Назад к тишине
17 июля 2016 г. в 15:02
Глава, в которой у Кастиэля нет плана
Когда Кастиэль возвращается, в комнате темно, и с первого взгляда на кровать Дина он понимает, что тот так и не сдвинулся с места, сразу же заснув, обнимая подушку, с раскрытым ртом и лёгкой морщинкой между бровей. Почти всё его тело скрыто под одеялом, но одна ступня выглядывает из-под тёмно-синей ткани, как и его плечи. В комнате прохладно, но он не покрыт гусиной кожей. Он тихо сопит в подушку, когда Кастиэль закрывает дверь, но не просыпается.
Он так прекрасен, что Кастиэлю почти больно.
Кастиэль не сразу понимает, что снова таращится — и Дин наверняка не оценил бы. Но он такой… Дин сейчас, даже если не все его стены опущены, как обычно. Эта маленькая морщинка — как крохотная стена. Пальцы Кастиэля зудят, и этот зуд передаётся всей правой руке, почти превращаясь в боль. Он закрывает глаза.
Их отношения не в порядке. Далеки от этого.
Но прошли уже месяцы.
Он находит альбом — в верхнем ящике комода, нетронутый — и свой любимый карандаш и устраивается на кровати. Маленький короткий карандаш приятно — знакомо — ощущается в руке, и он опирается спиной о стену. Он даже не включает свет. Дин совершенен: резкий свет уличного фонаря, прорезаясь сквозь их дешёвые белые занавески, омывает часть его лица полубликами, остальная его часть спрятана в тени. Кастиэль рисует. Замечает, что тени делают губы Дина ещё более полными, изогнутыми и соблазнительными, чем обычно; что тёмные круги под его глазами кажутся почти синяками. Маленькая морщинка — как порез между глаз. Одна его рука сжимает подушку, будто боясь, что её могут отобрать, будто он держится за что-то, что не может потерять.
Горло Кастиэля спирает от невероятного желания.
Дин ёрзает и хрипло кашляет, сжимаясь в ещё меньший клубочек, и резко распахивает глаза. Моргая и щурясь из-за слабого света, он смотрит на замершего Кастиэля.
— …Кас?
— Ага, — говорит Кастиэль, не откладывая ни карандаш, ни блокнот, а просто крепко сжимая их и чувствуя, как сердце колотится в груди и будто бы в горле.
Дин хмурится сильнее.
— Ты опять меня рисуешь.
На этот раз словам не вырваться из его рта. Он просто кивает.
Выражение лица Дина не меняется, и он не отводит взгляда.
— Ты давно меня не рисовал.
— Два месяца, — шепчет Кастиэль.
Дин какое-то время просто продолжает таращиться, глядя ему то в левый, то в правый глаз, будто отчаянно ища что-то. Кастиэль не знает, что он ищет, и старается не ляпнуть: что бы это ни было, Дин, я помогу тебе это найти. Что-то в Дине расслабляется, будто его отпускает, но он по-прежнему не улыбается и почему-то выглядит почти обеспокоенным.
— Чего ты сидишь в темноте? Вредно же для глаз.
— Я… — странный вопрос застаёт Кастиэля врасплох, и он откладывает карандаш, потому что рука дрожит, — не хотел тебя беспокоить.
— Дай угадаю, — легко, почти дразняще говорит Дин. — Моё лицо было захватывающим.
Губы Кастиэля изгибаются в глупой улыбке облегчения.
— Да.
Фыркнув, Дин потягивается, не вставая; мышцы его плеч движутся. Он до глупости хорошо сложен — а ведь он никогда не занимался спортом. Не взялись же эти мышцы ниоткуда?
— Тебе надо ещё время? — раздаётся в тишине тихий голос Дина.
— Что? — моргает Кастиэль, глядя на его обнажённую шею вместо глаз.
— Рисунок закончить, — Дин улыбается.
— Я… пять минут?
— Хорошо. — Дин довольно вздыхает и снова закрывает глаза, зарываясь в подушку и замолкая. Он расслаблен, мышцы выглядят так, будто он спит, но морщинка исчезла. Кастиэль заканчивает набрасывать его волосы, линии плеч, ногти, вмятинки на подушке и наслаждается тишиной. Той, которой он дорожил — дорожит. Он скучал по ней, почти так же, как по рисованию; он ещё немного тянет, заканчивая набросок, чтобы потом довести его до совершенства. В тишине так просто, и не нужны слова.
Наконец он откладывает альбом.
— Готово. Спасибо.
Открыв глаза, Дин изображает улыбку.
— Не проблема. — Он садится и почёсывает голову, от чего волосы топорщатся в разные стороны, а потом протяжно зевает и трёт глаза. — Ух. Уже не засну сегодня. Который час?
— Почти семь. — Кастиэль поднимается и идёт щёлкнуть выключателем.
Дин морщится от резкого яркого света и стонет.
— Чёрт. Я хотел продрыхнуть всего час. — Он ставит ноги на пол, и одеяло сползает, обнажая грудь и живот. Он лениво чешет шею, но вдруг его взгляд становится резче. — Подожди. Я думал, ты собирался остаться у Габриэля.
Кастиэль умудряется не покраснеть.
— Планы изменились.
Взгляд Дина не смягчается, но он и не… зол. Просто обеспокоен.
— Всё нормально? — Дин морщится. — Я снова лезу не туда?
Хмыкнув, Кастиэль качает головой, подтягивая ноги к груди и почему-то держа в руке карандаш.
— Нет. Не на этот раз.
Дин с отсутствующим видом кивает.
— Так всё нормально?
— Наверное? — Он пытается улыбнуться, но, наверное, выглядит более взволнованным, чем есть, потому что лицо Дина становится грозным.
— Кас, скажи мне, что не так.
— Ничего… всё так, Дин.
— Брехня. — Дин продолжает таращиться, но Кастиэль не отвечает, и он хватает своё одеяло. — Ладно, сам напросился. Я иду.
— Дин, что ты… — Кастиэль смеётся, когда Дин, завернувшись в одеяло (и сам как огромное мятое одеяло), идёт через комнату и плюхается на его кровать. — Ты похож на зефирного человечка, — хихикает он.
— Ну спасибо. Теперь говори, что не так. — Подумав, он добавляет: — Пожалуйста.
Как бы он ни храбрился, все его жесты, глаза, голос — язык всего тела — говорят, как он напряжён, даже нерешителен. Будто он боится, что на него наорут (снова).
Закусив губу, Кастиэль пытается не замечать его внезапную близость. И то, что под всей этой грудой на нём только трусы. Он открывает рот, но снова закрывает, не зная, с чего вообще начинать — что сказать, чтобы не быть понятым неправильно или не выдать себя с головой. В итоге он решает, что правда будет проще всего.
— Габриэль не мой парень.
— Он... нет? — Дин хмурится. — Я думал, у вас что-то есть.
— Ну, не особо. Он, э, Габриэль… не хочет быть со мной.— Кастиэль почти улыбается, увидев оскорблённое выражение на лице Дина. — Дело не в нём, во мне.
— Брехня, — отрезает Дин. — Он… он играл с тобой, Кас? Клянусь богом, я…
— Нет, — перебивает Кастиэль, даже похлопав его по руке (через всё это одеяло). — Нет, я бы сказал, что мы играли друг с другом. И оба были в курсе, так что… ни вреда, ни обмана. — Он неловко трёт шею.
Дин не перестаёт хмуриться, но его праведный гнев вроде бы испарился.
— Кас, ты правда в порядке?
— В основном. Кое-что… нужно ещё обдумать, но это не связано с Габриэлем. — Он осмеливается бросить на Дина беглый взгляд и даже улыбнуться. — Я в порядке, Дин. Честно.
Дин осторожно кивает, и его плечи кажутся уже чуть менее напряжёнными.
— Ладно. Как скажешь. — Он опирается спиной о стену, как Кастиэль, и опирается локтями о колени — хотя под всем этим пушистым одеялом особо не разберёшь. — Мне жаль, что у вас с Габриэлем не вышло.
Надеюсь, ты лжёшь.
— Спасибо.
Они снова уютно молчат, разглядывая постер AC/DC на стене Дина, и просто… существуют. Когда Дин ёрзает, Кастиэль бросает на него взгляд и замечает, что Дин не отводит глаз от его альбома.
— Хорошо получилось? — тихо спрашивает он.
— Думаю, будет хорошо.
— Ты же не дашь посмотреть, пока не закончишь, да? — улыбается Дин.
Кастиэль смягчается и счастливо улыбается в ответ:
— Неа.
Дин хихикает, но взгляда не отводит, и вдруг чуть изменяется в лице.
— Что? — спрашивает Кастиэль.
— Просто… просто вспомнил, как позировал. — Дин неловко пожимает плечами. — Так и не увидел, что вышло в итоге.
Кастиэль тяжело сглатывает, и сердце начинает бешено колотиться, а кровь — стучать в ушах.
— Могу показать, если хочешь.
Глаза Дина светятся удивлением, и он улыбается:
— Правда? Можно?
— Да, — улыбается и Кастиэль, хотя улыбка и кажется вынужденной из-за кипения у него внутри. Он тянется к тумбочке, открывает нижний ящик и достаёт свой любимый законченный альбом, проводя рукой по корешку и приветствуя его потрёпанность. Он не видел этого наброска с тех пор, как показал его Лизе — не позволял себе. Теперь он пролистывает другие работы, тут же узнавая эту.
Он молча протягивает Дину раскрытый альбом. Тот осторожно берёт его, словно приклеиваясь взглядом к разрисованной бумаге.
Даже Кастиэль должен признать, что вышло чертовски хорошо. В фокусе оказалась бы обнажённая спина Дина — широкая, оттенённая, с чётко прорисованными мышцами, — если бы не его глаза. Кастиэль раскрашивает отвратительно, но оттенок его глаз он узнает везде. Здесь сложностей нет. У чёрно-белого Дина такие же ясные бутылочно-зелёные глаза, как у настоящего, и они смотрят прямо на тебя, хотя и нарисованы.
— Охренеть не встать, Кас, — тихо говорит Дин, едва дыша; его глаза широко распахнуты, и он отслеживает каждую мелкую подробность рисунка, каждую линию. Кастиэль таращится и на рисунок, и на Дина и просто ждёт. Он не уверен, что сказать, чтобы это не было глупо.
Хотя, если быть до конца честным, эта проблема не нова.
— Кас… какого чёрта ты до сих пор на медицине? — Дин поднимает на него взгляд своих широко распахнутых глаз — гордый взгляд. Дин горд — не просто Кастиэлем, а потому, что это Дин. Этот рисунок — это Дин. — Тебе нужно изучать искусство. Ты должен стать художником, Кас. Ты создан для этого. Это… — замолчав, он качает головой и сглатывает, слабо улыбаясь.
— Спасибо, — бормочет Кастиэль. Полное надежды и потакающее своим слабостям маленькое существо внутри него громко мурчит, кувыркаясь от похвал, и раздувается, становясь по меньшей мере в два раза больше обычного. А Дин продолжает смотреть на него своими яркими-яркими глазами, и Кастиэль вынужден отвести взгляд. Это слишком — как смотреть на солнце.
— Нет, я… — Дин качает головой. — Боже, Кас. Если когда-нибудь понадобится модель, я здесь. — Он осторожно отдаёт альбом, будто боясь, что повредит его, если будет держать слишком долго. Их пальцы соприкасаются, и дыхание Кастиэля сбивается.
— Спасибо, — выговаривает он, чуть более хрипло, чем ему хотелось бы, и взволнованно улыбается. — Ты был бы… интересным объектом.
Взгляд Дина становится приязненным, и он… он ближе? Когда это случилось? Когда Дин оказался так близко, что между ними — только одеяло? Кастиэлю видно каждую золотую искорку в его глазах цвета мха.
— Ну, честно говоря, — голос Дина превращается в тихое бормотание, — мне мало с кем было бы комфортно это делать, Кас. Если вообще было бы с кем-нибудь, — кроме тебя; он этого не говорит, но это написано в сиянии его глаз.
Кастиэль сглатывает сердце, бешено колотящееся в горле, воссылает быструю молитву — ну, Габриэлю — и преодолевает остатки расстояния.
Дин уязвлённо выдыхает. Его рука оказывается в волосах Кастиэля, не сжимая, а просто мягко касаясь; глаза Кастиэля закрываются по собственному желанию, и когда он приоткрывает их на миг, то видит, что глаза Дина также закрыты. Он хмурит лоб, будто боясь сделать что-то неправильно — так же, как и Кастиэль, и это позволяет Кастиэлю расслабиться. Он осмеливается проявить больше настойчивости, осмеливается провести языком между сомкнутых губ Дина, осмеливается скользнуть им внутрь, когда Дин тут же размыкает их с ещё одним тихим не-вполне-звуком.
О боже, думает он со смесью эйфории и ужаса.
Вот оно.