Искусства и ремёсла

Глава, в которой смотреть «Дом Восковых Фигур» проще, чем думать, а Кастиэль не может сконцентрироваться — Есть идея, — говорит Дин спустя какое-то время. Вернее, бормочет Кастиэлю в губы, а тот не столько отвечает, сколько вопросительно выдыхает. — Давай кино посмотрим. — Что? — Кастиэль подаётся назад. — Кино. Нет? Можно пересмотреть «Дом восковых фигур» или… ещё что? — Он кажется таким гордым этим предложением, будто на него потребовалось всё его воображение. Это странно очаровательно. И, честно говоря, Кастиэль и не против. Возможность свернуться рядом с Дином на полтора часа и смеяться над одним из его любимых-фильмов-для-ненависти на самом деле соблазнительна. …и, может, об этом Дин и подумал. — Давай. — Давай? — эхом отвечает Дин, светлея лицом. Кас фыркает. — Давай. Я схожу за твоим ноутом. Дин свернулся в одеяле и выглядит уютным и странно… маленьким и уязвимым. Кас не хочет это потерять. Он приносит и включает ноутбук и передаёт его Дину, чтобы он ввёл пароль и нашёл файл. С открытым окном становится прохладно, особенно с учётом того, что он до сих пор без футболки. Он ставит у кровати их единственный стул, и Дин устраивает на нём ноут, а потом они устраиваются рядом на кровати. Дин приподнимает край одеяла, чтобы Кастиэль мог забраться к нему, и обнимает его за плечи. — Нормально? — спрашивает он, и Кастиэль кивает и устраивается удобнее; они почти перетекают в пространство друг друга. Заканчивается вступительная сцена — якобы таинственный и глубокомысленный флэшбэк 1974-го, который, без сомнения, будет очень важен после, — и Кастиэль начинает ухмыляться. Он знает, чего ждёт Дин, и знает, что положено делать, как только на экране появляется лицо Пэрис Хилтон. — Я до сих пор так и не понял, съела Пэрис эту картошку фри или всосала, — задумчиво говорит он. И Дин его не подводит: он взрывается смехом, как и в последние три раза, когда они смотрели фильм и Кастиэль сказал то же самое. В этой предсказуемости есть что-то успокаивающее, вдруг понимает он; им обоим есть за что ухватиться, за обыденное, за знакомое, за просмотр фильма и шуточки над ним. За то, как они льнут друг другу под общим одеялом, как одна рука Дина обнимает его, а другая… скользит к его ладони, напряжённо сплетая их пальцы. За… обнажённость Дина рядом с ним, за осознание того факта, что на нём только трусы… за то, как он мягко целует его в подбородок, а потом Кастиэль поворачивается ему навстречу, чтобы… Ладно. В этом нет ничего обыденного и знакомого. Но это приятно. Очень, очень приятно. И до странного просто потереться носом о подбородок Дина, прижаться ещё ближе, случайно устроить свободную ладонь на его животе и чувствовать его дыхание; оно сбивается с ритма — Кастиэль и не заметил бы этого, если бы не эта ладонь, и вдруг уже совсем не прохладно. Джинсы становятся ему малы, и он ёрзает. — Что не так? — бормочет Дин ему в волосы, согревая кожу головы своим дыханием и заставляя Кастиэля вздрогнуть. — Ничего, просто… жарко в джинсах, — вздыхает Кастиэль и только после этого понимает, как это прозвучало. Но уже поздно, так что он старательно смотрит в монитор и больше ничего не говорит. Дин напряжённо застывает, а потом пожимает плечами. — Ну так можно их… снять. — Его слова странно тяжеловаты, и желудок Кастиэля приятно проворачивается. — Можно. — Пэрис на экране обжимается со своим парнем, как и Кактамегозвать и главная героиня (они называют её Сестрой Чада Мюррея), пока Чад дуется, и их снимает Жуткий Друг с Камерой. От этого всё становится немного неловко, по крайней мере, пока не приезжает жуткая машина и Якобы Романтический Сюжет не превращается в Якобы Страшный Сюжет. Кастиэль выбирается из джинсов, спихивая их на пол и стягивая носки. Когда он снова усаживается, то полностью прижимается к боку Дина своим. У Дина… тёплые ноги. Кастиэль очень старательно не тянется в ту сторону рукой. Наконец компания разделяется, и Кастиэль знает, что скоро начнётся плохое, так что он сосредотачивается на фильме, фыркая и посмеиваясь над тупыми репликами, стонет, когда Кактамегозвать накачивают и заливают воском, вздрагивает, когда губы Сестры Чада склеивает. Потому что как бы ни был плох фильм, это выглядит очень болезненно. — Ой, — бормочет он. — Ага. — Дин бросает на него взгляд. — Особенно… вот это, — Сестра Чада пытается разомкнуть склеенные губы, и да. — Это, наверное, губы совсем уничтожает или типа того, — говорит Дин, а потом проводит пальцем по губам Кастиэля, чуть хмурясь. Кастиэль забывает на это ответить. Вместо этого он наслаждается простым прикосновением и сцеловывает морщинку между бровей Дина. — Я рад, что твои не склеены. Хотя это спасло бы меня от твоих плоских шуток. — К чёрту иди, — беззлобно говорит Дин, прикусив его нижнюю губу. По телу Кастиэля распространяется жар. Точно. Ещё одно его местечко — он нашёл его ещё с Габриэлем. У него не выходит сдержать стонущий выдох, и щёки Дина вспыхивают. К счастью — или к несчастью — именно в этот момент Жуткий Друг с Камерой находит Кактамегозвать, и Дин заинтересованно поворачивается к экрану. — О, чувак, люблю эту часть. Кастиэль знает. Широко улыбаясь, он смотрит, как Жуткий Друг срывает с Кактамегозвать кожу, пытаясь спасти; но он всё равно с невероятной ясностью ощущает, как ладонь Дина медленно оказывается на его бедре. Не очень высоко, ближе к колену, чем… к… другому… но всё же она обжигает кожу, пусть и приятным огнём. А когда страшная сцена перерастает в неловкую сексуальную сцену Пэрис с её парнем, Кастиэль прочищает горло. Они оба видели её уже по меньшей мере раза четыре, и она скорее дешёвая и глупая, чем такая, какой замышлялась, но сейчас она словно подчёркивает уже существующее напряжение. Дин опускает к его голове свою, щекоча дыханием ухо, и его рука… движется. Ну, не движется: её большой палец поглаживает одно и то же место, но кровь всё равно носится по телу на в два раза большей скорости. Вдруг Кастиэль очень признателен толстому одеялу, прикрывающему его пах. Дин фыркает. — Конечно, Пэрис. Сначала разденься, а потом уже говори парню, что, может быть, беременна. Умно. Кастиэль хихикает и пытается сосредоточиться на фильме. Выходит всё хуже и хуже. — А сейчас будет разгуливать в одном нижнем белье. Какая же логичность. — Ещё скажи, что не ценишь вид. Дин хихикает. — Ну не знаю. Она слишком уж тупая, чувак, и того не стоит. — Он чуть наклоняется вперёд, к экрану, и улыбается. Кастиэль повторяет за ним. — Сейчас… — Пэрис выглядывает из-за машины, за которой прячется, и вот и кол, летящий прямо ей в голову. Дин и Кастиэль радостно вскрикивают и весело смеются. — Чувааак, — хихикает Дин, — я обожаю этот фильм. Он сжимает Кастиэля в объятиях, притягивая его ближе, и тот почти спотыкается (как можно споткнуться сидя? Он без понятия). Кастиэль вытягивает руку, чтобы опереться, и натыкается на что-то твёрдое. Дин замирает. Кастиэль замирает. — Эм, — говорит Дин. Ну, по крайней мере, Кастиэль не единственный, на кого так подействовала эта близость (если только это не из-за фильма, что было бы… вроде как неловко). — Прости, — бормочет он. — Я, э… случайно. — Да ничего, — очень ровно отвечает Дин. — Не то чтобы было больно. Кастиэль неловко хмыкает. — Уверен, что это не… неудобно? — Ну, — Дин протягивает это слово, и оно словно повисает в воздухе. Он чуть ёрзает. — Могло бы быть и удобнее, конечно, но нормально. Дин даёт ему возможность отступить. Чад и Сестра Чада ищут по городу людей, не превратившихся в воск (которых уже нет), и до конца фильма ещё полчаса. Они могут досмотреть его. Потом даже включить ещё один и в процессе заснуть, как и всегда. Это приятная мысль. С другой стороны… Дин дёргается, когда ладонь Кастиэля снова его касается, и резко выдыхает. Уже никто не смотрит на экран; они смотрят почти друг на друга. — Ты, э… — Кастиэль сглатывает, — …точно уверен? Он устраивает руку на бедре Дина, у самого края трусов. Она дрожит, но это, наверное, ничего. — Ну, раз уж ты завёл об этом речь. — Голос Дина слегка хрипловат. Он не заканчивает предложение, а тянется ближе — так близко, что Кастиэль может покрыть оставшееся расстояние. Дин целует его с большей страстью, чем до этого, даже с каким-то взволнованным отчаянием, и это даёт Кастиэлю сил сдвинуть руку и проскользнуть ей под ткань, кожа к коже. Дин стонет ему в губы; Кастиэль уже много раз слышал этот стон, но ещё никогда не был ему причиной. Он обхватывает его ладонью, стараясь не зацикливаться на том, что отдрачивает Дину, и начинает двигаться — медленно, по всей длине. — Кас, — бормочет Дин, крепко жмурясь. Кастиэль не может отвести от него взгляда — он просто великолепен, раскрасневшийся, с раскрытым ртом, и Кастиэль слышит каждый его хриплый выдох. Когда он начинает двигаться ладонью чаще, Дин вскидывает бёдра. — Кас, — снова выдыхает он, — можно… можно… — и его ладонь оказывается на бедре Каса, скользя большим пальцем под ткань, и о, да, пожалуйста. Он даже не в состоянии на внятный ответ — просто спускается к горлу Дина, начиная целовать его и чуть прикусывать. Дин воспринимает это как согласие, и приходит черёд Кастиэля задыхаться и толкаться в его кулак. — О боже, — хрипит Дин, едва дыша. — О б… Кас, Кас, можно мне кое-что? Можно… — Да, да, — шепчет Кастиэль, не имея ни малейшего понятия, чего хочет Дин. Ему всё равно — рука Дина на нём идеальна, его ладонь и грубые подушечки пальцев создают невообразимое трение, — но он в любом случае часто-часто кивает. — Ладно, просто… дай мне секунду. — Дин убирает руку, и Кастиэль стонет от потери прикосновения и тепла. Дин исчезает, но только для того, чтобы стянуть трусы. — Сними свои… — он даже не заканчивает предложение, снова целуя Кастиэля, пока он не начинает задыхаться. Он подчиняется, так быстро, как может, не переставая целовать Дина, и тогда Дин седлает его бёдра, и да, хорошая мысль, отличная мысль. Они трутся друг о друга, и Дин тихо стонет, а Кастиэль запрокидывает голову ему на плечо. Когда Дин начинает двигаться, задавая ритм, Кастиэль хнычет в его потную солёную кожу. — Чёрт, Кас, — стонет Дин, обхватывая их обоих ладонью; смазка облегчает скольжение и делает трение ещё более удобным — ещё более приятным. Дин вскидывает бёдра, и Кастиэль встречает его толчок за толчком; жар в животе разгорается по мере того, как они ускоряются. — Дин, Д… — Кастиэль поднимает голову, чтобы поймать его губы и втянуть нижнюю в рот; Дин вскрикивает и кончает; тёплая влага заливает живот Кастиэля (и одеяло тоже, но к чёрту его). — Ох, чёрт. — Дин давится воздухом, продолжая вскидывать бёдра. — Я не… — Но, видимо, тело Кастиэля уловило намёк, и оргазм накрывает его без предупреждения, оставляя его лежать под телом Дина, дрожа и пытаясь дышать. Он откатывается к стене; Дин — тёплый растаявший ком на нём, вроде как тяжёлый, но это слишком приятно, чтобы не получать удовольствие. Он прижимается губами к шее Дина и ждёт, пока дыхание и сознание успокоятся. — Это было… — бормочет Дин. Дом восковых фигур уже горит — или тает — до основания. — …неожиданно? — предлагает Кастиэль, и Дин устало хихикает. — Типа того. — Он наконец скатывает с него и сталкивает одеяло. — У. Беспорядок. — Моргнув, он бросает на Кастиэля быстрый взгляд, и тот вспоминает их недавний разговор. Сегодняшний разговор. Хм. Кое-что изменилось очень быстро. — Сходи за влажной тканью или ещё чем, — бормочет Кастиэль, устраиваясь удобнее и закрывая глаза. На него накатывает обычная усталость, и он хочет свернуться и уснуть, но тогда он будет липким, а он предпочёл бы… не быть. — Ленивая задница, — бормочет Дин, но весело, и шлёпает к ванной. Он возвращается с какими-то салфетками и роняет пару штук Кастиэлю на живот; тот рассеянно вытирается. Только закончив, он открывает глаза и обнаруживает Дина, глазеющего на него; тут до него доходит, что они никогда не видели друг друга голыми. До этого момента. — Э, — красноречиво говорит он. — Дай сюда. — Дин забирает его салфетки и швыряет в ближайшую мусорку, а потом валится слева от Кастиэля, как грациозный труп, и испускает долгий глубокий вдох. — Боже, я вымотан. Это было здорово. — Он вдруг улыбается: — И стоило всего беспорядка. — Он легко целует его в губы. Его одеяло валится на пол, но у них есть ещё одно, и Кастиэль зарывается под него, пока не замёрз. — Эм, Кас… — Мм? Дин моргает, всё ещё обнажённый и неприкрытый. Жаль, что Кастиэль такой сонный; он оценил бы вид как следует. — Можно мне сегодня здесь поспать? — Конечно, можно. — Кастиэль приподнимает край одеяла, чтобы Дин забрался к нему. Они снова волшебно соприкасаются кожа к коже, губы Дина мягко касаются его шеи, и Кастиэль так же мягко выдыхает и притирается ближе. Дин выдыхает ему в шею, обнимая его одной рукой, и закрывает глаза. — Это… не кажется тебе странным, Кас? — Дин чуть ёрзает. — Мм? — Это… это. Вот. — Он снова ёрзает, задевая его плечом. — Не кажется странным. Кастиэль с усилием открывает глаза и пытается осмыслить вопрос. — …нет, — решает он. — Нет, не кажется. Дин снова вздыхает. — Знаю. Это вроде как… странно. — Он устало хихикает, и Кастиэль хихикает тоже, снова закрывая глаза. Его тело, расслабленное, обмякшее и почти ноющее после долгих издевательств, требует сна. — Теперь заткнись и спи, Винчестер. Дин тихо довольно выдыхает и целует его в шею, растекаясь вдоль него. — Сам ткнись, Новак. Кастиэль засыпает, чувствуя его тихое спокойное дыхание своим ухом.