Был волчонок, станет волк!

       Два темноволосых всадника в чёрных дорожных эльфийских плащах ехали через Лес Новой Луны. Вороные скакуны шли размашистой рысью по лесной тропе между высоких корабельных сосен, потряхивая длинными гривами в такт движениям. Ничто не нарушало тишины раннего утра, лишь иногда слышалось позвякивание украшенной дивными рунами дорогой сбруи, да щебет лесных птах.       Отец молчал, и парень не горел желанием начать первым диалог. Для поездки был выбран не самый удобный и короткий путь. Они не полетели в Обсидиановую крепость через портал Снупа. И даже не поехали верхом на крылатых маунтах…        Под отцом и сыном были породистые высококровные скакуны, но их нельзя было сравнить по скорости с крылатыми.       Всадники въехали под своды прорубленного в Истрийском хребте тоннеля, и цокот копыт разнёсся звонким эхом по каменному лабиринту. Гранитные стены по мере удаления от Асланской долины покрывались изморозью. Парень сначала подумал, что его знобит от жуткого похмелья после вчерашней попойки. Зябко запахнул дорожный плащ, но в голове от морозного воздуха чуть прояснилось. При дыхании из широких ноздрей лошадей теперь вырывались большие белые облачка пара, а хвосты и гривы скакунов стремительно заиндевели.       Камни на стенах тоннеля мерцали всеми оттенками синего и голубого, на потолке появились огромные ледяные сталактиты, а лошадиные подковы звонко застучали по заледеневшей у них под ногами земле.       Внезапно лабиринт тоннеля оборвался, и всадники выехали на заснеженную возвышенность. Младший мгновенно прикрылся рукой от ударившего по глазам яркого света белоснежной долины Морозного Леса. Блики от искрящегося студеного покрывала отзывались острой болью в затуманенном алкоголем мозгу парня. — Я сейчас! — он кубарем скатился со спины коня и спрятался за кусты.        Его вывернуло… Потом ещё раз… Тысяча орков, что за дрянь они вчера выпили? Парень со всхлипом отдышался, вдыхая полной грудью морозный воздух, зачерпнул пригоршней снега и натёр бледное лицо… Начало вчерашней вечеринки он ещё смутно помнил, но вот дальше был огромный провал в памяти.       Сидевший в седле мрачнее тучи отец терпеливо ждал, и его молчание тяжёлым камнем давило на сердце. Лучше бы он наорал и дал ремня! Парень выбрался из глубокого сугроба, чертыхаясь попытался выгрести из раструбов высоких сапог набившийся туда снег. Мельком кинув взгляд на застывшего, как каменное изваяние, отца, запрыгнул на вороного, нетерпеливо перебиравшего ногами.        Скакуны осторожно спускались по ледяному серпантину дороги в долину, скользя по прозрачной корке наледи. Младший из всадников надвинул капюшон плаща почти до самого носа и пожалел, что не надел перчатки. Вскоре они проехали мимо наблюдательной вышки Хазора, рядом с которой у больших костров грелись патрульные. Дозорные, кивнув путникам, не остановили их, а пропустили через мощный частокол заграждений, сложенный из заледеневших брёвен, которые не каждый мужчина мог бы обхватить.       У парня уже зуб на зуб не попадал от холода, но он молча терпел. Всадникам на пути ещё пару раз встретились костры и палатки дозорных, а младший раза три спрыгивал с коня и бегом отлучался за деревья, с каждым разом всё с большим трудом взбираясь в седло и едва шевеля отмороженными пальцами. Непокрытые капюшоном волосы отца посеребрила изморозь, но тот не обращал никакого внимания на стужу.       Уставшие кони, учуяв запах жилья, прибавили ход, и вскоре всадники въехали в торговое поселение Харф. Парень с радостью взглянул на призывно светящиеся окна таверны и раздвинул замерзшие губы в жалком подобии улыбки, но отец думал иначе. Он пришпорил скакуна и промчался галопом между едва видных среди огромных сугробов деревянных срубов, отсалютовав командиру гарнизона Шамару. — Шииит, — ругнулся младший, но стиснув зубы, тоже погнал коня вскачь. Робкий огонёк надежды угасал с той же скоростью, с которой вороной пролетал галопом по пустынной дороге сквозь поселение. Лишь какая-то шавка лениво брехнула им вслед.       Еле заметная тропа петляла между сугробов по густому ельнику. Парень потерял счет времени в этом тихом ледяном безмолвии. Лишь изредка он вздрагивал и судорожно хватался за поводья.

***

      Неожиданно под копытами скакунов оказались чёрные каменные плиты, по которым звонко зацокали подковы. Парень почувствовал, как начинают согреваться замерзшие пальцы. Он с трудом приподнял голову — всадники въехали под своды каменного тоннеля. Изморозь, покрывшая его плащ во время поездки через Истрийские горы и заснеженный Харф, медленно, но верно исчезала. Ему показалось, или на самом деле стало намного теплее? Сын вгляделся в фигуру отца, который почти скрылся за поворотом. Пришпорил своего вороного. Согревшиеся пальцы увереннее взяли поводья. Воздушные потоки, струившиеся навстречу всадникам от долгожданного выхода из каменного лабиринта, стали напоминать жар, идущий от хорошо натопленной печи.       За очередным пятым или шестым поворотом показался выход из тоннеля. В глаза ударил яркий солнечный свет, отражавшийся от красных скал. Небо над горным хребтом было необычного желто-оранжевого цвета, усеянное редкими серыми облаками, больше напоминавшими дым от пожаров. Скакуны вывезли своих всадников на узкое горное плато Халары. Переливающаяся игуана неторопливо перебежала им дорогу, заставив коней нервно всхрапнуть и загарцевать на месте.       Если раньше парень страдал от мороза, то теперь у него в висках от жары тяжело стучала кровь. Серпантин узкой горной дороги петлял вдоль отвесных скал, вился между колючих зарослей кактусов. Пару раз ему казалось, что кактусы перебегали с места на место.       Когда спешился, чтобы в очередной раз скрыться за кустами, в упор увидел немигающий взгляд черного скального скорпиона. Парень пробкой вылетел из-за колючих кустов гигантского алоэ и, громко чертыхаясь, взлетел в седло. Достал из ягдташа флягу. Несмотря на адское пекло, вода в серебряном сосуде оставалась весь путь прохладной и свежей, и последние капли драгоценной влаги бальзамом омыли пересохшее горло. — Atar… — Что? — Мы скоро приедем? — Половина пути. — Шииит, — невольно сорвалось с сухих потрескавшихся губ. — Возьми, — подъехал к нему отец и протянул свою флягу. — А ты? — Я не хочу. Умойся, — второй всадник тронул коня и пустил его широкой рысью вперёд.       Солнце стояло в зените, нещадно выжигая скалистые горы и всё живое, что не успело спрятаться в живительную тень. Только два одиноких путника продолжали двигаться вперёд. И мечтавший о тепле первую половину путешествия парень теперь взмолился о резком похолодании…       Среди скал стали встречаться открытые обширные плато, покрытые кристально-белым песком. К палящему зною добавился привкус пыли и скрип песка на зубах. Когда же закончится это мучение? Парень сто раз уже проклял себя за то, что брат привёз им столько выпивки. Чтобы он ещё раз так нажрался! Интересно, а куда исчез из комнаты брат? Испарился? Почему в постели он оказался один с двумя спящими эльфийками?