***
Послеполуденное солнце уже почти зашло за горизонт. Закат постепенно опускался на солоноватые воды Бостонской бухты. Это послужило сигналом одинокому рыбаку, что самое время было вернуться на берег. Его улов был достаточно скромным, но этого хватит на несколько дней, прежде чем он вновь отправится в бухту. Он ещё не изготовил нужное количество мушкетов на эту неделю, и у него также не было денег, чтобы купить продуктов, пока ему не заплатят. Если честно, точнее было бы сказать, что у него было достаточно мушкетов, чтобы выполнить заказ британского полковника, только именно это оружие предназначалось не для него. Дотянувшись до края лодки, мужчина смахнул несколько золотых прядей, упавших на глаза. Его внимание было сосредоточено на небольшом пучке плавучих водорослей. Непосвящённым эти водоросли показались бы ничем не выделяющимися среди других в бухте, но стоило потянуть за них, и среди них обнаружилась бы необычная верёвка, что была прикреплена к основанию. Опытными движениями мужчина начал уверенно вытаскивать тяжёлые растения и верёвку прямо в десятифутовую* парусную лодку. Он убрал в сторону тридцать футов** верёвки, и на поверхности показалось его сокровище. Это была длинная связка плотной ткани, обмотанная бечёвкой. На борту лодки ткань раскрылась, являя взгляду дюжину бронзовых мушкетов. Мужчина самодовольно улыбнулся и положил руку на оружие. Было трудно выковать всё это под пристальным надзором британской армии, но это не останавливало юного кузнеца от продолжения дела своего отца. Достигнув небольшой каюты, он вынул оттуда такой же бронзовый мушкет и добавил его к остальным. — Ты сказал, что оставил всю эту бронзу для определённой цели, пап, — сказал блондин с улыбкой, наблюдая за тем, как ярко отсвечивало солнце от металла перед ним. — Теперь я отомщу за твою смерть, сделав то, для чего ты сохранил эту бронзу. Помимо улова, основная цель его появления в бухте была выполнена. Когда новёхонькое оружие оказалось среди своих братьев, мужчина заново перевязал ткань и бережно погрузил своё сокровище обратно в безопасную водную глубь. Обычные железные мушкеты после погружения в солёную воду пришли бы уже в негодность; но редкая бронза сохранялась гораздо дольше. Это позволяло мужчине прятать своё оружие там, где никто его не найдёт. При благоприятной возможности у него будет достаточно мушкетов, чтобы отдать ополчению и солдатам колоний. Начало войны казалось неизбежным, и ему стоило быть готовым. Была середина августа 1774 года, и с образованием по слухам континентального конгресса, который, скорее всего, вскоре будет проведён, колонистам предстояло восстать против Короны. Ничего большего мужчина и не желал. Они заплатят за смерть его отца во время бостонской бойни. Его отец даже не был среди противостоящих британцам. Он был в толпе людей по пути домой, как внезапно раздались выстрелы. Отец был добрым человеком, он вырастил его и обучил всему, что знал. С детства его готовили к тому, что ему придётся занять место отца в кузнице Куинси после его смерти, но никто из них не знал, насколько скоро это случится. Услышав глухой звук удара свёртка о дно океана, блондин убедился, что водоросли всё так же не привлекали внимания, а затем поднял одинокий парус судна и вернулся на берег. Ему всё ещё требовалось завершить заказ британцев. Кажется, ночь предстояла длинная.***
Привязав свою лодку к небольшим сваям всего в нескольких ярдах от берега, блондин пробрался сквозь мелководье к скромному зданию, которое было ему домом двадцать один год. Ближайшим к нему строением был небольшой сарайчик, в котором он оставил рыболовные снасти, прежде чем зайти в дом. Кузница была дальше слева — достаточно далеко, чтобы сдержать дым, жар и опасное пламя, которые могли повредить другие здания. Небольшой амбар, который мог вместить в себя две лошади, располагался неподалёку, но ближе к грязной дороге. О принадлежащем ему тяжеловозе заботился соседский мальчик, который часто приходил, чтобы ухаживать за животным. Одержимость ребёнка этим монстром однажды сделает его ценным ветеринаром. Наконец он дошёл до порога и мысленно отметил, что кустарники перед домом стоило как-нибудь подстричь, иначе они быстро расползутся за выкрашенную в белый цвет ограду. Крыльцо также видало лучшие деньки с его изношенными деревянными досками, потрескавшейся краской и множеством листьев и щепок, разбросанных тут и там. Блондин остался совсем один после смерти отца, и у него не было денег, чтобы нанять кого-то для помощи в поддержании этого места в хорошем состоянии. Жалование было сокращено, а налоги высасывали людей досуха. Даже при необходимости кормить только один рот помимо коня, он не мог справиться с поддержанием порядка в доме, ведь покупателей на его товар было не так много. На данный момент его единственными покупателями были британцы, а они платили лишь часть того, что получал его отец, да ещё и спрашивали с него больше, а времени давали меньше. Он ненавидел этих мерзавцев и всё, что они собой представляли; общество, в котором важным было мнение одних лишь британцев. Нужды колоний Британской Империи оставались без внимания. Довольно скоро британцам придётся изменить своё мнение, когда богатые земли Нового Света перестанут быть их владениями. Каждый раз, когда юный кузнец выходил в море, чтобы добавить к связке ещё один бронзовый мушкет, он видел ещё одного британского офицера, падающего от его выстрела. Наконец мужчина вошёл в дом с расслабленным вздохом. Пожалуй, ему стоило немного отдохнуть после двух недель беспрерывной работы над заказом. Дни и ночи вспоминались смутно спустя некоторое время, но он не позволит британцам выкинуть какой-либо трюк и застать его врасплох. Дотянувшись до фонаря, кузнец зажёг его, и тёплый свет озарил переднюю его дома. Это была небольшая прихожая, открывающая слева проход на кухню, а справа — к двум раздельным спальням. Мебели было немного, так как кузнец проводил больше времени в своей кузнице, чем в самом доме. В этом был и плюс: так ему было проще поддерживать здесь чистоту. Чистый — таким обычно был дом; так что, как только кузнец заметил большие комки грязи, слякоти и крайне заметные следы, которые вели через переднюю к соседней спальне, он не мог не выхватить свой нож в надежде застать незваного гостя врасплох. Пройдя по следам, кузнец мог лишь предположить, что, кто бы это ни был, он был идиотом. Следы вели через переднюю, прямо сквозь настежь распахнутую дверь. Этот человек определённо не пытался скрыться и, видимо, даже не осознавал, что вторгся в чужой дом, поскольку как только кузнец вошёл в спальню, он тут же заметил своего «гостя». Мужчина вальяжно расположился в чёрном кресле, закинув ноги на оттоманку. В руках он держал книгу, которую читал с большим интересом, ни разу даже не взглянув на вооружённого кузнеца. Увидев отсутствие угрозы, кузнец осмотрел арсенал, с которым прибыл незваный гость: мушкет, пистолет и хорошо выкованный меч. И он совсем не обрадовался, увидев оскорбительный красный мундир, висевший на кресле рядом. Он знал, к чему всё шло, и ему это совершенно не нравилось. — Британская свинья… ты в моём доме. Солдат продолжил читать книгу, не обращая никакого внимания на явный гнев колониста, и махнул рукой в сторону комода у ближайшей двери. На нём была записка, которую мужчина раздражённо схватил. — Прочесть её тебе? Или ты правда не слышал новости о восстановлении Короной Квартирного акта? — это было всё, что колонисту требовалось услышать, и он уставился на британца, пытаясь убить того взглядом. Не только из-за его оскорбительного происхождения, но и из-за развернувшейся ситуации. Отложив книгу, солдат убрал ноги с оттоманки, а затем поднялся с кресла. Он поправил свою рубашку и штаны, медленно, чтобы взбесить кузнеца ещё сильнее. Тем не менее, колонист был рад отметить, что солдат был ниже него и куда менее крепким. Он выпрямился во весь рост. Не важно, как много вычурного оружия было при солдате, кузнец всё ещё мог напугать его, нажав на спусковой крючок. Солдат подошёл к нему, взял пергамент, который держал колонист, и перевёл взгляд на бумагу. Затем он продолжил выводить из себя кузнеца, зачитывая письмо вслух, будто его недавних слов было недостаточно для подтверждения неизбежного. — Со второго июня 1774-го года все колонисты обязаны квартировать британских солдат для защиты колоний от внешних угроз, — заключил британец одним абзацем, а после аккуратно сложил письмо в карман. — Я лейтенант Артур Кёркланд, и я буду жить под этой крышей, пока иное не будет продиктовано Короной.