Из реальности в Бесстрашие

Работа в центре наблюдения осточертела уже через неделю. Я кручусь на стуле, глядя как изображения с камер размываются перед глазами. А еще только утро. Сидишь вот так, пялишься целый день в экраны, пока тебя не сменяет другой несчастный, которому не повезло еще больше, и он работает в ночную смену. Чем отдавать команды Кристине и Уиллу и наблюдать, как они, пока еще не очень уверенно, наводят порядок, я бы лучше вышла в город сама, хотя бы подышать свежим воздухом. Здесь ни разу не интереснее, чем тупо сидеть в офисе и перекладывать бумажки. На что я надеялась, когда осталась в этой реальности? На жаркие схватки с бесфракционниками или на холодные войны с другими фракциями? В любом случае, в итоге я буквально срастаюсь со стулом, наверное, скоро и спать с ним ходить буду. Кстати за дремоту на работе наказывают крайне жестоко, поэтому мне повезло, что Фор по дружбе приносит мне кофе, который такой же дорогой здесь, как и виски. Всего в центре наблюдения работают четверо, я если честно думала, что больше. Ну, как в американских фильмах, такой огро-омный кабинет и толпа народа. И еще секретарши туда-сюда бегают. Но мы торчим в тесной и темной каморке, правда, надо признать, что она довольно чистая, и хотя бы это меня радует. Если бы работали все сразу — то точно бы задохнулись, здесь, ко всему прочему, еще и ужасно душно. Мы с Фором работаем днем, еще двое — ночью. Каждому — по три района, Фор следит за центром города, территорией Искренности и Бесстрашием, мне достаются районы бесфракционников, Отречения и Эрудиции. Дружелюбия на наших экранах нет, на деревья камеры не повесишь. За его границами следит, как это здесь называют, дружелюбный патруль. Им там, наверное, еще скучнее. И вот я уже собираюсь встать и слегка размяться, как в замечаю в районе бесфракционников нечто странное. — Фор, погляди-ка. Отдать команду проверить? Парень подкатывается на стуле к моему столу и долго и почти безразлично вглядывается в экран, туда, куда я тычу пальцем. Он долго молчит, словно пытаясь понять, что странного я там увидела, а потом резко меняется в лице. — Никаких команд, бегом к Максу, — и, пока я нервно отправляю изображение с экрана на электронный планшет, добавляет: — Я послежу за твоими. Я несусь в лидерский кабинет, по дороге чуть ли не сшибая двух бесстрашных, которые спросонья меня, видимо, не заметили. Мы-то встаем раньше остальных и работаем с пяти утра и до пяти вечера. Это для того, чтобы не упустить во время смены часы самого большого скопления народа на улицах — как раз в шесть-семь часов утра и в шесть вечера. Закрыто. Ну, кто бы мог подумать. Спрашиваю у проходящего мимо бесстрашного, где мне отыскать Макса, и он решает обрадовать меня замечательной новостью — Лидеры еще до рассвета отправились в Эрудицию, заниматься разработкой нового оружия, в штабе только Эрик. Черт тебя дери. С ним мы не пересекались с той встречи после окончания инициации, я только каждый вечер вижу, как он заходит в бар, и каждое утро — как со стороны его комнаты осторожно крадется очередная бесстрашная мадмуазель, спеша привести себя в порядок перед работой. Сегодня, кстати, это была сверху донизу татуированная рыжая бестия из парикмахерского салона. А вчера Эрик обновил свою стрижку. Невероятно интригующий роман. Я долго пыталась понять, как я смотрю на этих девиц. И назвала это презрительным безразличием. Короче, так и не разобралась. Если бы кто-то видел нас вместе тогда, то, наверняка сказал бы, что я определенно ревную. И тут я бы выразила загадочное «ха-ха». Наш поцелуй был вообще не из той оперы. Я поцеловала его не потому, что во мне вдруг проснулось нежное чувство светлой и всепрощающей любви, а он ответил не потому, что воспылал животной страстью. Конечно, это дикость, но так я будто разрешила поставить на себе клеймо. Мне нравится Фор, Кристина и Уилл, но я ведь не такая как они, я выросла не так как они. В моем старом мире человеческие качества не возводят в идеал, делая это обязательным эталоном поведения. А я не хочу лицемерить самой себе. Эрик открыл мне на это глаза, не понимаю только, зачем ему это понадобилось, но я еще планирую узнать. На мой нерешительный стук в дверь ответом служит тишина. На более решительный — злобное «какого черта там принесло?!». Больше мне сбивать костяшки о металлическую дверь не пришлось — Эрик появляется на пороге, одновременно застегивая штаны, похоже, я вырвала его из душа. — Серьезный разговор, — я протискиваюсь вперед, не давая ему времени возмутиться, и прохожу в комнату. — Я как обычно пялилась в мониторы, — начинаю я, и, выждав, пока он наденет футболку, подаю ему планшет. — А потом увидела это. — Серьезно? Ты увидела дохлого бесфракционника? — он только бросает короткий взгляд. — И я должен тебя похвалить? А еще Лидер называется. — Давно Джас стал бесфракционником? Он с пару секунд смотрит на меня, будто пытаясь осмыслить, что я сказала, потом вырывает из моих рук планшет и вглядывается в лицо человека на фотографии. Резко спрашивает координаты и, когда я отвечаю, бросает устройство на кровать и вылетает из комнаты. Я, естественно, за ним — может, хотя бы не придется торчать в штабе. Впрочем, Эрик ничего не говорит даже когда видит, что я вместе с ним сажусь в машину, только напоминает про ремень безопасности. Нет уж, одной лидерской истерики мне хватило. — Найди мне команду Джаса, — я вздрагиваю, думая, что Эрик говорит это мне, но потом вижу у него наушник. — Как это нигде нет? Чем там вообще эти дурни из центра наблюдения занимаются?! Он оборачивается на меня и, видимо, только сейчас понимает, что «дурень из центра наблюдения» сидит рядом с ним. Да уж, Лидер, спать надо ночью. Ну, не пешком же ему меня назад заставлять идти. Он шумно выдыхает и, не отрывая одной руки от руля, отклоняется назад, шарит другой на заднем сидении. Почти швыряет мне на колени винтовку. Потом еще одну. О, да я прямо как напарник. Буду всем хвастаться, что Лидер меня на задания берет. — Давно он там? — а это уже мне. — Вчера вечером его там не было. — Кто тебя сменяет? — Я не помню его имени, — тяну я, но потом встречаюсь с его колким взглядом. — Кларк. — Кларк, — тихо повторяет Эрик, и мне остается только гадать, что ждет этого парня. Когда мы въезжаем в район бесфракционников, я тут же закрываю окно — боже, как тут воняет. Воротит от мысли, что мне придется выйти из машины. Вот и подышала свежим воздухом. А выходить приходится скоро — мы останавливаемся, едва увидев тело Джаса посреди грязной и пыльной улицы. На нем какие-то лохмотья. Такое чувство, что кто-то положил его здесь специально. Эрик идет впереди и осматривается, но вокруг ни души. Подойдя к Джасу, он первым делом проверяет пульс. Но судя по его синевато-серому лицу, это уже безнадежно. Он ощупывает карманы его брюк, которые когда-то, видимо, принадлежали отреченному, потом задирает мешковатую футболку, и я машинально закрываю рот рукой. Господи! На животе рваные и глубокие порезы складываются в неразборчивое и устрашающее «за насилие над детьми». В ранах я вижу белые пятна и, как только понимаю, что они движутся, резко отворачиваюсь, сдерживая рвотный рефлекс. — Кто-то неудачно пошутил, — мрачно изрекает Эрик, поднимаясь, и я понимаю, он узнает кто, и не оставит от него живого места. Бесчинство бесстрашных в районе бесфракционников — не редкость, мне только за эту неделю довелось увидеть два случая жестокого обращения с изгоями. Но чтобы они измывались над детьми… Мы обходим округу, ныряем в каждый узенький переулок, бесцеремонно заглядываем во все окна. Когда одна женщина, завидев нас, задергивает шторы, Эрик безжалостно выбивает прикладом стекло. Он идет впереди, уверенно и сосредоточенно, будто бы отмеряя каждый свой шаг. Он не особо осторожен — держит винтовку словно аксессуар. Знает, что в случае чего я его прикрою? Или думает, что мерзкий хлюпающий звук вонзившегося ножа в мое тело даст ему немного форы? Вдруг понимаю, что оружия при Джасе не было — его кто-то украл, и крепче сжимаю в руках винтовку. Надеюсь, не придется никого убивать. В памяти всплывает лицо убитого мной бесфракционника. Тогда я была на взводе, а смогу ли я в трезвом уме хладнокровно всадить пулю в человека сейчас? Я думаю об этом и поздно замечаю, как Эрик останавливается, но он успевает обернуться и придержать меня за плечо. — Возвращаемся. Когда мы возвращаемся в штаб, Макс и другие лидеры уже на месте, и мы поднимаемся к ним. Я совершенно забываю о том, что меня ждет Фор. Эрик обрисовывает Максу ситуацию, не забыв в повышенном тоне упомянуть про Кларка. Один из Лидеров выходит. Макс освобождает стол от всяких бумаг, стаканов и прочего хлама, и я вижу на нем всю карту города. Эрик пальцем показывает, где мы нашли тело Джаса и какой район обошли. — Ненормальная, ты забыла где должна быть? — интересуется Макс, даже не взглянув на меня. — Пусть останется, — отрешенно бросает Эрик, продолжая изучать карту. Я искренне удивляюсь и одновременно радуюсь его реплике, но то, как Макс молчаливо соглашается, пугает меня. Пока Лидеры разбираются, куда и какой отряд отправить на поиски команды Джаса, я вглядываюсь в лицо Эрика, будто вижу его впервые. Сейчас его вид не облагорожен привычным высокомерием, а такая частая раздражительность сменилась абсолютным хладнокровием. Вдруг дверь за мной отворяется, и я вижу двух бесстрашных, которые под руки держат Кларка. Он смотрит исподлобья и ненавидящим взглядом прожигает мое лицо. Лидеры, заметив его, тут же направляются к выходу. Они, как я поняла, собираются спуститься в Яму, и я иду за ними, с тяжелым сердцем слушая выкрики Кларка, которые громким эхом отражаются от стен коридора. — Она все врет! Посмотрите на нее, чертова неофитка, она врет! Его там не было! Не было! Десятки бесстрашных поворачиваются в нашу сторону на крик, когда мы спускаемся и выходим в центр Ямы. Но Лидеры не слушают его. Бесстрашные заставляют Кларка встать на колени, он поднимает голову и быстро и сбивчиво тихим голосом говорит Эрику: — Я клянусь Эрик, его там не было, я смотрел, я не видел его… Она… она все врет, сама проглядела… Я хочу сказать, что, может быть он прав, и тело Джаса появилось там уже после его смены, но не решаюсь. Потом начинаю оправдывать себя — я бы заметила движение в пустом районе, определенно заметила бы. Я успокаиваюсь только тогда, когда Эрик хладнокровно приставляет дуло пистолета ко лбу Кларка и нажимает на спусковой крючок. Я опускаю глаза. Мне жалко Кларка, он проработал в центре наблюдения три года и всегда приходил на смену вовремя. Уж как он там работал, я не знаю. Вдруг я задумываюсь — почему Эрик поверил мне, а не взрослому бесстрашному? И тут до меня доходит. Все это — взял меня с собой, демонстративно шел с опущенным оружием, разрешил остаться в лидерском кабинете, — все это просто хитрость. Он дает мне эти маленькие привилегии, как хозяин, который кормит своего пса, чтобы тот ему служил. А мне это нравится. Почему? Не знаю. Так умело заставляет меня саму надеть себе ошейник. Я поднимаю глаза на Эрика, и он ухмыляется — понимает, что выражает мой взгляд. Когда он уходит, долго смотрю на его спину. Вот он. Мой Лидер. Мой демон. Моя правда.