Выбраковка

      Стою голый возле зеркала и рассматриваю свою шею, открыв со спины зеркальное голоокно. На месте укуса растеклась причудливым узором из вен метка. В клыках альфы есть яд, впрыснутый под кожу, он растекается чернильным несмывающимся рисунком, делая кожу под меткой невероятно чувствительной, особенно когда её касается слюна того, кто её поставил. Я не смогу ему отказать, а его будет тянуть постоянно прикасаться ко мне, заявляя права, эта связь нерушима, теперь мы пара. Со спины подходит Маруш и вдевает в моё правое ухо колечко, чуть касается метки губами, вызывая мой стон.       — Мы так никогда не покинем спальню.       — Да разве я против, — снова лёгкое касание.       Отхожу от альфы, хотя безумно хочется прильнуть к нему. Представляю на себе черные брюки-трубочки и белую водолазку, чтобы закрыть метку, но муж заартачился:       — Я хочу, чтобы подданные видели, что ты принадлежишь мне.       Чёрный пиджак на голое тело, с глубоким отворотом, открывающим шею. Собираю волосы в пучок, закручивая на затылке ракушкой под чернеющим взглядом Маруша. Ага, что я его — показать хочет, но вот этот наряд считает слишком провокационным, хотя молчит, ведь я вроде исполнил его просьбу.       — Волнуешься?       — Не знаю, что сказать близнецам, мы ведь с тобой для них дед и внук…       — Я поговорил с ними, не волнуйся, они готовы забыть про наше родство…       — Лекус? — догадываюсь, что только ему могло прийти в голову взять плату за молчание. — И что они потребовали?       — Остров Лакоа в своё владение.       — И что в нём такого привлекательного для близнецов?       — Там заброшенные лаборатории древних.       — С множеством ловушек и головоломок, — догадываюсь я.       Входим в зал приёмов, сегодня здесь столпотворение, все оборачиваются в нашу сторону. Я иду, взяв под руки своих мужей. Деп и Дэв расположились вместе с близнецами по одну сторону трона, по другую стоят братья Шаханы. И если Фаруд смотрит с любопытством, то Шонх прожигает взглядом, полным ненависти. Маруш поднимается к трону, ведя меня за собой, а Ник подходит к близнецам.       — Астоса Аля-Сандр Шахан-Флаурсу, — представляет меня муж, мы решили не озвучивать, что я Ясиа-Маруш, всё же Маруш правитель, и на него должны равняться подданные. — Мой возлюбленный супруг.       Встречаюсь с чёрным грозовым небом во взгляде Шонха, чувствую ярость, клокочущую у него внутри.       — Отец, это окончательное решение? — выплёвывает он правителю в лицо.       Зал замирает в ожидании реакции Маруша на слова сына. И тут словно из-под земли появляется ультра-яркое нечто.       — Снимай-снимай, — шепчет это чудо оператору. — Я Юлюси Маккен, с вами, мои дорогие омежки. Сейчас мы становимся свидетелями противостояния в семье Шанхай. Правитель Маруш навсегда покинул ряды женихов, связав себя нерушимыми узами. Что выберит Шонх, свободу или нерушимые узы? Мы с вами…       — Уберите прессу, — приказывает Маруш, и зал отмирает.       Журналиста уводят альфы в военной форме, а вопрос Шонха так и остаётся без ответа.       — Поговорим потом, — Маруш останавливает новый порыв сына.       Мне неуютно под взглядом Шонха, но чувствую поддержку Маруша и постепенно расслабляюсь, принимая поздравления от подданных, сидя у него на коленях. Догадываюсь, что так не принято, но мне так мягко, ёрзаю попой и чувствую рваное дыхание в шею. Понял, не дурак, кушать-то хочется… Просто после официальной части обещали праздничный ужин, вот сижу, жду.

***

      Я боялся, что вся эта разношёрстная толпа придворных тоже приглашена на ужин. Но мы собрались за столом в тесном семейном кругу. Рассаживаемся как и первый раз. Я по правую руку от Маруша, возле меня Ник, затем Деп и Дэв. По левую руку садятся Шонх, Фаруд, и близнецы.       — Отец, ты совершаешь ошибку, — начинает Шонх. — Ты, наверное, не знаешь, как твой муж зарабатывал в прошлом, вокруг много благопристойных омег из порядочных семей, — а потом бросает мне, — Что, думал, я не узнаю! Хотя, да, ты изменился, я тебя тоже не сразу узнал, но вот твой запах. Я вспомнил, как кто-то из команды привёл на борт линкора проститута.       — И почему ты решил, что этот омега проститут? — не хочу оправдываться, мне действительно интересно.       — А что ещё мог делать течный омега на корабле, полном альф? — словно обвинение, бросает мне вопрос.       — Как вариант, работать, — мой ответ смешит Шонха. — Стос Мид. Техник. Центуриец. Сирота. Проверь списки работников.       — Но ты ведь не Центуриец, — пытается он уличить меня во лжи.       — Он сирота и рос со мной, я подтверждаю, — вмешивается Деп.       — Я не знаю, что ты за игру затеял, — подаёт голос Фаруд. — Но я прекрасно помню, как снял проститута на Плеи, и это был ты. И пусть ночью я тебя не рассмотрел, но комната пропиталась твоим запахом. А вечером, учуяв твой запах в толпе космопорта, прекрасно рассмотрел, буквально уведя из-под носа брата. Они мои? — бросает в сторону близнецов. — Мне, в отличие от брата, как и отцу, всё равно, чем ты зарабатывал, я готов признать детей.       В комнате повисла тишина. Мои глаза наполняются слезами, так обидно. Почему я должен оправдываться, кто они такие, чтобы забрасывать меня обвинениями. Свет моргает и комнату наполняет полумрак, от кондиционеров ползёт изморозь по стенам, резко холодает. Встаю, но ничего не вижу, мои глаза пусты, я смотрю через камеры видеонаблюдения на себя со стороны. Глаза горят зелёным потусторонним огнём, кровь, отхлынув от лица, сделала его мертвенно бледным, выбившиеся из причёски пряди волос колышутся словно змейки, поднимаясь вверх. На изящной шее наливается метка, растекаясь, словно чернильное пятно, становясь темнее и шире.       — Кто дал тебе право судить, — чеканю слова, металлическим эхом они отскакивают от стен, ударяя по ушам. — Вы настолько закрытая раса, что откуда сироте-центурийцу знать о первой течке и статусных украшениях. Ответь мне, — смотрю на Фаруда. — Я пришёл к тебе в номер, или ты втащил проходящего мимо меня в комнату? Тебе не пришло в голову, что я тоже клиент? Напомнить о физиологии омег?       — Я спровоцировал твою течку… — шепчет потрясённо Фаруд.       — Ты, — перевожу взгляд на Шонха. — Я просто шёл в медотсек за помощью, не понимая, что происходит. А ты, — голос срывается, и по щеке скатывается слеза. — Ты назвал меня шлюхой и потащил в свою каюту!       — Я не знал… — выдавливает из себя Шонх. — Я бы никогда…       — Но ты это сделал и решил распорядиться жизнью ещё не родившегося ребёнка. Моего ребёнка!       — Они мои?       Со спины ко мне прижимается Маруш и касается губами метки. Запрещённый приём, злость разом улетучивается, и я словно просыпаюсь, вернувшись в своё тело.       — Супруг мой, ты полон сюрпризов, — шепчет альфа мне на ухо. — Ты подарил мне прекрасных внуков, — делает ударение на последнем слове.       Они его внуки по крови, но теперь он их может признать и официально, заявив об этом открыто.       — Па, — прерывает наше воркование Лекус. — Так кто наш отец?       — Твой — Шонх, а Турона — Фаруд.       — Но так не бывает, — удивляется Шонх.       — Ты не веришь мне на слово? — почему от его неверия так горько?       — Я делал генетическую экспертизу, — говорит Ник. — Могу показать заключение, если интересует.       Я затаил дыхание. Если скажет — покажи, не прощу никогда! Поверит на слово, у него будет шанс заслужить моё прощение.       — Я верю, — глядя мне в глаза. — Как мне заслужить твоё прощение?       М-м, смотрю на него и не вижу, перед глазами картинка: Шонх в обтягивающих черных кожаных штанах с прорезью в паху, его член и яйца сдавлены тонкими ремешками, торс переплетён ремнями, на шее ошейник, и он передо мной на коленях вымаливает прощение. Наверное, что-то отразилось на моём лице, иначе почему в глазах Фаруда смешинки? Приподнимаю вопросительно бровь, глядя на него. Он косит взглядом на Шонха и одобрительно кивает головой. А это обещает быть интересным, заручившись поддержкой Фаруда воплотить свою фантазию…       — Может, побывать на моём месте? — отвечаю ему.       Маруш подавился смехом, вроде как кашляя в кулак, он понял, что я имею в виду. Угу, что имею, то и введу. Фаруд переводит разговор на близнецов. Он прав, не стоит Шонха пугать преждевременно, он дичь, которую я буду загонять постепенно. Какая там средняя продолжительность жизни Маркурянцев? Перед глазами возникает призрачное окошко галонета, видимое только мне. Тысяча лет — неплохо, с учётом, что процедуру омоложения организма можно проходить до бесконечности, были бы кредиты, а кредиты в нашей семье водятся. Обворожительно улыбаюсь Шонху, усыпляя его бдительность. Да-да, я глупый омежка, но ты только поведись на мои чары и однажды проснёшься полностью в моей власти…