Никто не ожидает ферелденскую Инквизицию!

То, что происходило во внутреннем дворе Скайхолда, должно было быть запрещено законом. Или, по крайней мере, осуждаться обществом. Андрастианская церковь должна была вынести ему выговор и назначить взыскание. У Дориана язык чесался поделиться с кем-нибудь этими умозаключениями, однако, казалось, кроме него никто из обитателей замка, находящихся поблизости, не усматривал в происходящем ничего скандального. Вне всяких сомнений, эти люди были слепы. Непотребство творилось прямо перед их глазами, посреди бела дня под чистым, лишенным Бреши, небом, а они сновали взад-вперед по своим делам и не обращали на него никакого внимания. Инквизитор Тревельян мыл своего ручного мальчишку-духа в здоровенной лохани прямо посреди двора, хохоча и отфыркиваясь от плещущей во все стороны воды. Утрамбованная земля вокруг них давно превратилась в небольшое грязевое озерцо. Солнечный свет, преломляясь, рассыпал всюду маленькие радуги. Не то, чтобы Дориан был против этой затеи. Маленькому костлявому неряхе в огромной шляпе давно следовало научиться следить за собой. Пусть он и был человеком лишь отчасти, а отчасти духом из Тени, это не мешало ему периодически плохо пахнуть, как и простому смертному. И, Создатель, кто-то определенно должен был объяснить ему, что одежду, заляпанную кровью врагов и полуразложившимися внутренностями порождений тьмы, следовало снимать и чистить. Весьма логично, что эта задача легла на плечи Инквизитора – в конце концов, это он притащил мальчишку в Скайхолд, так что именно он должен был возиться с ним. Но, задница Андрасте, не в таком же виде и не при всем же честном народе! Туника. Легкая, просвечивающая насквозь туника из белого хлопка с распущенной шнуровкой на груди и закатанными до локтей рукавами. Неужели он не понимал, что, намокая, белое полотно становится прозрачным? Неужели не понимал, что в замке, вверенном его заботам, жили люди, у которых при виде поджарого живота Инквизитора и его темных сосков, просвечивающих сквозь облепивший тело хлопок, могло сделаться плохо с сердцем? И, словно этого было мало, проклятое исчадье ада не посчитало нужным надеть приличные штаны, а вырядилось в простецкое черт знает что из потертой темной ткани, для удобства обрезанное по колено. И еще он был босым. Тьфу. Безалаберный сынок фермера, а не отпрыск достойного дома Тревельянов, зажиточного семейства из Вольной Марки. Дориану срочно нужно было выпить. - Еще! – донесся до него счастливый визг Коула. Вода явно пришлась ему по душе – настолько, что отступила даже природная робость и привычка вести себя как можно тише, чтобы никто, не дай Создатель, не заметил его присутствия. – Еще полей! Пожалуйста! - Ты точно уверен? – Максвелл подбоченился и потер рукой подбородок, изображая сомнение. – Ну не знаю, не знаю. По-моему, тебе хватит. - Не хватит! Вода хочет на меня прыгнуть. - Неужели? А мне кажется, это ты хочешь, чтобы она на тебя прыгнула. - Полей! – взмолился Коул. Даже сложил ладошки под шеей в просящем жесте. Здесь и сейчас он вовсе не походил на премудрого духа, прожившего в Тени сотни лет – только на мальчишку, который хочет, чтобы с ним поиграли еще немножко. – Еще один раз, и все! Не ухо... Тревельян, ухмыляясь, опрокинул на него кадку с колодезной водой, и на некоторое время на дворе воцарились счастливый писк, смех и плеск воды, серебристый и звонкий в чистом летнем воздухе. Одна из служанок-эльфиек, спешившая через двор к таверне с корзиной свежего белья в руках, разулыбалась, минуя этих сумасшедших. Кассандра, проводившая неподалеку тренировку рекрутов, оглянулась через плечо. Улыбнуться не улыбнулась – такое событие было куда как редким – но взгляд ее был явно менее суров, чем обычно. В третий раз за последнюю четверть часа Дориан напомнил себе, что ему пора идти. Однако ноги отказывались двигаться, спина – отлипать от увитой сиреневым вьюнком изгороди, глаза – не следить жадно за каждым движением Максвелла. Если бы месяц тому назад кто-нибудь сказал ему, что он станет пялиться на этого неотесанного южанина, словно юная послушница на лик Андрасте, он даже не удостоил бы такое глупое предположение ответом – разве что снисходительным смешком. Что может быть общего у тевинтерского мага из знатной семьи и безалаберного мальчишки, в свободное от военных обязанностей время ведущего себя не лучше годовалого щенка мабари? Смех, да и только. Вот только смеяться не хотелось. Третьего дня Тревельян отправился в Вал-Райол вместе с Жозефиной, пренебрегши сопровождающими, и Дориан промучился полвечера, гадая, свидание ли это. Вторую половину он провел в таверне, где впервые за долгое время надрался до чертей зеленых и проиграл Крэму возмутительное количество денег. Впрочем, когда выяснилось, что Инквизитор и девица Монтелье всего лишь выбирали подарок в честь именин Лелианы, утраченная сумма разом перестала казаться значимой, а мир вокруг – серым и тусклым. - Дориан! Каффас. Если долго пялиться на Ферелденскую морозницу, Ферелденская морозница в конце концов начнет пялиться на тебя в ответ. Или он думал, что останется незамеченным, сойдет за причудливую подпорку для цветущей изгороди? - Лорд Инквизитор. – Отлепившись от забора, Дориан сделал несколько шагов по направлению к ним, изо всех сил стараясь выглядеть скучающе. – Смею предположить, ты первый человек под солнцем, решивший устроить головомойку духу. - Надеюсь, не последний. – Улыбкой Максвелла можно было осветить средних размеров чертог. - Духам по душе вода! Словно в подтверждение его слов, Коул набрал в рот воздуха и нырнул в лохань с головой. Веточки ароматного розмарина, сушеной тимофеевки и белые с розовым цветки клевера закачались на поверхности воды, сомкнувшейся над его макушкой. - О, я заметил. Много ли мыла ты извел на него? - Невероятное количество! Много больше, чем ты можешь себе представить. Траур под его ногтями ничем не уступал трауру по Верховной Жрице. – Тревельян снял с худого плеча вынырнувшего мальчишки мокрый трилистник. – Так ведь, Коул? - Грязь любит меня. - Святая правда! - И Инквизитор снова рассмеялся своим отвратительно чистым смехом, от которого у Дориана неистово чесалось в груди. Самое время уходить. Дань вежливости отдана – двое друзей и соратников, случайно встретившись друг с другом, обменялись приветствиями и парой ничего не значащих фраз. Однако сдвинуться с места не получалось. Так по утрам, проснувшись вместе с первыми лучами солнца, не хочется покидать теплую и уютную постель. Стыд, да и только. Подцепив висящее на столбике изгороди полотенце, Тревельян закинул его себе на плечо. - Ну что ж, довольно. Пора вылезать. - Еще немного! – взмолился дух и для верности вцепился в бортики ванны, словно его угрожали выволочь оттуда силой. - Ты и так провел за купанием полчаса, не меньше. Гляди, даже кожа у тебя на пятках сморщилась, словно у старушки. Вылезай, позволь мне вытереть тебя, а потом посиди немного на солнышке, чтобы высохнуть как следует. - И тогда мне можно будет надеть красивые вещи? – Коул скосил глаза на стопку одежды, аккуратно сложенной на камне неподалеку. На самом верху красовалась туника из плотной бутылочно-зеленой ткани с искусной золотистой вышивкой по канту. - Более того – тогда я тебе даже шляпу верну, - ответил Макс, окончательно срывая завесу тайны, окутывавшую причины, по которым Коул изначально согласился влезть в лохань. Вздохнув, мальчишка поднялся и неуклюже переступил через бортик. С его светлых, в кой-то веки раз чистых волос капала вода. - Всегда подозревал, что ты блондин, - улыбнулся ему Дориан. Зная историю настоящего Коула, было нелегко смотреть на торчащие ребра мальчишки, на проступающие на худой спине позвонки и впалый живот. Раз Тревельян сумел научить его получать удовольствие от ухода за собой, возможно, у него также получится уговорить Коула поглощать пищу? Получив назад свою шляпу, дух влез на перекладину изгороди и устроился там, болтая голыми ногами – сохнуть. - Приятно видеть вас среди простых смертных, магистр Павус. – Окунув пальцы в воду, Тревельян брызнул Дориану в лицо. – В последнее время ты только и делаешь, что просиживаешь в этой пыльной и полной мерзких пауков библиотеке. Я почти отчаялся отыскать предлог выманить тебя оттуда. - И поэтому решил разгуливать по двору замка в мокрой одежде? Как банально, друг мой. Я уверен, ты мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее. - И все же ты здесь! Тревельян улыбнулся ему так широко, что Дориан с трудом подавил порыв прикрыть глаза ладонью. - Воистину. На время между ними повисло молчание. Оно не было тяжелым, как бывает, когда едва знакомым людям нечего сказать друг другу – напротив, преисполненным единения и спокойствия. Дориан снова облокотился об изгородь, и Максвелл устроился рядом – так близко, что их плечи соприкасались. Вместе они смотрели, как Кассандра безжалостно гоняет рекрутов в дальнем конце двора, как снуют туда-сюда слуги, как солнце блестит в подсыхающих лужах и как осторожно, едва не с опаской гуляет по траве молодой чистенький дух, одетый в одну шляпу и подштанники. Раз или два Тревельян открывал было рот, словно собирался сказать что-то, но в последнюю секунду передумывал и весьма ненатурально изображал зевок. - Что ж, думаю, мне пора, – сказал Дориан наконец. - Постой! – воскликнул Макс и почему-то мучительно покраснел. – Я хотел спросить, возможно... Сэра упоминала, что сегодня вечером в таверне пройдет состязание лучников. Мишени вывесят на наружной стене, и лучшему стрелку достанется приз. Будет весело... Я знаю, что такие развлечения, должно быть, кажутся тебе глупыми... Но я подумал, что, возможно, ты все же захочешь... Мы могли бы выпить чего-нибудь. Будет весело... - Про весело ты уже говорил. Тревельян пихнул его локтем: - Тень тебя забери, не смейся надо мной! - Как же иначе? Ведь я злобный и коварный тевинтерский маг, или ты забыл? Быть жестоким и портить тебе жизнь – моя цель, амикус. - Иногда мне кажется, что это и в самом деле так, - пробурчал Инквизитор. Выглядел он так, словно проклинал себя за то, что вообще открыл рот, и Дориан сжалился. - Мне льстит твое предложение. Состязания в стрельбе – забава для плебеев, тут ты прав, и выпивка в здешней таверне премерзкая, но судьба не спешит предложить мне чего получше, так что я, возможно, все-таки снизошел бы... Однако загвоздка в том, что большинство здешних обитателей не стремится распить со мной пинту-другую. Верно, ты и сам знаешь об этом. Под большинством я подразумеваю... всех. - В пекло их! – немедленно вспылил Тревельян, и его решительный тон заставил Дориана улыбнуться. – Они не знают тебя, а если бы знали, то любили. Приходи для того, чтобы побыть со мной. Если, конечно, хочешь. Если это доставит тебе удовольствие... «Доставит, вне всяких сомнений». Создатель, что за глупый южанин. Зачем он так смотрит на него? С таким запалом, с таким огнем в глазах. Неужели ему и в самом деле есть дело до социального статуса своего тевинтерского союзника среди разношерстных обитателей Скайхолда? Неужели ему важно, чтобы и остальные разглядели в Дориане что-то из того, что разглядел он? «В пекло их». Воображение живо нарисовало притягательнейшую из картин – людная, тускло освещенная таверна. Горячее бедро, прижатое под столом к его бедру. Губы, под предлогом гомона и громкой музыки оказывающиеся так близко, что задевают ухо... Если Тревельян и дальше будет на него так смотреть... - Все в порядке, - раздался вдруг вкрадчивый голос совсем рядом. Коул, держа в охапке свою одежду, глядел на Тревельяна. – Ты можешь поцеловать его. Он не оттолкнет тебя и не ударит. Он тоже хочет этого. - Коул!.. Искренний ужас, проступивший на лице бесстрашного Инквизитора, был до того комичным, что Дориан едва не рассмеялся. И рассмеялся бы, если бы горло не сперло волнением. Макс спрятал лицо в ладонях. - Задница Андрасте. Проваливай отсюда, пока я тебя не выдрал. - Ты не можешь выдрать меня, - тут же сообщил мальчишка. – Ты меня любишь. Младший братишка, ручной зверек, котенок, почесать за ушком. Как кислые груши, такие зеленые, чтоб хрустели. Как белые головки одуванчиков, сбивать их сапогами на ходу. Упругая тетива лука, гладить лошадиную шею. Как пить и смеяться с друзьями. Как он, его голос, пальцы, серые глаза, представлять перед сомкнутыми векамффФФ! Договаривал Коул уже через ладонь Инквизитора, плотно запечатавшую его рот. Дориану никогда не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь краснел так неистово и с такой скоростью. Наблюдая за тем, как эти двое мутузят друг друга, он ощущал, как что-то растет и ширится в его грудной клетке, давя на и без того заходящееся сердце и не позволяя как следует вдохнуть. А потом оно лопнуло, забрызгав его изнутри чем-то теплым и сладостным, и впервые с тех пор, как Дориан оставил Тевинтер, он ощутил, что находится именно там, где должен быть.