Столкновение с тобой

«Добивая меня»

Пятно не оттиралось. Бет была уверена, что оно появилось там сразу после происшествия. Наверняка так и было, но всё пронеслось словно на перемотке: расплывшаяся картинка их побега, машины и исчезновения в темноту. А когда пришли сны, она не заметила – не успела. Каждый раз, когда это происходило, и она нажимала на курок, замертво падали Дэрил или Мэгги. А ещё Карл, Джудит, Рик или Гленн. Кэрол. Кто-то из детей или все вместе. Иногда она промахивалась и попадала в саму себя, а иногда, обернувшись с дымящимся пистолетом в окровавленной руке, она обнаруживала тело своего отца с пулей во лбу. Пробуждение от такого не было похоже не пробуждение, даже когда голос Дэрила выхватывал её из когтей кошмара, пока она снова не соскальзывала вниз. Она отдалённо чувствовала боль в ногах, а часы и мили ходьбы, а потом костёр и еда, пролетели мимо, как ворон, который пронёсся над головой, но так её и не коснулся. Краем сознания она помнила мрачную серость, которая окружала её внутри и снаружи, пока Бет полностью с ней не слилась. Она чувствовала этот запах – единственный, что выделялся среди этой бесконечной серости. Не чёрный и прогнивший, как запах ходячего, а свежий, красный и горячий, смешанный с порохом, прелой шерстью и пряным оттенком геля для волос и одеколона. Сначала этот запах дразнил своей настойчивостью, а потом попал в горло и стал душить, пока туман снова не поймал её в свои успокаивающие объятия. Туман был спасением, и Бет погрузилась в него, как лезвие ножа в прогнившую кость, пока и вовсе не забыла о пятне. Пока снова не уснула и застрелила Дэрила прямо перед тем, как он разбудил её, чтобы она дежурила. Лишь тогда она вспомнила. Только этот запах она и чувствовала, сидя у твёрдого ствола дерева, прислушиваясь к тишине, течению ручья и тихому дыханию Дэрила. Запах меди охватил её обоняние: мокрый, горячий и достаточно густой, чтобы в нём можно было утонуть. В темноте она не видела пятна, но как только попыталась вытереть, оно попало ей на руки, становясь больше, мокрее и темнее с каждым касанием. Она не помнила, как спускалась к ручью. Только осознала, когда очнулась от голоса Дэрила. Дэрил. Это его кровь была у неё на руках и на свитере. Нет. Нет, это была кровь папы. Или… нет, не их. Гормана. Человека, которого она убила. Она снова погрузилась в мысли, потому что теперь сидела в их лагере, и там был костёр, а у неё в руках – тёплая консервная банка. Бет моргнула и посмотрела на тёплую жидкость внутри и сделала глоток, расплескав немного на подбородок, так как у неё задрожали руки. Но тепло банки успокаивало, поэтому она схватила её крепче, до боли в согревающихся пальцах. Бет медленно выпила всю до капли воду со вкусом бобов, пока не согрелась изнутри. Дэрил наблюдал за ней по другую сторону костра, хотя она и не заметила этого до того, как поставила консервную банку в сторону. Он сидел, упираясь в дерево, поджав ноги и положив руки на колени. В руках он держал свой нож. Смотрел на неё из-под слишком длинным прядей жирных волос и прикусывал щеку. Бет хотела отвернуться – даже попробовала – но что-то в его взгляде приковывало её к месту, и она сосредоточилась на том резком голубом цвете. Много времени спустя (минуты, а может часы), Дэрил поднялся со своего места, чтобы подойти к ней. Хотя теперь он на неё не смотрел, Бет всё ещё не смогла отвести взгляд и следила за каждым его передвижением. Он взял от костра ещё одну жестяную банку и, замотав в красную тряпку, протянул ей. — Ешь, - сказал он и вернулся к своему дереву. Ложка с Вашингтоном уже была в банке. Разварившиеся бобы были безвкусны, но горячая еда, с каждой отправленной в рот ложкой, согревала её изнутри. Шелест пакета привлёк её взгляд к Дэрилу. Он открывал упаковку орехов и наблюдал за ней своим тяжёлым взглядом. Какое-то знакомое чувство появилось у неё в животе, как лёгкое трепетание крыльев бабочки, но она не могла вспомнить и не понимала, почему от этого чувства её щёки заливал румянец. И не понимала, почему Дэрил продолжал на неё смотреть. Долгое время спустя (а может и нет), Дэрил прожевал миндальный орех и, как всегда тихо, сказал: — Почему, Бет? — Поче… хмм, - Бет попыталась заговорить, но голос не слушался, и она прочистила горло. – Что почему? Краем сознания она задумалась над тем, почему её голос звучит так пусто и почему они сидят в лесу, да и как они вообще сюда добрались, почему так болят пальцы… Огонь затрещал, и искра улетела в воздух. Бет наблюдала, как она опустилась на землю, покружившись над опавшими иголками и потухнув. Ей нужно было что-то вспомнить, но, как и искра, мысль исчезла, и Бет не успела её поймать. Наверное, ничего важного. А если и важно, она вспомнит позже… — Бет. На этот раз голос Дэрила прозвучал громче, слегка похожий на рык. Она оторвала взгляд от хрустящего костра и посмотрела на него; он наблюдал за ней поверх огня, сжав губы в тонкую линию, словно безуспешно пытался что-то в ней найти. — Ммм? Он не ответил, просто всё так же на неё смотрел, словно что-то с ней было не так, но что именно – Бет не знала. Кроме как… что-то колючее накрыло её плечи – дрожь, которую она не могла объяснить – и медный запах снова вернулся. Она закашлялась от сильного запаха, но это была не медь… нет, что-то слишком противное и гнилое… — Твою мать… Бет! Дэрил подскочил как раз в тот момент, когда у неё за спиной появились ходячие. Бет поднялась на ноги и, стараясь не обращать внимание на резкую боль в вывихнутой лодыжке, с трудом не стала в огонь. Первый ходячий упал, поражённый стрелой Дэрила, прямо в костёр, а второй споткнулся о него и повалился на землю, протягивая изгнившие руки, чтобы схватить Бет, но она успела вонзить нож ему в череп. Она вынула его с отвратительным влажным звуком и чёрной кровью, стала на здоровую ногу и ударила другой по шаткому колену следующего ходячего. Столкновение послало волну боли в её лодыжку, но ходячий упал, как она и хотела, поэтому она быстро его убила и приготовилась к следующему. Этот был мужчиной – большой и с тёмными волосами, с кишками, свисающими из дыры во вздутом животе и тянущимися по земле. Он набросился на неё с непрестанным рычанием, и, вместо колена, Бет попала по его бедру. Ударившись о крепкую кость, её нога снова завибрировала от боли, и Бет отскочила, краем сознания отмечая крик Дэрила. А затем ходячий был над ней – он клацал зубами и пальцами, словно когтями, тащил её свитер. Она упёрлась локтём ему под подбородок, но он был слишком большим, тяжёлым, сильным и разъярённым своим вечным голодом, и её рука затряслась от напряжения, тогда как его протухшее дыхание и смертоносные зубы неумолимо приближались к её лицу. А затем она упала, поскользнувшись, прямо в грязь, камни и останки ходячих. Импульс отправил ходячего вперёд, и Бет приземлилась лицом прямо в его вонючие кишки. Она услышала удар его головы о камень, но этого было недостаточно, так как он всё ещё двигался – рыча и клацая зубами, пытаясь подняться, чтобы снова напасть на неё. Бет толкала и толкала, сдерживая дыхание, чтобы не чувствовать вони и грязи, и, каким-то образом, благодаря своим усилиям и усилиям ходячего, она оттолкнула его, встала на колени и вонзила нож прямо ему в мозг. Мир закружился, и Бет вынула нож и вонзила его снова. И снова. И снова. Перед глазами у неё всё поплыло и потемнело, и каждый удар ножа разбрызгивал вокруг густую красную кровь. У неё горело всё внутри, но из-за тошнотно-сладкого комка в горле она не могла сделать ни вдоха. Он не мог этого сделать. Не заставляй её этого делать. Не надо. Не надо. Не надо. Нет. Где-то вдалеке послышался вой, и всё вокруг было настолько забрызгано кровью, что стало темно, как ночью. А потом не было ничего, только состояние невесомости. Пустота, лишённая звуков, касаний и всего, кроме темноты. Пока не наступила вспышка цвета, сначала тёпло-жёлтого, потом прохладного голубого и тенистого зелёного, и Бет с дрожанием сделала вдох, а две сильные руки притянули её к тёплому телу и бьющемуся сердцу. Она кашляла и задыхалась – даже вырвала – и снова задышала, и тот вой был совсем не вдалеке: это была она. Крик, вой, стонущий и страждущий звук, который она в жизни не издавала, вырвался у неё из груди и прямо в утренний рассвет. Дэрил что-то говорил ей на ухо, но она не могла разобрать слов, только слышала гудение его голоса: тёплое, глубокое и успокаивающее, и всё наконец вырвалось из неё на каменное побережье реки и небольшую поляну, засыпанную телами ходячих. И она убила человека. Она, Бет Грин, нажала на курок и застрелила человека. Не эти пародии на людей, которые просыпались после смерти, чтобы уничтожить живых, а настоящего живого дышащего человека, как тот, что сейчас держал её в объятиях. Нет, не такого. Совершенно не такого, как Дэрил. У неё словно вытащили пробки из ушей, и теперь она почти слышала его слова. Её имя, произнесённое шёпотом, снова и снова. Ещё что-то, что она не могла разобрать, что-то тёплое и доброе, чего она не заслуживала. Но он говорил, а она слушала. Бет Грин – убийца. Она прижалась к нему, пока щекой не почувствовала биение его сердца, пока не услышала его быстрый ритм, а потом заплакала. Плакала так сильно, что думала, что голова у неё расколется на две части, а сердце взорвётся в груди. Плакала, пока у неё не закончились слёзы, а тело стало слишком тугим и горячим, что ей было противно оставаться в собственной коже. Плакала, пока больше уже не могла, а затем зажмурилась от всего мира и попыталась дышать, больше не погружаясь в темноту. Дэрил удерживал её на месте. Она не знала, почему он схватил её в тот момент и почему до сих пор держал в своих объятиях, но она была благодарна. Даже если ничего из этого не заслуживала. На неё навалилась усталость, и, под звук сердцебиения Дэрила и движение его грудной клетки у неё под щекой, Бет едва не поддалась тяжёлому сну. Но он заговорил – первые намеренно произнесённые за целую вечность слова – и снова оттащил её от края пропасти. Она моргнула и открыла глаза, увидела отражающийся в воде солнечный свет и кровь ходячих на камнях. — Бет, - сказал он, прижимаясь щекой к её лбу. – Мы не можем здесь оставаться. Ненавидя, как сильно дрожит её тело от каждого вздоха, Бет всё же вдохнула. — Я знаю. Я… — Тсс, - сказал он, не давая ей договорить, и её сердце наполнилось благодарностью. – Нужно идти. Она вспомнила другой момент, когда он произнёс те же слова, и поняла, что он говорил серьёзно. Не просто, чтобы её заткнуть, а потому что здесь было опасно – на открытой поляне, где любой ходячий мог услышать её истерику. Медленно и осторожно, она выпуталась из его объятий и ровно встала на трясущихся ногах, хотя ей казалось, что она сто лет не стояла самостоятельно. Щиколотка болела сильнее, чем когда она только её ушибла, но удерживала её вес, а на большее Бет и не рассчитывала. Рука Дэрила соскользнула с её плеча, и Бет осмелилась встретить его взгляд в первый раз с тех пор, как очнулась от своего помутнения. Она не могла понять, что именно было в его взгляде, но точно не то, что ожидала. Он удержал её взгляд, а затем кивнул и взобрался на холм, чтобы собрать их вещи. Бет подошла к ручью, чтобы почистить нож, умыться и вымыть руки. Кровь ходячих смывалась с водой, и, хотя Бет уже и не видела того пятна и знала, что его там никогда и не было, правда висела над ней, как хомут – тяжёлая и твёрдая. Неумолимая. Она убила человека, и теперь ей придётся жить с этим, тогда как мужчина по имени Горман гнил в траве среди ходячих и могил. Дэрил вернулся и отдал ей кожаный рюкзак, а сам забрал брезентовый, который нашёл в полицейской машине. Они медленно пошли по направлению течения ручья, и солнечные лучи согревали им спины, пока Дэрил не нашёл место, чтобы перейти на другую сторону. И, хотя прошедший день был серым и прохладным – бесконечное напоминание о сменяющихся временах года, - сегодня солнце светило во всю мощь, словно мать природа изо всех сил пыталась удержать ускользающее лето. Они шли через жару весь день, настолько быстро, насколько могла позволить ушибленная нога Бет. Дэрил время от времени говорил с ней, обычно задавая вопросы или выражаясь предложениями, которые требовали ответа. И она была благодарна, правда, что он пытался удержать её рядом, чтобы она не соскользнула в то состояние забвения. Этого бы не произошло – это Бет знала, но Дэрил не знал, и порой Дэрилу даже удавалось отвлекать её от отвратительного ощущения тошноты в животе. Она заметила, что они словно поменялись ролями, и задумалась, что это значит; даже то, что он решил помочь ей таким образом, вместо того, чтобы разозлиться или просто вести себя тихо, как всегда. Но когда ей не нужно было отвечать на вопросы Дэрила, она лишь пыталась идти и дышать и надеялась, что не заплачет и не вырвет, и что её нога выдержит нагрузку. Она споткнулась о корень дерева, частично скрытый опавшими листьями и травой, и Дэрил поймал её и одной рукой удержал за предплечье, тогда как вторая коснулась низа спины, ниже рюкзака. Бет в благодарности подняла взгляд и обнаружила, что его лицо замерло рядом с её лицом, а в его глазах было что-то такое, что она не могла назвать. Тревога, конечно, которую вызвало её падение, и это не удивило Бет. Но было что-то ещё, что напоминало ей о залитой мерцанием свечей кухне, и это чувство прорвалось сквозь тошноту у неё в животе и оставило приятное тёплое ощущение. Всё ещё глядя на неё тем взглядом, Дэрил сказал: — Нужно найти место, чтобы остановиться на несколько дней. Чтобы твоя нога хоть немного зажила. Бет знала – он ждёт ответа, подтверждения, что она действительно здесь, и простого кивка будет недостаточно. — Какую-нибудь хижину. Если найдём подходящую. — Угу, - он кивнул и отвёл взгляд, осматриваясь вокруг. – Нужно двигаться дальше. Ты в порядке? Бет знала, что дышит прерывисто, и по тому, как Дэрил сжал пальцы в кулак у неё на спине, она поняла, что он тоже заметил. — Да, я в порядке. Она соврала, и они оба это знали. Но Дэрил снова посмотрел на неё своими голубыми глазами (особенно голубыми, когда в них отражался солнечный свет), немного пожевал губу – как делал всегда, когда над чем-то размышлял – и быстро кивнул, что означало, что он примет её слова, так как им и правда нужно двигаться дальше. К тому времени, когда дневная жара сменилась вечерней прохладой, они так и не нашли ничего, сделанного руками человека, кроме кучи прогнившей древесины и ржавых гвоздей, которая не была пригодна для жилья уже несколько десятилетий. Бет чувствовала, что идёт всё медленнее, хотя острые вспышки притупились до постоянной, гудящей боли, отчего идти было проще, но не менее болезненно и утомляюще, а она уже была измотана. Как всегда наблюдательный, Дэрил остановился на следующей подходящей поляне и, сняв с плеч рюкзак, опустил его на землю. — Здесь нормально. Бет проследила за его взглядом, путешествовавшим по периметру поляны, которую окольцовывал ряд хвойных деревьев. Она поставила свой рюкзак рядом с его, а затем осторожно опустилась на колени, чтобы вырыть небольшую яму для костра. Пока копала, она чувствовала у себя на спине взгляд Дэрила. Но она не поднимала глаз, так как знала, что он скажет ей сесть и отдыхать, чтобы он сам мог разбить лагерь. Без необходимости следить за каждым шагом, ей нужно было занять сознание хоть чем-то, чтобы темнота снова не опустилась на неё, так как тогда она точно не сможет больше скрывать свои эмоции. Но он ничего не сказал. Просто обошёл поляну, собирая хворост для костра, а затем разложил оставшиеся для защиты. Бет развела костёр и села у дерева, укладывая гудящую от боли ногу поверх другой ноги. Она выудила нож, чтобы открыть последнюю консервную банку с бобами, и подняла взгляд, когда Дэрил снова появился на поляне. Он замер на мгновенье, а затем опустился рядом с ней и протянул ноги параллельно её ногам. Пока она вскрывала крышку, Дэрил осмотрел их рюкзаки и нашёл единственную ложку, банку свиных ног и по пакетику с крекерами. Она почти улыбнулась при виде свиных ног. Как что-то настолько отвратительное могло употребляться в пищу до конца света? Но Дэрил любил свиные ноги, и когда она отвела взгляд от банки, она обнаружила, что он уже на неё смотрит, а уголки его губ были приподняты в подобии улыбки. Он ничего не сказал, только изогнул бровь и протянул ей ложку с Вашингтоном, а затем открыл банку и надкусил, нарочито громко чавкая. Помимо этого, они ели молча, передавали бобы и грели их у костра, ели залежалые крекеры, а Дэрил уплетал свиные ноги. Мысли снова заполонили голову Бет, и она и сама ожидала их возвращения, как только они остановятся на ночлег. Она пыталась вспомнить и понимала, что всё случилось так быстро. Спешка после убийства тех ходячих, радость и огонь в глазах Дэрила. Затем всё закончилось, когда Горман схватил её, появившись из ниоткуда. Сначала она решила, что это ходячий, и позвала Дэрила, но потом почувствовала касание тёплой руки и холодного пистолета, и кровь застыла у неё в жилах, и… Всё произошло так быстро, и она снова почувствовала прилив адреналина, лишь вспоминая цепочку событий. Требования Дэрила. Холодный смех и отвратительные прикосновения пальцев. Выражение лица Дэрила, когда она вынула пистолет и… — Бет. Дэрил подтолкнул её плечом, вырывая из цепких когтей воспоминаний и возвращая в темноту поляны в лесу. Он опять смотрел на неё с тем выражением, которое было ещё до ходячих, которое она помнила. С глубоким волнением. Бет тоже пугало то, что она почти потерялась в тех мыслях, и, всё ещё чувствуя, как гулко бьётся сердце, она сделала дрожащий вдох и посмотрела на мужчину, который сидел рядом. Дэрил был не просто знакомым, он был её семьёй, а в этом мире, который стал невероятно жестоким, семья была всем. Они выживали только вдвоём уже несколько недель, и Бет знала, что они стали друзьями и, даже больше, защищали друг друга. Дэрил знал, что она сделала. Он видел это и всё ещё был рядом. Отец всегда говорил: чтобы освободить мысли, нужно кому-то рассказать о своих переживаниях. Конечно, полностью выбросить это из головы она не сможет, но, может быть если она расскажет, произнесёт эти слова вслух, может быть ей удастся отдохнуть хотя бы пару часов. Можно рассказать Дэрилу. Можно. Нужно. Бет поймала его взгляд и удержала. — Я убила Гормана. Выражение лица Дэрила осталось прежним, но он слегка прищурился – почти незаметный жест, который остался бы невидимым её взгляду, если бы они не сидели совсем рядом. — Да. Ублюдок это заслужил. Бет кивнула и опустила взгляд, посмотрел на свои руки, которые не были покрыты красным, хотя должны быть. — Но я убила его. Дэрил снова пихнул её плечом. — Ты слышала, что говорили эти сволочи. У тебя не было выбора, они собирались… — Я знаю, Дэрил. Я знаю, что они собирались сделать, я не дура, - Бет подняла взгляд и сжала пальцы в кулаки. – Я бы не позволила этому козлу добраться до меня, да и ты бы не позволил. Чувство раздражения, неожиданно выросшее в груди, застало её врасплох. Она повернулась, чтобы посмотреть прямо на Дэрила, и он просто молча смотрел на неё и ждал, как делал всегда. И она заговорила; слова продавливались сквозь её сжатые зубы. — Но какое право я имею решать кому жить, а кому умирать? Как я тогда… Так же резко, как пришла, искра раздражения потухла, и в горле встал комок, а за ним последовали колючие слёзы. Она опёрлась о дерево и о плечо Дэрила, теперь боясь даже посмотреть на него. Вдруг он понял, каким чудовищем она стала? Но слова не закончились, и были произнесены жалким голосом, который она даже не узнала. — Чем я лучше них? Долгое (как ей показалось) время, Дэрил молча дышал рядом с ней, и Бет, плача, прижалась к нему. Он заговорил медленно, словно тщательно подбирал каждое слово. — У тебя нет цели причинять людям боль. Это тебя и отличает от них, Бет, - он подождал и, так как она не ответила, продолжил говорить своим низким и немного ворчливым голосом. – Нельзя просто поступать, как вздумается, тем более с теми, кто кажется слабее и не может постоять за себя. А тебе такое и в голову не придёт. Его слова завибрировали у неё в ушах, и по всему телу прошла дрожь, оставляя за собой не холод, а чувство тепла, словно расцветающее где-то у животе и заполняющее грудь. Она не знала, как набралась смелости, чтобы положить голову на плечо Дэрилу, но он не отстранился, лишь подвинул локоть, чтобы ей было удобнее. Поэтому она замерла, успокаиваясь от тепла его тела. Он глубоко дышал, и Бет чувствовала движение его груди через плечо у себя под щекой. — Ты не такая, как они, Бет. Ты хороший человек. В смерти Гормана был виноват только он сам. И, может быть, Дэрил был прав. Он многое понимал, видел то, чего не замечали другие. Понимал то, что Бет даже не надеялась понять до конца. Но от этого она не чувствовала себя менее виноватой. Она думала о том, что должен быть другой путь. Но это и был ответ, ведь другого пути не было, точно не с дулом пистолета, приставленным к её виску, и отсутствием доступа для Дэрила. Как бы она хотела, чтобы был другой путь. Но Горман поступил бы с ней, как пожелал, без доли сочувствия, в то время как необходимость прервать его жизнь пожирала Бет изнутри. Необходимость. Не было выбора. Да, у неё и правда не было выбора. Она действительно не позволила бы ему тронуть себя. Но всё же… — Ты хорошая, Бет, - резко прошептал в темноте Дэрил. Бет вздохнула и сильнее прижалась к Дэрилу. — Напоминай мне об этом время от времени. Тихий и весёлый смешок вызвал улыбку у неё на губах, и они сидели вместе в темноте, доедая залежалые крекеры и наблюдая за огнём.