Из реальности в Бесстрашие

Мы возвращаемся в общежитие. Фор сказал, что мы, переходники, останемся здесь до прибытия новых инициируемых. К тому времени отдельные комнаты, в которых живут уже взрослые бесстрашные, должны освободиться. Все понимали, что это значит. Кто-то приходит, и кто-то уходит. Возможно, что кому-то повезет, и он сможет жить один гораздо раньше. Но первые на очереди те, кто занимает более престижную должность. Короче, я еще не скоро отсюда выберусь. Мы можем сдать форму неофитов, но пока что никто об этом не задумывается — собственной одежды у переходников нет, так что-либо тебе дают форму солдата, либо ты зарабатываешь на свое шмотье сам. После обеда мы вместе с урожденными отправляемся в Яму — там нас распределят по местам работы Лидеры. Надеюсь, Эрика среди них не будет, похоже, я еще долго буду стараться его избегать после финального испытания. Хотя это пустая надежда, конечно, он должен там быть. Истерика, случившаяся со мной во время прохождения пейзажа страха, отступила, и настроение у меня уже не такое хорошее. Если бы кто-то спросил, насколько мне сейчас стыдно, я бы изобразила наглядно — убежала бы к чертям собачьим отсюда. Но бежать мне уже некуда, поэтому я вместе с остальными бывшими неофитами встаю в строй перед Лидерами. Макс стоит впереди с папкой бумаг в руках. В этой папке все, что они о нас знают — откуда перешел, где и когда находился в таблице рангов, чему научился, а чему нет, и так далее и тому подобное. В сторону остальных Лидеров я даже не смотрю, и не трудно догадаться, почему. Как хорошо, что больше не придется снимать этот чертов браслет. Криса, Питера и Сэма без вопросов отправляют в команду Ло — они будут контролировать бесфракционнников за пределами фракций, на окраинах города. Эта работа одна из самых сложных, не считая патруля вокруг района, где изгои образовали свое собственное сообщество. И хотя в том районе часто возникают волнения, и там работают только опытные бойцы Бесстрашия, нередко на окраины уходят те, кто потерял работу или семью, кто озлобился и опустился окончательно и слоняется там в одиночестве или небольшими группами, только взращивая свою ненависть к представителям фракций. Изгои изгоев, что-то типа того. Делами Кристины и Уилла Макс занимается практически одновременно. Они — идеальные напарники, и Лидер не может этого не замечать. Кристина порой плохо контролирует свои эмоции, с чем ей помогает справиться Уилл, а парню иногда не хватает безумства, чтобы пойти на риск. Такой тяги к убийствам и расправам, как у первых троих, у ребят нет, так что Макс, практически не раздумывая, определяет их в городской патруль. Хорошая работа, слоняешься себе по улицам и ждешь команды от центра наблюдения. Только временами скучно, наверное. Хотя этим двоим уж точно скучно не будет. Да и на другие фракции посмотреть можно. — Так, ненормальная, теперь ты. — Макс усмехается. Ну, хорош уже. — Так, бывшая эрудитка. Так тебя оттуда выперли, или ты все-таки сама ушла? — Как смешно, обхохочешься. Плохо у вас с чувством юмора, плохо. — Ну, то что ты прекрасно метаешь ножи, мы уже знаем. Тут я все-таки бросаю короткий взгляд на Эрика. Он стоит, сложив руки на груди, и смотрит на меня, но я не успеваю понять, что выражает его лицо — вспоминаю, что, черт возьми, ляпнула в мыслях про его задницу, и сразу отворачиваюсь. Остается надеяться, что чувство юмора у Лидера с садистскими наклонностями все же получше, чем у Макса. — Но, — продолжает Макс. — Долгое время ты находилась практически на грани вылета, Кэт. Так что посиди-ка ты пока в центре наблюдения. Ну во-от, придется торчать в штабе. Я смотрю на Фора и не понимаю, почему он улыбается. А-а, точно, он же тоже там работает. Ну, тогда не все так страшно. Буду раздавать команды Кристине и Уиллу, а ведь так хотела, наконец, погулять по городу, посмотреть, что да как. Я уже даже смутно его помню, видела-то только пару улиц, в день Церемонии Выбора и во время короткой вылазки в Эрудицию. До завтрашнего утра мы абсолютно свободны. И даже не до отбоя, а именно до утра, теперь мы можем слоняться где хотим и когда хотим. Чувствую себя так, будто мне второй раз восемнадцать исполнилось. А как я отмечала свое совершеннолетие, я не помню, потому что была подвыпившая. Очень сильно подвыпившая. И изменять традиции я не собираюсь, так что чуть ли не в охапку хватаю Кристину и Уилла, и мы двигаем к бару. Как же я давно не пила! Ну, вообще-то меньше месяца, но я типа этого не помню. С ассортиментом алкоголя бесстрашные особо не заморачиваются — вино, пиво да водка. Хотя что-то мне подсказывает, что последнее — это просто разбавленный медицинский спирт. А вот вино и пиво, скорее всего, поставляет Дружелюбие, так что это должно быть безопасно. Когда я спросила у бармена, знает ли он что такое виски, он ответил — товар дорогой, вчерашним неофитам можно и не мечтать. — Тогда наливай два. Я оборачиваюсь и вижу Фора. Бармен, хмыкнув, наполняет два не блещущих чистотой стакана, один подает ему, другой двигает ко мне. — Фор, ты знаешь, что ты самый замечательный инструктор на свете? — еще не выпила, а уже понесло. — Спасибо, Кэт, но теперь я не твой инструктор, а коллега, — официальным тоном говорит он, а потом тепло добавляет: — я рад, что мы в одной команде. Ух, расцеловала бы его в обе щеки, но ведь неправильно поймут. — Кэт, давно хотел у тебя спросить, — что-то мне совсем не нравится его тон. Он говорит так тихо, что даже я с трудом могу расслышать. — Видишь ли, до инициации я ни разу не видел Алекс. Улыбка моментально сходит с моего лица. Я об этом даже и не задумывалась никогда. — Нет, я сам переходник, но уже довольно много времени провел в Бесстрашии. Почему-то мне показалось это странным, — он вертит бокал в руках и не отрывает от него взгляда. — Как вы познакомились? — Я не понимаю, к чему ты клонишь, Фор, — сухо говорю я, будто бы пропуская вопрос мимо ушей. — Мне показалось… — задумчиво, но напряженно произносит он. — Ты была первой, кто прыгнул, помнишь? Назвалась раньше, чем я спросил твое имя. Я подумал, окей, может, у нее такая привычка. Потом нейростимулятор. Было чувство, что ты все знала заранее. А потом тот странный случай на игре. — Я… — Так как вы познакомились? — он поднимает глаза. — На Тесте, — выпаливаю я. Он делает большой глоток, опустошая бокал. — Вас не было на Тесте, Кэт. Я ошарашенно смотрю на него. У меня всего пара секунд на размышления. Вселенная, почему ты об этом не позаботилась? Я даже не знаю, что соврать. И понимаю, что врать бесполезно. Упорно молчать, вот и все, что мне остается. — Кто еще об этом знает? — спрашиваю упавшим голосом. — Никто, я сам вписал результаты, когда заполнял ваши дела. Так ты можешь это объяснить? — Нет, Фор, — я качаю головой. — Если ты спросишь, были ли мы бесфракционниками, я честно отвечу, что нет, не были. И это все, что я могу тебе сказать. Он молчит, долго и пристально глядя мне в глаза. И в следующий момент я в который раз убеждаюсь, что он действительно потрясающий человек. Он берет меня за руку, дав понять, что вопрос исчерпан, и дает знак бармену, чтобы тот повторил. Но настроение уже не то. Я только-только начала привыкать к своей новой жизни, только посмотрела на нее, как в первый раз, а этот разговор стал лишним напоминанием о том, что я потеряла. И я пью до тех пор, пока виски не утрачивает свою горечь. Фор уходит, советуя мне пойти спать, и я осматриваюсь вокруг — видимо, уже глубокая ночь, раз бар битком набит Бесстрашными. И я уже не вижу ни одного неофита. Эх, а хотела развлечься с Кристиной и Уиллом. Я прощаюсь с барменом, который провожает меня снисходительной усмешкой, и поднимаюсь в общежитие. Пока иду по лестнице, размышляю над теми случаями, о которых говорил Фор. Я и сама замечала, что он что-то понимает, почему я ничего не предприняла? Ах, да, это же было то время, когда мы ни к чему не относились серьезно. Да и кто, блин, знал, что у нас не были записаны результаты теста? Если бы мы хоть немножечко задумались об этом тогда, то, возможно, этого разговора сейчас и не было бы. Проблема в том, что теперь я не могу доверять Фору так, как раньше, ведь, оказывается, он не доверяет мне. — Какое отвратительное зрелище. Это так не вовремя появившийся Эрик, он, видимо, спускался от Макса, и мы встречаемся в небольшом лестничном пролете. Нет, я конечно пьяна, но уж точно не настолько, чтобы это выглядело отвратительно. — Ох и дрянь же ты, Эрик, — говорю я, не собираясь задерживаться. Мой и без того длинный язык алкоголь окончательно развязал. Хорошо, что Фор больше ничего не спрашивал, иначе бы выложила всю правду, не задумываясь. — Постой-ка, — он останавливает меня и с саркастичным видом изображает задумчивость. — Ты подставляешь свою подругу на тренировке, а потом кидаешься на ее мучителя, то есть на меня, с предложениями о жарком сексе, ты убиваешь человека, а потом обвиняешь Лидеров своей фракции в жестокости и посылаешь их нахер, ты воркуешь со своим инструктором, а потом говоришь, что пялилась на меня. И ты называешь меня дрянью? — Что ты несешь? — если бы передо мной стояла не эта машина для убийства, давно бы двинула по морде за такие слова. Но почему мне кажется, что в них есть доля правды? — Еще не поняла? Ты не меня боишься, ты боишься, что станешь такой же, — он наклоняется ближе, давит на меня своим взглядом. — Но ты уже такая же. Последние слова он с отвращением выплевывает мне в лицо. Док говорил, самое страшное в Эрике — не его мышцы, и теперь я понимаю, что это правда. Он ломает меня одними словами, искусно заставляя себе поверить. В темноте его глаза кажутся почти черными, совсем как в моем страхе, и я не могу отвести взгляд, позволяя им заглянуть в самую душу, перевернуть там все, очернить и опошлить. — Не прикидывайся святой, — он говорит это тихо, как будто нас могут услышать. Мне остается только чуть податься вперед, чтобы поцеловать его. Сначала осторожно, покорно, а затем настойчиво, словно все еще пытаясь что-то доказать. Он отвечает — властно и снисходительно, получая то, что не нужно, но должно принадлежать, и я чувствую всю горечь и унижение от этого поцелуя на своих губах. Прикосновения рук жаркими пятнами пылают на шее и вдруг отдаются вязким и сладким страхом внизу живота, заставляя меня подчиняться ему по своей собственной воле. Как обезумевший мазохист я наслаждаюсь этим унижением, точно ощущая привкус крови на его языке. Но он не дает насладиться им в полную меру — отпускает меня, как будто только что выпил всю мою совесть, и теперь наблюдает за результатом. Теперь я не выше, не ниже, а наравне, такая же как он. И точно не святая. И мне тошно от этого, а Эрик самодовольно улыбается, вглядываясь в мое лицо. Я отчаянно отталкиваю его от себя и ухожу побежденной.