Четырнадцать минут

Давайте-ка, ребята, закурим перед стартом, У нас ещё в запасе четырнадцать минут. В. Войнович

– Так, девочки, а сейчас… – начал было объявлять Андрей. – Раскомандовался, мальчик, – хмыкнула старшая бортпроводница и вручила Андрею кучу чистых пледов. – Сложи-ка. Из кабины выглянул Гущин, свирепо посмотрел на проводников и рявкнул: – Прокофьев, ко мне! Андрей побледнел, чуть не выронил пледы (спасибо, Вика подхватила) и послушно направился в кабину. Вика укоризненно покачала головой, глядя на захлопнувшуюся дверь: – Как перешёл на постоянку – превратился из человека в злобного гоблина. «Злобный гоблин» тем временем бормотал, прижав бортпроводника в узком простенке за дверью: – Андрюш, давай быстренько. Время ещё есть, ну? – Гущин, ты с ума сошёл? – возмущенно прошипел Андрей, впрочем, не сопротивляясь жадно шарящим по его телу рукам. – Там девочки. Скоро твой крокодил придёт. Потерпи до Торонто. – Девять часов три минуты?! – взревел Алексей и так впечатал Андрея в стену затылком, что тот охнул. Бортпроводницы за дверью вздрогнули и поспешили убраться в салон. Гущин тем временем торопливо расстегивал форменные брюки: – Вниз давай. – А поцеловать? – фыркнул Андрей и опустился на колени. – Вот и поцелуешь, – отозвался Алексей. – Давай, Андрюш, хороший мой… Вот так, ага… Осторожнее... Ааа, блядь! А теперь – зубками, чуть-чуть… Ооо, хорошо! Давай, ёб твою! Ааа! Форму, форму не заляпай! Андрей отстранился, откинулся назад. Выглядел он совершенно по-блядски: взлохмаченный, в распахнутой рубашке, в полуспущенных брюках. Ухмылялся и слизывал сперму с губ, не обращая внимания на стоящий колом собственный член. Гущин тяжело дышал, застёгивая ширинку: – Ох, Андрюш, ты гений. Чемпион по минету. Тот мурлыкнул что-то неразборчивое, томно прикрыл глаза и начал неторопливо себя поглаживать. Алексей не выдержал и ринулся к нему: – Руку убери! Только я могу тебя трогать, понял? Андрей покорно положил руки под голову и растянулся в узком проходе. Гущин с трудом разместился рядом и принялся ему надрачивать, глядя то на подрагивающий под своими пальцами член, то на лицо Андрея – глаза того были полуприкрыты, нижняя губа прикушена. В отличие от любовника во время секса он был не болтлив и вообще не говорил ни слова – только негромко постанывал. Алексею это не понравилось. Дождавшись, когда Андрей дойдет до пика, он вдруг крепко сжал его яйца – так, что тот застонал уже от боли, и приказал: – Ну-ка, проси! Андрей уставился на него обиженно и недоуменно. Гущин прищурился со злым азартом: – «Пожалуйста, товарищ второй пилот, позвольте мне кончить». – По-жа-луй-ста… Лёш, я не могу больше! Ну!.. Алексей удовлетворенно кивнул и разжал пальцы, тут же прильнув губами к члену любовника. – Ты ж в рот брать не любишь, – пробормотал Андрей, переведя дыхание. – Во-первых, я процесс не люблю, а не результат, – объяснил Гущин и провел языком по зубам. – Кофе пил? А во-вторых, вот-вот Зинченко придёт, а мы тут по уши в малафье. Не оценит. Андрей закатил глаза, извлёк из одного кармана влажные салфетки, из другого – щётку для одежды и принялся приводить себя в божеский вид. Аккуратист… – В Торонто опять пригласишь Вику куда-нибудь? – поднимаясь с пола и потягиваясь спросил Алексей. – Обязательно, – кивнул Андрей. – А ты не забудь подкатить к Кузьминой, когда вернемся в Москву. И почему нам так с бабами не везет? – картинно вздохнул он. – Гущин! – рявкнули за дверью. Алексей сразу щёлкнул замком. Вошёл капитан, уставился на растрёпанного Андрея, потом на Гущина: – Бортпроводники доложили, что ты тут чуть ли не час Прокофьева воспитываешь. – Четырнадцать минут, Леонид Саввич! – отрапортовал Гущин, взглянув на наручные часы. – Алексей, я тоже сторонник строгой дисциплины, – уже мягче сказал Зинченко. – Но сам посмотри – ты совсем затрахал парня. Андрей поперхнулся. Зинченко махнул рукой, отправляя его в салон. – Леонид Саввич, обещаю, что до самого Торонто его не трону, – заверил Гущин, скрещивая за спиной пальцы. Мало ли, что может произойти за девять часов три минуты.