Бойкот женщины невозможен в принципе –
Как только вы перестаете с ней разговаривать,
Она решает, что вы начали ее слушать.
(с) из какой-то соц. сети
- Нет, ну вы только посмотрите на них! – Такао, как самый что ни на есть настоящий ястреб, стоял у окна в комнате Куроко и внимательно следил за «черствыми мудаками, которые даже не поняли, что им объявлен бойкот», сидящими на заднем дворе, и нервно грыз ноготь большого пальца. Со дня
грандиозной пьянки объявления бойкота прошло четыре дня. Все это время Казунари исправно, как на работу, приходил сюда, перебарывал себя, чтоб не накинуться на Мидориму и не затискать его, гордо задирал нос и топал мимо. Прямиком в комнату Тецуи, где его ждали разобиженный Кисе, Химуро, который, казалось, поселился там, и сам хозяин комнаты, который очень плохо помнил, когда и при каких обстоятельствах разрешил устраивать из своей обители военный штаб.
- Такао, от того, что ты будешь так на них пялиться, ничего не изменится, - Химуро, как самый адекватный и разумный из присутствующих, вообще не понимал, зачем согласился на эту авантюру. Взрослый же человек, мог бы и отказаться. Однако, как взрослый, он не мог и отказаться от своих слов, а посему приходил регулярно и без сладостей.
- Куроко, как они отреагировали на то, что ты перестал готовить?
- Вздохнули с облегчением и начали готовить сами, по очереди, - Тецуя, честно говоря, был уязвлен, но виду не подавал. Он сидел на полу, скрестив ноги, и старательно полировал банку с Кагами-куном, рискуя протереть дыру. Вот уже четыре дня он не пытался убить сияющее создание, а тот даже не заметил, не оценил стараний. Обидно.
- Тупые валенки! – в сердцах вскрикнул раздраженный до чертиков Казунари, и затопал ногами. Кисе, глядя на него, только сочувствующе вздохнул и обреченно хрустнул печенькой. Рета, активно поддержавший идею друзей, в знак протеста просто начал запирать дверь в свою комнату. Однако никто даже не постучался. Печалька. Поэтому Кисе утешался домашним печеньем, испеченным пробудившимся кулинарным талантом Куроко.
- Это нельзя так оставлять, надо что-то делать!
- Терпение, друг мой, терпение. Подождем еще немного и посмотрим на их реакцию.
***
Мидорима затылком чувствовал прожигающий взгляд из окна второго этажа и чуть заметно передергивал плечами. По спине носилось стадо мурашек. Он никак не мог понять – сначала его старательно игнорируют, а потом сверлят глазами. Логика Такао была для него непостижима. Хотя – он никогда в этом не признается – Шинтаро понял, что, кажется, начинал скучать без постоянного внимания.
- Не дергайся, Шинтаро, веди себя как обычно, - Акаши с тихим шелестом перевернул страницу книги и замер. Изображая оплот невозмутимости, он, вопреки внешнему спокойствию, смотрел в одну точку, а не бегал глазами по строчкам. Хоть он и решил не обращать ровно никакого внимания на бредовый замысел с бойкотом, он ясно ощущал, что чего-то не хватает. Слишком спокойно было эти дни. Никаких попыток прибить, утопить или прирезать. Никаких готовых завтраков с риском для жизни. А ведь он только начал думать, что контакт с соседом налаживается. Даже примерный план совместного вскрытия Реты набросал. Что ж из-за дурацкого протеста теперь и Кисе не убивать?
- Ака-чин, я кушать хочу, - Ацуши, которому, по его мнению, досталось больше других, был в депрессии. Химуро приходит каждый день, но вкусненького не приносит и вообще не разговаривает с ним. А раньше Муро-чин всегда кормил его. Что ж делается с этим миром?
- Терпи, Мурасакибара, будь мужиком, - Аомине, валяющийся на траве, широко зевнул, едва не вывихнув челюсть. «Тупой Кисе» начал запирать дверь. Дайки мучился бессонницей в не совсем гордом одиночестве.
- Надо с этим что-то делать, - твердо заявил Мидорима, строго сверкнув линзами очков и окинув присутствующих взглядом.
- Слабак, - Аомине ухмыльнулся с издевкой.
- Думаешь, я не слышу, как ты по ночам шатаешься под дверью Кисе?
- Ни фига!
- Мы ничего не будем делать, - Акаши захлопнул книгу, прерывая все споры на корню, и закинул ногу на ногу, - Выждем. Посмотрим, насколько их хватит.
***
На тренировках, благодаря многострадальному бойкоту, дела обстояли немногим лучше, чем обычно.
Такао и Химуро, решившие не оставлять Куроко и Кисе на растерзание «чурбанов бесчувственных», не спрашивая ничьего мнения, присоединились. И теперь тренировки проходили, что называется, на два лагеря. Разминки и пробежки проводились порознь. Указания Акаши демонстративно игнорировались. Сейджуро тихо бесился и раз за разом встречался с полным ледяного спокойствия взглядом голубых глаз. И если Казунари и Тацуя могли быть относительно спокойны за свое будущее и тешили себя надеждами и оправданиями, что они – не часть команды, то Кисе изрядно нервничал. Бойкот ведь не будет длиться вечно, когда-нибудь он или терпение Акаши закончится, и тогда… додумывать было страшно. И больно – мышцы, реагируя на тревожные сигналы мозга, болели заранее.
***
На пятый день, когда Такао был готов плюнуть на собственную же идею и кинуться на Мидориму, короткий визит нанес Ниджимура. Акаши, который уже было приготовился отчитываться, лишь проводил взглядом бывшего капитана, который хмыкнув прошел мимо. Буквально через минуту со второго этажа донеслись радостные вопли:
- Тацуя!
- Шу!
- Семпай!
- Куроко, куда же ты? А обняться?
В этот момент Акаши понял – Ниджимура-сан с ними заодно, и мир, по-видимому, понемногу сходил с ума.
***
- Проходим, не задерживаемся! – вечером того же дня, когда Шузо, вдоволь наобщавшись с Химуро, укатил, пришла та, кого ожидали не то, чтобы в последнюю, но уж точно не в ближайшую очередь, - Момои. И пришла не одна, а привела с собой толпу, обалдевших от такого счастья, фанаток Поколения Чудес. Надо же как-то наживаться на таком выгодном знакомстве, - Обратите внимание, справа мы видим гостиную, где обычно собираются… ой, да они здесь. Значит так, девочки, - парой жестов и зычным голосом Сацуки построила толпу в две ровные шеренги, - Подходим по двое, без резких движений, - она легонько подтолкнула первую пару по направлению к кумирам, - Фотографировать можно. Трогать – за отдельную плату, все понятно?
Окаменевшие от офигевания баскетболисты молча пялились на подругу, будучи не в силах сказать ни слова. Попискивающие от восторга ряды колыхались из стороны в сторону, будто березки на ветру, от невыразимого счастья, надо полагать. Первым пришел в себя Дайки и взревел, аки обдолбавшаяся пантера:
- Сацуки, какого хрена? – Момои, надо отдать ей должное, и бровью не повела, а лишь с невозмутимой улыбкой продолжала собирать деньги. Тут Аомине кто-то ощутимо ткнул в бок.
- Ух ты, настоящий! – завидя полные восхищения глаза, форвард просек – с Момои можно разобраться и позже. Он глянул на Мидориму, вжавшегося в кресло, на Мурасакибару, все еще страдающего, но не менее напуганного, а затем на Акаши, абсолютно спокойного и приветливо улыбающегося. И если остальных девушки щупали и тыкали, то к Сейджуро они не подходили. Любовались издали, как и следует обращаться с любым божеством – это ему потом Сацуки объяснила.
- Что здесь происходит? – на лестнице стоял Такао с видом таким угрожающим, что у Шинтаро волосы на затылке встали дыбом. Он вскочил с места и медленно попятился в сторону выхода, - Шин-чан, я требую объяснений! – выскочив вслед за Мидоримой на улицу, Казунари разражался ругательствами и сыпал обвинениями:
- Решил воспользоваться ситуацией? За моей спиной шашни крутить вздумал?! Да еще и с несколькими сразу? Я потратил на тебя лучшие годы жизни, и вот, как ты мне отплатил!
Оставшиеся в гостиной девушки не без интереса глянули в ту сторону, откуда доносились крики, начали бурно что-то обсуждать и собирать деньги, как оказалось позже, на покупку додзинси.
Спустившиеся следом за Такао Кисе и Химуро обвели толпу озадаченными взглядами. Спустя секунду гостиная разразилась визгами и вспышками фотоаппаратов.
- Два красавчика в одном кадре!
Пока Аомине и Мурасакибара пытались оттащить Рету и Тацую от взбесившейся толпы, Сацуки мысленно подсчитывала прибыль. Выходила неплохая сумма.
- Сияющее создание, ты довольно популярен, - рядом с Акаши, будто соткавшись из воздуха, появился Куроко, которого происходящее не устраивало категорически.
- Тецуя, неужели, ты ревнуешь? – с этой фразой все резко стихло. Многочисленные взоры обратились в сторону Сейджуро и Тецуи. Куроко, нисколько не меняясь в лице, склонил голову набок.
- Сияющее создание себе льстит, - Куроко медленно моргнул и перевел взгляд на Момои, стоявшую неподалеку. Акаши не преминул представить ее:
- Момои Сацуки, училась с нами в средней школе, - Сацуки, заслышав свое имя, поспешила подойти.
- Куроко Тецуя, очень приятно, - он склонился в вежливом поклоне.
- Куроко Тецуя? Тот самый Куроко Тецуя? – по комнате пошли шепотки. Сейджуро прислушался.
- Тот самый, - не успел Куроко и глазом моргнуть, как ему под нос сунули томик манги и с блеском в глазах попросили подписать.
- А я читала все-все ваши работы! Особенно понравилась та, где Ки-чан и Дай-чан. Честно говоря, я давно подозревала за ними такое, - Акаши, сложив два и два, с ужасом понял, о чем речь. Так вот, кто рисует те яойные додзинси с его командой. Следующие слова, сказанные Куроко, заставили его содрогнуться.
- Вскоре ожидается продолжение серии. Наметились еще герои, - он перевел задумчивый взгляд на Мурасакибару и Химуро, благополучно помирившихся и хомячивших печенье. Толпа одобрительно засвистела и засобиралась. Нужно было оповестить всех знакомых. Срочно. Последней ушла Сацуки, одарив Акаши и Куроко таким многозначительным взглядом, что будь на их месте кто-то другой, непременно бы покраснел.
- Ну что, инцидент с протестом можно считать исчерпанным? – Сейджуро насмешливо выгнул бровь. Тецуя плюхнулся на диван и поджал ноги.
- Так ты знал.
- Естественно.
- И все подстроил.
- Не исключено.
- Знаешь что?
- Убьешь меня?
- Лучше. Нарисую.
- Тогда рисуй нас обоих.
- И тебя это не смущает?
- А должно?
- По сути, да.
- Меня окружают одни геи и извращенцы. И ты думаешь, что меня еще что-то смутит?
- Согласен. Тогда я не буду тебя рисовать, а буду действовать по-старинке.
- Да, Тецуя. Нехорошо изменять традициям. Но сначала…
- …вскроем Кисе-куна.
- Ловишь на лету.
- Стараюсь.
