом. Мне не хватает знаний, чтобы описать этот процесс, но, видимо, так им устанавливают нейросеть. После укола в пустых глазах роботов появляется осмысленность.       — А со сто первым что будем делать?       — С Люма снимем, всё равно тело кремировать, какая разница, с нейросетью или без.       — Ты что! Люм пилот, этот не потянет обучалку.       — Тебе-то что. Думаю, на элементарное его мозгов хватит, а мне лишь бы под себя не гадил.       Чем дальше в лес, тем толще партизаны… И тельце умственно неполноценное, да ещё и мужское. И члеником создатель обидел (может это он так самоутверждался за счёт меня), да ещё и нейросеть сейчас БУ поставят! Покорно сажусь в кресло, поворачиваю голову на шум, ой, лучше бы не поворачивала. В комнату ввозят каталку, а на ней… Это не человек! Вот это у меня фантазия! Что-то зелёное, с обвислой сморщенной кожей и запах… Он что, протух? А говорили, с морозилки. И из этого нейросеть засунут в меня! Я пытаюсь сбежать, но тело зафиксировано крепко.       — Док, два кубика успокоительного сто первому. Видишь, его пробрало от запаха нурийца.       И пришла спасительная темнота. Проснулась, ещё темно, вспомнила сон, еле смех сдержала. Села на постели, загорелся свет, и мир взорвался болью, по инерции дотрагиваюсь рукой за левым ухом и нащупываю уплотнение, от которого боль расходится по всему телу. Захотелось выдрать источник боли, чем я и занялась, раздирая кожу. В комнату вбежал доктор, и успокоил меня очередным укольчиком.       Снова проснулась. Лежу в темноте. Резких движений не делаю, до меня как до жирафа доходит, что для сна происходящее затянулось, да и боль слишком реальна.       — Здравствуй, студент межгалактической лётной академии, — раздаётся у меня в голове, и перед глазами разворачивается голоэкран.       От неожиданности подскакиваю, в каюте зажигается свет, экран и голос не исчезают. Картинки визуально повторяют сказанное голосом, я вроде бы смотрю фильм с 3D эффектом. Вижу академию, расположенную на Плеяде, её основателя, лучших учеников. Это так нереально, сижу, рот открыла от удивления, глаза в одну точку, даже слюна побежала по подбородку.       — Я же говорил, не потянет сто первый обучалку.       — Но попытаться стоило. Ладно, одень его и веди в столовую покорми, потом проследи, чтобы от остальных не отставал, командир перед искусственниками речь толкнёт.       Иду я, ведомая техником, но моё внимание приковано к голоэкрану, в столовой позволила покормить своё тельце, под конец кормления мне сунули в руку ложку и я несколько движений делаю сама.       — А ты не безнадёжен, искусственник, — улыбнулся техник, его слова проходят фоном, я вся в обучающей программе.       То, что узнаю, моя фантазия, хоть «глючная», хоть «коматозная», придумать не могла! Я действительно каким-то образом переместилась в это ущербное мужское тело. Решила не показывать своей разумности, а плыть по течению. Вот иду со всеми в комнату отдыха, там перед нами выступит капитан. Рассаживаемся в креслах, в комнату заходит мужик бандитской наружности — тот, из космопорта, правда сегодня он побрит и в капитанском кителе выглядит не столь угрожающе.       — Вы проснулись и задали себе вопрос, кто я, и где? — начал капитан свою речь, а мне трудно сосредоточится, голоэкран перед глазами и голос в голове никуда не исчезают, стараюсь ещё и не прослушать речь капитана. — Вы центурийцы, это планета опередила планеты содружества в биоинженерии, и пока на многих планетах дети появляются натурально, на Центурии людей выращивают в пробирках. У центурийцеев высокие требования к индексу интеллекта, все особи, не дотягивающие до ста единиц, подлежат утилизации. Как вы поняли из бирок на своих руках, вы выбраковка.       Капитан промывает нам мозги, он чуть ли не мессия, спасший нас. И для того, чтобы легализоваться в содружестве, мы должны подписать рабочий контракт на пять лет. Ага. А так как мы несовершеннолетние, то финансовые вопросы будет вести капитан. И «угу», денежек мы не увидим. Понимаю я, но встаю и оставляю оттиск указательного пальца под рабочим контрактом. В содружестве рабства нет, но таким образом дельцы этот запрет обходят.       Во время очередного приёма пищи проношу ложку мимо рта, девяносто пятый, вытирает мою щёку салфеткой и начинает кормить. От удивления только рот открываю, куда он эту ложку и загружает. Всё так же сложно сосредотачиваться, когда в голове голос, а перед глазами не исчезает призрачная картинка. Я действительно выгляжу ущербно, раз прогрессирующий в своём развитии искусственник помогает мне.       Дни тянутся однообразно. Спим в общей каюте, замечаю, что соседи начинают общаться между собой. Общий подъём, ионный душ, туалет. Ионный душ — гадость, постоял, тебя воздухом обдало, ни свежести, ни лёгкости. Туалет — страшно, мне кажется, что утилизация включится в процессе и мою попу затянет вовнутрь, брр. Дальше первый приём пищи, кормят однообразно, безвкусной жижей, явно отдающей химией. Потом тренажёрный зал, после нескольких травм от меня отстали, док сказал, что моё лечение дорого обходится, сижу в уголке на матах и не отсвечиваю. Второй приём пищи, я вяло копаюсь в жиже, а номера резво работают ложками после физической нагрузки. До третьего приёма пищи свободное время, в основном все зависают возле головизора. Обучение у всех остальных проходит во время сна и загружается прямиком в мозг, никаких голосов и экранов. Я ещё не определился, это я такой неправильный или нейросеть у меня с приветом. Мне трудно сосредоточится, но я надеюсь, когда-нибудь голос в голове утихнет, экран отключится, и я смогу косить под нормального.       Вторую неделю в пути, летим на Мидиру, это в соседней звёздной системе, можно быстрее через гиперворота, но дорого, а наш капитан мужик прижимистый. Голос с экраном отключаются лишь когда я закрываю глаза, у меня закрались подозрения, что это не просто обучалка, а воспоминания хозяина нейросети. Обучаются в межгалактической лётной академии пять лет, надеюсь, по истечении этого времени голос с картинкой исчезнет.       Нас построили, искусственники уже не напоминают ни роботов, ни манекенов, за время путешествия отросли брови, ресницы и пробился лёгкий ёжик волос. Капитан снова толкает речь, номера воодушевились, а мне хочется бухнуться перед ним на колени: «Благодетель вы наш!», умеет он по ушам ездить! Нас дружною толпою ведут на торги, которые называется ярмаркой вакансий. Прямо возле космопорта что-то вроде аукциона под открытым небом. Множество помостов, на которых выставлены работники, а закупщики движутся от помоста к помосту, покупая понравившийся товар или даже начиная торговаться, пытаясь перекупить понравившихся работников.       Проходим мимо помоста с синекожими красавицами, так тут дело доходит до драк. Может оно лучше, что я мальчик, не хочу знать, для чего покупают этих несчастных. А дальше, мой рот открылся от удивления, да здесь выставлены представители чуть ли не всех рас содружества и если люди стоят на помостах добровольно, то на инорасах магнитные ошейники. Одно дело — видеть картинки на голоэкране, а другое — вживую.       — Это орийцы, — шепчет мне на ухо девяносто пятый.       — Что ты нянчишься с этим ущербным? — окликает его девяностый.       — Мы все могли оказаться на его месте, — и он продолжает мне называть встречные расы.       Это сложно, слушать девяносто пятого вместе с голосом в голове, видеть голоэкран, накладывающийся на реальность, наверное, со стороны у меня действительно идиотский вид. Я могу рассказать о каждой встреченной нами расе, дать краткую характеристику и описать планету обитания, но из-за отвлекающих факторов мысли свои изложить не могу.       Возле помоста толпятся работодатели, и номера, не успев взойти на помост, раскупаются, что горячие пирожки. Первый десяток, второй, третий… Меня втискивают в последний десяток и продают оптом, конечно, видя моё дебильное лицо, работодатель пытается отказаться, но опять сладкое слово «халява» и заверение девяносто пятого, что он за мной присмотрит, склоняют его принять предложение.       Нас загружают в среднегабаритный флаер, эдакая летающая маршрутка и везут на рыбную ферму. Девяносто пятый усаживает меня у окна, пытаюсь сквозь голоэкран любоваться открывающимся видом. Это странно, вместо зелёных полей вижу водные поля, вот именно не озёра, а правильной формы поля, в которых и выращивают рыбу.       Первое, что сбивает с ног — это запах, я даже пошатнулся, естественно, что мою тушку поддержал девяносто пятый, а девяностый зашипел, что не собирается со мной ущербным нянчится.       — Отставить разговорчики, — рявкнул водитель флаера, он же хозяин рыбной фермы. — Я не потерплю склок! С этого дня и на пять лет вы дружная семья.       Снова лекция, которую я благополучно игнорирую, борясь с подступающей тошнотой. Видя моё состояние хозяин, Ронс, достал из кармана спрей и брызнул мне в нос, жизнь наладилась.       — Держи, — протягивает мне флакон.       — Я прослежу, — перехватывает спрей девяносто пятый.       — Как звать?       — Девяносто пятый.       — Будешь Деп.       С лёгкой руки хозяина номера обзавелись именами: Дэв, Део, Дев, Тед, Чед, Шед, Сед, Вед, Ден, Тос, и даже мне имя досталось Стос. Исходя из логики хозяина хорошо, что хоть не Стопер, производное из сто первого. Тут же нас и распределяют. Меня отправляют на кухню вместе с Депом, чему радуюсь, пока не прибываю в место назначения.