Вчерашние изгои

Держа кружку в руке, Алексей подошел к окну. Когда-то давно он был безумно рад, что купил дом почти на самой вершине горы, но вид открывающийся отсюда уже не так успокаивал, как раньше. Может дело было в этих трубах добывающих предприятий, выросших как грибы всего в паре километров отсюда, а может просто вид самого обычного провинциального городка перестал казаться ему чем-то красивым. Допив кофе, Алексей поставил кружку на стол. Сегодня никто его на работу не провожал — Света предпочла остаться в постели. Вчера она рассказывала Алексею, как его дочь сидела до самой ночи, дожидаясь, когда он вернется с работы. С большим трудом она смогла уговорить Любочку лечь спать, пообещав, что отец обязательно придет к ней утром к ней утром. Алексей посмотрел на часы — дочке уже пора собираться в садик. Он осторожно заглянул в спальню к жене, та уже одевалась. — Все-таки проснулась? Знаешь, давай сегодня я Любу отведу в садик. Так что отсыпайся. — Нет уж, давай лучше я, раз встала. Ты лучше через два месяца на выпускной к ней сходи. То, что ты в этот день будешь ловить особо опасных преступников ее вряд ли успокоит. — Ну уж на один день я точно смогу отпроситься. — заверил Алексей. — Обещаю выбить этот день кровью и потом, так ей и скажи. — Сам ей и скажи. «Опять не в настроении» — понял Алексей. Действительно, со своей работой он совсем не заметил, как подошел момент выпуска дочки из садика. В этом году она должна была пойти в школу, и теперь для Алексея не было ничего, чего бы он страшился больше. Разумеется, Люба знала, что отличается от других детей. Она была еще совсем маленькой, когда это произошло, но порой Алексею казалось, что она скучает по тому времени, когда она была здорова. Дети в садике уже привыкли к ней, а воспитатели следили за тем, чтобы ее не обижали. Алексей видел, что ей весело там, но в школе все может стать иначе. Главное, чего боялся Алексей было то, что его дочь станет изгоем до конца своей жизни. Если он Люба и Света были вместе, то всегда за долгим взглядом Светы на дочь следовал не менее долгий взгляд на Алексея. Он это уже давно заметил и отлично знал, что это означает. И он хотел искупить свою вину. Хотя бы сотую ее часть. — Да, точно я… обязательно скажу. А знаешь, что я еще подумал? — Алексей посмотрел на жену, следя за ее реакцией. — У нас дочь уже в школу идет, а море только на картинках видела. Скоро у меня законный отпуск, может съездим куда-нибудь? Я все посчитал! — вставил он, зная, что Света хочет сейчас сказать. — Я еще вчера ночью засел и все выяснил. Если немного ограничим наши расходы, то уже к июню у нас будет нужная сумма. Ты можешь посмотреть на этот список, там ничего особенного нет, а… Любочка, она же просто счастлива будет! — Делай как знаешь. — пробормотала Света и вышла из комнаты, даже не взглянув на Алексея. Он стиснул зубы. Совсем не такую реакцию Светы он ждал, но отступать было нельзя, и он последовал за ней: — Нет, подожди. Так ты согласна или нет? У тебя же тоже какие-то деньги на черный день были? Света вздохнула и остановилась у двери в спальню дочери: — Скоро лето, Любе сначала обувь нужно купить, а потом уже о морях думать. И вообще, у нас бы эти деньги уже были, если бы продали этот чертов дом для кукол. Алексей промолчал. Он понимал, что имеет в виду Света, ему и самому не нравилась эта громадина в полкомнаты. Он был куплен как утешение для Любы. Тогда многие давали им деньги на лечение дочки, и лишь когда оказалось, что ничего сделать уже нельзя, он купил этот дом для кукол. Имя преступника назвали уже позже, и Алексей понял, как непростительно тесен мир. Его тогда многие уговаривал уйти, включая жену, но выгнать так никто и не смог, а писать заявление об уходе Алексей сам себе запретил. По крайней мере до тех пор, пока не искупит свою вину за то нераскрытое дело, которое чуть не стоило жизни его дочери. — Любочка, вставай, в садик пора. — сказала Света, входя в спальню. Дочка что-то заворчала в ответ. — Вставай, а то папа на работу уйдет. Наконец открыв глаза, первым делом Люба кинулась на шею отца. Алексей поцеловал ее и прижал к груди. Ради такого можно было и на работу опоздать. — Ты купил лошадок для Кэти? — Я как раз хотел. Обещаю, в следующий раз пряду домой обязательно привезу тебе лошадок и… еще чего-нибудь захвачу. Любу, похоже, весть о том, что обещанных ей лошадок не купили не сильно расстроила, но Света осуждающе покачала головой. «Знаю, что виноват. — хотел ей сказать Алексей. — Из головы вылетело, что обещал дочке подарок сделать.» — Ну, значит договорились! — сказал Алексей, погладив дочку по волосам. — Ты хорошо себя ведешь в садике, а я тебе точно лошадок привезу. — Она всегда себя хорошо ведет. — напомнила ему жена, но Алексей сделал вид, что не заметил. Когда же Люба слезла с его шеи, он снова постарался вернуть непринужденную улыбку. Даже спустя все это время Алексею было больно смотреть на бельмо на месте левого глаза дочки. С каждым месяцем образ здоровой Любы все выветривался из его головы. Света решила, что лучше будет убрать из комнаты фотографии, где их дочь еще здорова, Алексей был только за. Чувство вины и без этого ежесекундно преследовало его. Он поцеловал на прощание жену и вышел из комнаты. Вряд ли она станет рассказывать дочери о планах на лето. «Не хочет давать ей ложной надежды, считая все это недостижимыми фантазиями. — понял Алексей, закрывая за собой дверь. — Но может и тем лучше. Если я вправду докажу ей, что это не фантазия — может тогда она простит меня». На улице стояла самая настоящая жара, так что вся надежда была на настольный вентилятор, стоящий в кабинете Алексея. От моря через дорогу он бы тоже не отказался, хоть и понимал, как тяжело будет добиться от Резнова отпуска в такое время. Дело об убийстве школьного сторожа принимало все больший размах, но едва ли близилось к раскрытию. Но даже после него меня в покое не оставят» — с горечью подумал Алексей. Перед ним предстало лицо Резнова, говорящее: «А вам надо было уходить, когда предлагали. Тогда бы в отпусках недостатка не было!». Алексей сплюнул. — Резнов к себе зовет. — сказал Валера, стоящий на входе в участок. — Говорит, чтобы все, что есть по твоему делу взял. «Странно было бы если не вызывал». Буркнув что-то в ответ, Алексей поспешил в свой кабинет, по дороге припоминая что именно ему нужно взять с собой. Вряд ли Резнов захочет слушать его догадки по нападению на кампанию молодых людей в паре кварталов от школы, но свои пять копеек вставить все же надо. Таксиста скорее всего они отпустят, а повесят все скорее всего на дружков потерпевших. Тем более, что многие видели их в тот день, да и несут они полную околесицу. Однако надо хотя бы попытаться уговорить Резнова повременить с этим делом. По сторожу, правда, Алексей имел еще больше. По крайней мере камеры, выбитые им с таким трудом, все же принесли свои плоды. Пакет травы Резнов сначала счел недостаточным основанием, чтобы снабжать школьный подвал видеонаблюдением, но видео с двумя учащимися школы, которые спускаются туда явно за новой дозой должно разубедить его. В довершение же не лишним будет рассказать про их одноклассника Владимира, найденного судя по всему в состоянии наркотического опьянения прямо во время занятий. «Бедные дети» — подумал Алексей, садясь за свой компьютер. Он в очередной раз хотел взглянуть на видеозапись прежде чем идти к боссу. Дальнейшее наблюдение никаких результатов не дало, но пока большего и не требовалось. Неясным в этой истории пока оставался только распространитель, тот, кто губил все эти детские жизни, но Алексей верил — это лишь вопрос времени. Как ни тяжело было признавать Алексею это, но пока он ничем не мог помочь этим беднягам, медленно умирающим от этих веществ. Рано или поздно распространитель начнет давить на этих детей, а там и слухи поползут. Алексей открыл карту памяти и пробежался глазами по файлам. Затем пробежался еще раз. И еще. Он медленно переводил взгляд с одного записанного файла на другой, и его пронизывал все больший ужас. Он хотел ошибиться, но цифры солгать не могли. На карте было двадцать три видеофайла. Алексей выдернул карту памяти, осмотрел, подул и вставил обратно. По-прежнему двадцать три. Вентилятор дул ему прямо в лицо, но на лбу Алексея выступил пот. Он знал, что на карте памяти должно быть на один файл больше. На тот самый файл, где было записано, как двое школьников спускаются в подвал. На видео было все: свет, их лица и замешательство на них, когда за трубой оказывается пусто. И все это пропало. Алексей схватился за телефон и дрожащими пальцами набрал номер. Он с трудом сдерживался, чтобы ни начать прямо сейчас кричать в трубку, но на той стороне были лишь долгие гудки. Сжав трубку в руке, Алексей положил ее на место. Разумеется, Саня еще спал и надеяться на то, что он возьмет трубку было глупо. Единственное, что осталось от той улики — это слова Сани и его слова. Потери любого другого вещдока не удивила бы Алексея, но в случайное исчезновение этой видеозаписи он поверить не мог. Кто-то саботировал дело, зная каждый шаг Алексея. Об этом доложить начальству он просто не мог. Новиков вынул карту памяти и положил себе в карман. После того, что случилось с дочерью он сказал себе, что следующее дело будет раскрыто, и больше ждать он не мог. Нужно разрубить этот гордиев узел, пока инициатива еще на его стороне.