Butterfly

Сидя в уютной квартирке и укутавшись в теплый плед, Чимин слышит, как за окном льет дождь. Капли звучно ударяются о стекло, барабанят по подоконнику, не переставая, уже несколько часов. Парню отчего-то кажется, что в комнате становится так же холодно и промозгло, как и на улице. Возможно, это зависит от настроения. Возможно, это внутри у него так, пасмурно и серо, а совсем не снаружи. Но… Но вот уже несколько дней всё было хорошо - нет, конечно, но Чим пытался заставить себя поверить в это - однако сейчас совсем будто хуже нет. Признавать то, что этому есть конкретная причина, не хотелось, но по всему выходило, что именно так и есть. Игнорировать то, что его настроение мигом улетучилось, как только Чимин увидел через окно смутный силуэт Предназначенного, не получалось. Юноша хотел, очень хотел, чтобы ему только показалось, но… Тело стало словно ватным, голова раскалывалась, казалось, что еще немного, и от нее не останется ничего. Даже раздумывать не надо было, из-за кого это всё. Душевное состояние Пака оставляло желать лучшего - и только из-за одного конкретного человека. Пак очень хочет верить, что всё это ошибка. Лишь галлюцинация, вызванная последствиями усталости и долгих тренировок в танцзале. Но смысла ведь нет врать самому себе. Осознание того, что это реальность и ничего больше, заставляет еще больше страдать. Слезы, накопившиеся в уголках глаз, уже безостановочно скатывались по щекам, оставляя тягучие соленые дорожки, хотя юноша совсем не хотел плакать. Не сейчас, не перед ним. И хоть Чимину было больно, как никогда, он старался сдерживаться, как мог. Из рук вон плохо, конечно же, но всё же старался. Всё же слишком больно это было, слишком неожиданно и слишком ожидаемо одновременно. Как будто бы Пак ждал чего-то подобного с самого начала, не в силах был поверить в то, что наконец-то всё будет хорошо. Снова и снова прокручивая в голове тот момент, когда он увидел Юнги с Тэхёном, Чимин будто специально делал себе только больнее. Но Пак не мог остановиться, сворачивался в кресле калачиком и до боли закусывал губу, сдерживая стон нахлынувшей обиды, но никак не мог прекратить. Возможно, это только показалось и никакого Мина тут нет - зачем ему? Наверно, это только причудливое сплетение дождевых капель, мираж, принятый воспалённым сознанием за действительность. Только Чим всё равно ждёт чего-то, хотя и не знает, какой исход будет больнее. Телефон, лежащий на подлокотнике кресла, не перестаёт вибрировать, пытаясь обратить внимание парня на себя, что еще больше выводит Пака из равновесия. Тихое гудение сдавливает виски, словно обручем, становится с каждой секундой всё невыносимее. Чимин не выдерживает. Тянет руку к телефону, как-то неестественно выгибаясь в кресле до хруста позвонков. Хватает его холодными дрожащими пальцами, держит несколько мгновений, ощущая кожей вибрацию, размахивается - и с хриплым криком кидает аппарат в стену. Наблюдает, как чёрные острые осколки падают на пол, как отлетает в угол батарея и безжизненно гаснет экран, болезненно стонет, чувствуя, как противно натягивается кожа с высохшими дорожками слёз на щеках. Сцепив плотнее зубы, Пак мученически стонет в плед, крепко сжимая его в ладонях. Он сползает на пол, потому что парень не может удержать ломкими пальцами, и ноги Чимина, выглядывающие из широких штанин домашних шорт, мгновенно покрываются мурашками. Боль сковывает все внутренности, он не может и голову повернуть, оставаясь в одном положении, будто зафиксированная восковая кукла с насквозь прожигающей лавой внутри. Даже думать не хочется, во что превратилась квартира. Тут по-прежнему тепло, однако так, будто бы внутреннее смятение юноши вырвалось наружу, обретя физическую оболочку. Битая посуда, перевёрнутый кухонный стул, разбитый телефон, дорогая картина, что раньше висела в комнате Чимина, а теперь валялась где-то в коридоре, исцарапанная содранными почти под корень ногтями - всё здесь подверглось порыву нестерпимой злости парня. Гнев утих, уступив место усталости и разочарованности в Юнги, в их связи и, самое главное, в себе. *** Чимин совершенно теряется во времени. В комнате темно, но это может быть и вечер, и раннее утро. Силы медленно покидают его, нервное напряжение выматывает, вытягивая последние соки из ослабевшего организма. Веки тяжелеют, будто свинцом наливаются, сознание постепенно мутнеет, отчего все происходящее размывается, кажется каким-то странным сном. Юноша наконец-то позволяет себе расслабится, откидывает голову на высокую спинку кресла и даже за пледом тянется, укутывается, создавая себе подобие уюта в полуразрушенной им самим же квартире. Но полураздетый Тэхен и нависающий над ним Юнги, перед глазами предстающими чётко, как на фотографии, не дают отключить рассудок полностью, лишь раззадоривая его еще больше. Нет... Этого не может быть... Это всё не правда, не правда! Нет!.. Нет… Юнги... Нет. Обхватив руками подрагивающие острые плечи, рыжий кричит от боли, что множится в нём с каждым прошедшим мгновеньем. Она терзает все тело и разрывает в кровавые клочья сердце парня, Чимин жмурит глаза до боли и разноцветных точек перед глазами, но это не помогает. Ничего не помогает. Это похоже на какую-то бесконечную изощренную пытку над ним. Мысли не оставляют в покое, рисуют в голове картины и похуже, чем было на самом деле, и от этого просто выть хочется. Чимин не видит смысла сдерживать этот порыв. Чимин удивлён, почему соседи ещё не вызвали полицию. Хочется забыться, наплевать на будущее, забыть про всё, что было, и ничего не делать, не задумываться о том, что будет дальше. Хочется просто исчезнуть, провалиться сквозь землю. Не существовать. Хочется вернуть старую жизнь, спокойствие, здоровый сон и не ободранную собственноручно на запястьях тонкую кожу. Чтобы она стала снова смуглой и здоровой, а не землянисто-серой, кстати, очень хочется тоже. *** - Тэхе~ен-хён... - Отста-ань... - Тэхен-а... - М-м-м? - рыжеволосый мило морщит носик, и, слегка нахмурившись, трётся им об одеяло, с упоением вдыхая запах своего чуда. - Тэхен! Уже битый час Чонгук не может достучаться до старшего, который занял почти всю его кровать и теперь категорически подавать признаки жизни не хочет. Он мало того, что не даёт спать Чону, постоянно пытаясь удушить его в своих объятьях, так еще и подминает все одеяло под себя, крепко вцепившись в него руками, когда мальчишка, всё же, находит в себе силы пресечь все попытки поползновения в свою сторону. Встрепенувшись и вздрогнув всем телом, младший прижимает ладошки ко рту и дует на них, пытаясь хоть как-то сохранить тепло своего тела. Ну и своевольная же ему Пара досталась! Гром и молнии, что изредка мерцают за окном, пугают мальчишку, отчего он еще больше напрягается и прижимается ближе к Киму. Он боится, что может создать много лишних громких звуков, тем самым разбудив Тэхёна и как бы добровольно «сдавшись» ему на растерзанье - прижимается же? Прижимается. Значит, можно и обнимать всеми конечностями, судя по логике старшего. Гуку совсем этого не хочется, он вообще слишком малотактилен, да и с Парой знаком совсем не долго, однако безграничная вера во всякие страшные истории, вроде той, что бабайка может его услышать, не даёт отодвинуться от Тэ хоть на миллиметр. И да, одеяло всё ещё остаётся у Кима, а без него, между прочим, холодно. Однако страх перед обнимашками отступает перед особо громким раскатом грома, и мальчишка, наплевав на все свои принципы, трясёт Пару за плечо ещё интенсивнее. - Тэхена-ааа, - хнычет мальчишка, - Ну проснись, пожа-алуйста... Мне страшно, - брюнет, отчаявшись, теребит старшего за щеку, заставляя того слегка вздрогнуть и причмокнуть губами. Уже почти сдавшись и наплевав на все свои попытки достучаться до парня, Чон решает забиться в шкаф, как и раньше в детстве. И пусть, что потом будет перед хёном стыдно, да и вообще в его возрасте это как-то глупо до крайности. Чонгук, смирившись со своей нелёгкой долей, уже почти сползает с кровати, как вдруг чувствует сильную руку старшего на своем предплечье. Мальчишка испуганно замирает, словно загнанный в ловушку кролик, а Тэхён резко дергает его вниз, заставляя лечь рядом с собой. Ким что-то невнятно бурчит, ещё более хрипло, чем обычно, и крепко прижимает к себе Гукки, словно мягкую игрушку, улыбается уголками губ сквозь сон. Чувствуя тепло, исходящее от тела Тэхена, да и находясь в весьма… близком от него расстоянии, Чонгук слегка краснеет, и, тяжело выдохнув прикрывает глаза. Он, наконец, успокаивается и медленно засыпает, чувствуя себя под защитой в надежных руках Пары. Чонгук уверен - теперь он никогда не будет боятся грозы.

***

"Прости меня, Чимин-а. Прошу, прости. Ты все не так понял, дай мне шанс объяснить тебе всё. Прошу... Юнги" Палец уже было потянулся нажать на кнопку "отправить", да так и завис, почти коснувшись экрана телефона. Зеленоволосый никак не решался отправить сообщение, которое уже несколько раз перепечатывал, думая, что это слишком для него. Слишком сухо, слишком сентиментально, слишком коротко, слишком длинно. Чимин должен знать, что он сожалеет, должен знать, что хочет объяснится, а не читать кривые сообщения, которые в голове у Мина звучат действительно хорошо, а на деле выходят хуже некуда. Строки так и мельтешат перед глазами парня, раздражая все больше и больше, отчего он постоянно стирает всё то, что писал с большим трудом, подбирая каждоё слово. Все это слишком... Чимину сейчас совсем не это нужно. Мин боится. Боится, что Пак проигнорирует его письмо, боится, что тот, даже не посмотрев, сразу же удалит. Боится, что рыжий сделает из ряда вон выходящие выводы, из всей той ситуации, что он видел. Потому что - хотя бы перед собой будь честен, Мин Юнги - он сделал бы абсолютно так же. Мятноволосый очень надеется, что не сделал Паку больно. Хотя, конечно, сделал. Но просто хочет верить, что не настолько сильно, чтобы тот отказался от него. Юнги понимает его действия и даже мысли примерно представить себе может, однако то, на что решится Минни после них - для него загадка. Хочется повернуть время вспять, и все исправить, чтобы не допустить такую большую ошибку. Чтобы не сделать своему малышу больно. Чимин слишком впечатлителен. Теперь-то Юнги это запомнит. Запомнит навечно и никогда больше не повторит свою ошибку снова. Только бы ему дали шанс всё вернуть, исправить, объяснить… Только бы.