Из реальности в Бесстрашие

Уже понимаю, что нас ждет этой ночью, поэтому особо не слушаю, как Эрик объясняет правила игры по захвату флага. Меня волнует только одно — что будет, если меня вдруг выдернет в другую реальность? Что если из-за этого я снова окажусь под чертой? Мне остается только гадать, что происходит со «второй» мной, когда мой разум находится во мне «первой». Надеюсь, она пытается как-то соответствовать ситуации. Отрываюсь от своих мыслей, когда понимаю, что все замолкают и смотрят на меня. Я под прицелом ружья-нейростимулятора. — Э, не-не-не! — я вскидываю руки. — Не надо на мне демонстрировать действие этой штуки! Я как-нибудь потом испробую. — Кэт весьма сообразительна, — Эрик опускает ружье и начинает объяснять остальным, что меня так напугало. Его моя осведомленность, видимо, не удивляет, в отличие от Фора, который еще долго смотрит на меня с недобрым интересом. Ну, этого еще не хватало. Алекс в это время долго о чем-то говорит с Эриком, я пытаюсь уловить хотя бы пару слов, но безуспешно. Затем кураторы начинают выбирать членов в свои команды. Первыми делят урожденных, и Алекс оказывается с Эриком, к чему она относится совершенно спокойно. Я что-то упустила? Или она так готовится вырвать ему печень? Фор выбирает меня первой из перешедших неофитов, следующими «выхватывает» Кристину и Уилла. Это хорошо, эти ребята мне определенно нравятся. Хотя бы потому, что они одни не относятся ко мне так, будто меня вообще нет. Питер встает рядом с Алекс, и она коротко улыбается ему. Да что с тобой, блин? Закрадывается подозрение, что она делает все это специально, назло мне, только увеличивая и без того огромную пропасть, появившуюся между нами. Но я упорно не понимаю, в чем моя вина. А может, дело вовсе и не в обиде? Может, она решила, что возиться со мной не выгодно? Я не знаю. Наша команда выпрыгивает из вагона первой, и мы оказываемся в темном и безлюдном месте, похоже, что когда-то давно это было парком развлечений. Фор делит команду на две группы: одни охраняют флаг, другие стараются захватить вражеский. Вопреки моим ожиданиям, куратор определяет меня во вторую. Приятно, что он верит в меня. — Идешь в обход, Кэт, — говорит он. — Страхуешь остальных из укрытия. Ну, все равно не на месте сидеть, хотя я бы с удовольствием пошла напрямик и выпустила пару пуль в противников. Но Фор — моя главная поддержка, так что я и не думаю его ослушаться. Захожу справа, пытаясь разглядеть что-либо в темноте и не разодрать лицо ветками разросшихся кустов. Стоит мне пройти всего пару метров, как я уже слышу первые еле слышные звуки выстрелов и гораздо более громкие нецензурные словечки. Видимо, команда Эрика зря времени не тратила и обсудила план еще в поезде. Обогнув небольшую постройку, направляюсь к центру, осторожно выглядываю из-за угла: вроде никого. Но из укрытия решаю не выходить и двигаться дальше так же, по краю. Не опуская ружья, разворачиваюсь назад, но тут со стороны противников выскакивает тень. Стреляю не раздумывая, отчего бесстрашный падает, взвыв от боли. По голосу я понимаю, что это Алекс, хочу быстро перескочить через нее и направиться дальше, но слышу быстрые шаги из-за того же угла. Я мешкаю, теряя время, и, когда решаюсь все-таки двинуться к центру, лоб в лоб сталкиваюсь с Питером. Мой страх подстегивает звук приближающихся врагов сзади, я, размахнувшись, бью его куда-то в шею прикладом и, пока он не успевает ничего сообразить, отталкиваю от себя ногой и дважды стреляю. Не смогла удержаться. Выскакиваю на открытое пространство, и на меня сразу же обрушивается целый шквал выстрелов. Пуля попадает мне в ногу, и я буквально ныряю в укрытие, приземлившись на правое плечо, но появившееся боль в нем несравнима с тем, что я чувствую, когда ногу резко обдает жаром, словно кто-то всадил в мое бедро тысячу ножей. Понимаю, что это всего лишь ощущение, что это не опасно, но все равно боюсь даже посмотреть. Я закусываю ворот куртки, пытаясь нашарить пулю и вытащить ее, чтобы это чувство скорее ушло, но не успеваю это сделать — острая боль пронзает шею. Я вскрикиваю так, что мой собственный голос оглушает меня, выдираю чертову пулю и мне кажется, будто кровь уже струится по плечу, и только осознание того, что это не правда, позволяет не потерять самообладание. Кое-как я отползаю за угол, радуясь тому, что боль в ноге постепенно сменяется едва уловимым жжением, и натыкаюсь на чью-то спину. На мгновение мне кажется, что это свой, но, к счастью, я не успеваю расслабиться до того как встречаюсь взглядом с Эриком. Пользуясь секундным замешательством, выхватываю его ружье и швыряю в сторону, однако и он с легкостью вырывает мое. Я, не думая, подаюсь вперед и наваливаюсь на Лидера всем телом, чтобы он не смог выстрелить, и начинаю борьбу за оружие. Тут уж ему придется выбирать, либо ударить меня, либо не отпускать ружье. Слышатся радостные крики, но я даже не могу понять с какой стороны, кто победил. Игра закончена, но мы с ярым остервенением продолжаем бороться. Я — потому что боюсь, что если сдамся, Эрик просто размажет меня, а он, видимо, потому что именно это и пытается сделать. Я не даю ему сбросить меня с себя, уперевшись коленями в землю, и одновременно обеими руками ухватившись за ружье, Эрик же одной рукой крепко держит оружие, второй пытается оттолкнуть меня за плечо. На секунду нас озаряет светом. — Эй, эй! Кэт! — я поднимаю голову и вижу Фора вместе с Кристиной и Уиллом. Свет фонарика снова ударяет в глаза, и вдруг все мышцы резко расслабляются, все, что я вижу, становится расплывчатым и мутным, я понимаю, что сейчас потеряю сознание, обмякаю прямо сидя на Эрике. Черт, нет, нет, нет! Я пытаюсь напрячься и встать, но — нет. В глазах уже темнеет, и я слышу только сдавленное и возмущенное «Э-э!» Лидера, перед тем как отключиться. Открываю глаза и резко сажусь на кровати, закрывая руками лицо. — Твою мать!!! Вот это позор, нет, это позорище. Лучше бы Эрик меня избил до полусмерти, лучше бы я убежала, лучше бы… Да все лучше того, чтобы вырубиться в такой момент. Что там сейчас происходит? Что я там делаю?! Господи, надо как-то вернуться, вернуться… Я скидываю одеяло и обнаруживаю, что абсолютно голая. Поднимаю голову и понимаю, что я не у себя дома. Супер. — И чего ты орешь? Ну конечно. Я у своего парня. Вот он стоит в дверном проеме, в одних трусах и явно чем-то недовольный. — Почему я у тебя дома? — спрашиваю я, натягивая нижнее белье. Он проходит в комнату, встает напротив меня и складывает руки на груди. — Кать, скажи честно, ты что-то принимаешь? — я усмехаюсь, поднимая голову, но он не шутит. — Это вот что? Он смотрит на мою шею, я прикрываю ее рукой и подскакиваю к зеркалу. Неужели остались следы от пули? Да, две крошечные точки. Неужели он думает, что я… — Так, а это что? — я отнимаю руку и вижу синеющий засос чуть ниже, ближе к ключице. — Ты что, вообще ничего не помнишь? Ты сама позвонила мне вечером, мол, давай я к тебе приеду, я старался как лучше, а ты возьми и усни мертвым сном на самом интересном. Ты так себя никогда не вела и не бросалась в койку ни с того ни с сего, так в чем дело? Я оборачиваюсь и смотрю на него. Боже, каким жалким он стал мне казаться! Невысокий, тощий, щуплый, весь какой-то… И вид такой растерянный, стоит тут строит из себя мистера серьезность, но я-то знаю, что смогу уложить его с одного удара. Да, я любила его. Но теперь я чувствую себя лучше, сильнее, больше него. И я знаю, что это правда, и ничего не могу с собой поделать. Он обычный парень, а я… я теперь уж точно не обычная, и он не сможет принять это. — И почему ты вся в синяках? — снова начинает он. — И…И эти… мышцы. Когда ты успела? Ты ходишь в зал? Поэтому мы не видимся? Боже, Кать, что с тобой происходит? Я молча начинаю одеваться. — Хорошо, давай так, — с дрожью в голосе продолжает он. — Или ты объясняешь мне, какого хрена все это значит, или… или можешь больше никогда мне не звонить. Я не могу сдержать смешок. Звонить! Боже, звонить! Еще несколько дней назад я, может быть, и заволновалась от подобной угрозы, но, господи, какой жалкой она кажется в сравнении с тем, что меня могут избить, покалечить, убить, в конце-то концов! И он стоит тут, даже не зная, что есть вещи пострашнее отклоненных звонков и расставаний, и думает, что это меня напугает?! Я моментально вскипаю, бросаюсь к своей сумке, беру в руки смартфон и без какого-либо сожаления швыряю его в окно. — Ты совсем головой поехала?! — кричит он. — Он мне больше не понадобится, — говорю я, сгребая в охапку свои вещи. — Как и ты. Выхожу на улицу и глубоко вдыхаю свежий утренний воздух — лучшее средство, чтобы успокоиться. Вижу остатки своего телефона на асфальте, он пролетел шесть этажей и разбился вдребезги. Почему я была в тот момент так уверена, что отныне для меня это ненужная вещь? Вдруг эти путешествия в Бесстрашие прекратятся, и я останусь здесь навсегда? И ловлю себя на удивительной мысли — я не хочу. Не хочу, и все на этом. Однако, когда я прихожу домой и вижу родителей, сердце сжимается. Мама расспрашивает меня, где я была, а я смотрю на нее и думаю — неужели мне придется их забыть, если я навсегда останусь в Бесстрашии? С ними будет жить «вторая» я, но я настоящая их больше никогда не увидит. Стараясь не думать об этом, я плюхаюсь в кровать. Повезло, что сейчас лето. Новый день в Бесстрашии мне сразу не понравился. Начиная с того, что очнулась я в больничном отсеке. Бесстрашный-врач, профессию которого можно определить только по тому, где он, собственно, работает, сразу же начал меня осматривать. Он делал это грубо, совсем не так, как привычные мне доктора, на нем даже не было спецодежды. — Признавайся, что-нибудь принимаешь? — строго говорит он, просматривая какие-то записи. — Что я могу принимать? — Ты же перешла из Эрудиции, я прав? — Да, но… Простите, а что произошло? — Твои кураторы сказали, что ты сначала резко потеряла сознание, а когда Эрик пытался привести тебя в чувство, то снова очнулась и начала делать безумные вещи. — Какие именно? — во рту пересохло. Врач только пожимает плечами. — Так мне передали. Хотя, знаешь, когда тебя притащили сюда, я своими глазами видел, как ты висела на шее у Лидера. Тебе повезло, что он сдержал себя, и дал мне вкатить тебе лошадиную дозу снотворного. — Что я делала?! — я подскакиваю на кровати, как ошпаренная. — В каком смысле висела?! — Детка, давай об этом ты поговоришь со своими друзьями потом, а сейчас постарайся объяснить, чем вызвано такое поведение. Ты действительно ничего этого не помнишь? — Нет, я… Я не знаю, я просто… Мы с Эриком дрались, а потом пришел Фор и… и все резко потемнело в глазах, и больше я ничего не помню, — я не нахожу, что сказать, кроме правды. — Понимаете, с тех пор как я попала Бесстрашие, я практически не сплю… В смысле, я сплю, но… Когда просыпаюсь, то мне кажется, будто и не спала вовсе. Врач смотрит на меня, как на последнюю идиотку. Ну, а что я еще могу ему сказать? Он идет к стеллажу с лекарствами, достает пачку таблеток и бросает мне. — Кофеин. Дефицитная вещь, так что принимай только когда это необходимо, после сна. Пока что я развожу руками, не знаю, что еще можно сделать. Пошлю запрос Эрудитам, пусть они разбираются. Вот это уже не очень хорошо. Я благодарю Бесстрашного и ухожу. Ребята уже собрались в Яме. Сегодня Макс объявит, что мы будем делать дальше. Нахожу Кристину и Уилла. — Меня еще не выперли? — осторожно спрашиваю я. Двое заливаются смехом. Чувствую, «вторая» я здорово повеселилась. — Кэт, ты чудо, — немного успокоившись начала Кристина. — Такое вытворять с Эриком… Я наклоняюсь к ней, меня начинает раздражать то, что никто ничего мне не говорит. — Крис, что именно я вытворяла? Я ни хрена не помню. Она переглядывается с Уиллом, и они снова начинают гоготать как умалишенные. Я начинаю искать глазами Алекс, может, она тоже что-то знает. Алекс я не вижу, зато вижу Эрика, и он одаривает меня таким взглядом, что мне становится дурно. Я грубо хватаю Кристину за руку и оттаскиваю в сторону от Уилла, чтобы она наконец-то успокоилась. — Не знаю, как такое можно забыть, — говорит Кристина, и меня уже начинает трясти от злости. — Короче. Сцапали мы этот флаг, возвращаемся на базу. Смотрим, а ты там с Эриком на земле валяешься. Ну мы тебе «Кэт! Кэт!», ты на нас посмотрела, и вдруг все, отрубилась. Так и завалилась прямо на Эрика. И тут он вскакивает как в задницу ужаленный, как давай материться, обложил тебя трехэтажным, ну, а ты ж в отключке. Начал тебя за плечи трясти, по щекам хлопать, пытался в чувство привести, ох и злой же он был. Ну, а дальше, — тут Кристина шумно выдохнула. — А дальше ты очухалась и набросилась на него. — В смысле набросилась? Крис, давай покороче, — я не могу дождаться самого главного, и, боже, как же это бесит! — Ну… Вот так и набросилась. Прямо на шею кинулась, не знаю, что ты ему там пела, но он аж в лице поменялся. Фор подбежал, оттащить тебя хотел, а ты нет, мол, хочу, чтоб Лидер меня на ручках нес, — Кристина опять начинает смеяться. — Кое-как довели тебя в общем, до штаба, во-о-отакущую иглу как всадили тебе, и ты хлоп, и опять вырубилась. Ну, Эрик ничего не говорил, молчал, кривился только. Хотя он, может быть, тоже в шоке был, ты как пьяная была. Так ты правда ничего не помнишь? Твою мать. Вот тебе и повеселила бесстрашных. Обхохочешься.