* * *
- Он опасен, доктор Сян. Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт, - полушёпотом изрёк высокий веснушчатый мужчина, искоса поглядывая на дисплей, где перемигивались медицинские показатели, и на сотрудницу рядом. Поправив белоснежный халат, он сложил руки на груди и сосредоточился на нестабильных зигзагах энцефалограммы. Ассистентка, молодая девушка азиатской наружности, слегка нахмурилась. Весь её вид вопил, что она создана для бдений в лаборатории, но именно сегодня смертельно устала и держится на одной воле. В менее образованных кругах людей с таким амплуа обзывают протокольными роботами и практически всегда это суждение оказывается весьма далёким от истины. - Вы верите, что имя влияет на судьбу? – тихо спросила она. - В данном случае да. Тут не только имя, тут вся топология личности на момент считки мнемонической матрицы! - Мистер Эрнелл, психика – это река, в которую нельзя войти дважды, даже если речь о клоне с памятью оригинала. Нас по понятным причинам пугает идентичный фенотип, но это не даёт нам права играть в Нострадамуса. Лучше яхте плыть вольным курсом, а мы понаблюдаем с берега. Честно говоря, в Управлении так до сих пор и не разъяснили, чего конкретно ждут... от нас и от него. Руководитель пожевал губами и коротко кивнул. - Хорошо, Виктория. Я не ошибусь, если назначу вас куратором по адаптации объекта? – требовательно посмотрел Эрнелл на подчинённую. - Вы получите свободу в применении методик, но на вас ляжет ответственность за его поведение. - Мне не привыкать, - вымученно улыбнулась та. - Отлично, - подмигнул он, - приступайте. Высокие гости уже в пути. Он вышел, скользящая дверь открылась и закрылась, выпустив его из комнаты, освещённой приглушённым светом настенных ламп. Виктория осталась одна. Или не одна? Стеклянный цилиндр с искусственной амниотической жидкостью подпирал потолок. Масса внутри была жёлтой, густой и такой мутной от биоактивных реагентов, что контуры тела содержавшегося там существа едва просматривались. В последние две недели его ударно накачивали гормонами и тонизирующими составами, и персонал всё чаще замечал, как подрагивают ладони и ступни, как поворачиваются на звук уши, как непроизвольно сокращаются и расслабляются превосходно развитые мышцы. Всё происходило в разы быстрее, чем при нормальном выводе неосапиантов из пренатального анабиоза, так что его нервная система была порядком перегружена, но он всё ещё спал и не подозревал о том, что было ему уготовано. Не знала этого и Виктория Сян, дневавшая и ночевавшая на изолированной базе почти целый год. Она приблизилась и задумчиво прикоснулась к ударопрочному стеклу там, где к нему изнутри прислонялась облепленная электродами рука. Тяжело вздохнув, она провела вдоль мощной конечности пальцами, как бы извиняясь за творимое начальством. Камеры слежения её не смущали, она знала пароль на доступ к видеопотоку и редактировала его множество раз. "На это я не подписывалась... но чему быть, того не миновать", - пронеслось в её мыслях. Даже подчёркнуто серьёзный внешний вид учёной не скрыл замешательства. Изящное лицо с аккуратным носом, нетипично светлыми зелёными глазами, острым подбородком и тонкими губами утратило роботическую невозмутимость. Она сняла с густых чёрных волос резинку, растрепала их и помассировала макушку. Поморгав, она справилась с минутной слабостью и вновь зачесала шевелюру в строгую фигушку на затылке. Время поджимало, нужно было готовиться к визиту представителей Управления.* * *
На контрольном табло загорелся зелёный индикатор. Система жизнеобеспечения дала одобрительный сигнал, механизм уложил капсулу горизонтально и насосы откачали из неё отработанный белковый кисель. Тяжёлое тело лишилось опоры и медленно осело на дно. Виктория крепко стиснула в руках электронный блокнот, куда, несмотря на наличие казённых самописцев, заносила всё, что видела и слышала. Ей не нравилось, что "объект" выглядит таким бледным, но то было неизбежные последствие форсированной активации после длительного анабиоза. Всё-таки со дня, когда его обнаружили экзолётчики, прошёл год, и, насколько известно с их слов, его предшественник – первый, изначальный Фаэтон – неопределённо долго мариновал его, уже давно полностью сформировавшегося, в этой самой капсуле. Седативные препараты, непрерывно поступавшие в кровь, своё чёрное дело сделали, из-за чего ему предстоял трудный период восстановления атрофированных нейронных связей. После этого работа научного коллектива, согласно договору, будет завершена, счета пополнятся деньгами, а дальнейшая судьба пробуждённого скроется за семью печатями. Да, исполнителей обязали заранее отказаться от претензий к заказчику – и это тоже это значилось в условиях. В официальном государственном контракте имя Виктории Сян не упоминалось. Он был заключён между общефедеральным Минздравом и группой Майкла Эрнелла без списка участников. По персональному договору подряда с ним она нанималась как ассистент ведущего нейрофизиолога. Солидного термина "куратор", синонима няньки, психолога и медэксперта, там никто не прописал, но пункт об особых поручениях допускал широкое толкование и, конечно же, Управление внесло туда дьявольский нюанс: обязательство о неразглашении государственной тайны за подписью Эрнелла в вышестоящем документе распространялось на всех привлечённых им лиц. Из лучших побуждений он просил разрешения включить в коллектив неосапиантку, но получил резкий выговор и штраф. Чуть позже он узнал, что марсиан нет ни среди спонсоров, ни даже среди учредивших проект чиновников. Управление состояло исключительно из людей, причём силовиков, а Минздрав там фигурировал лишь формально, что показалось Эрнеллу неправильным и порождало тяжёлые мысли о том, что его обманом втянули во что-то противозаконное. С группой они связывались через агентов в штатском, периодически проверявших, всё ли идёт по плану, но их план явно отличался от перечня медицинских задач. Ведущий нейрофизиолог, пожилой седобородый профессор Дирк, вырвал Викторию из раздумий: - Викки, - по-отечески обратился он к ней, - он скоро очнётся? Неуставно, неформально, но привычно. - Зависит от дозы, - мрачно ответила она, цепко следя за тем, как шестеро крепких медбратьев, покряхтывая, поднимают марсианина и кладут на каталку. - К их прибытию его нужно привести в сознание, - напомнил Эрнелл. - Стандартной не хватит, а если вколем слоновью, он умрёт. Над дверью загудел зуммер и она отъехала. Заглянул охранник, слышавший часть разговора: - Не торопитесь, они опоздают на пять часов. Ночью был шторм, кораблю пришлось сесть на лёд. В кои-то веки весть об арктическом шторме вызвала радость! Виктория ненавидела штормы, тем более такие жуткие, как здесь, на побережье Гренландии. Прожив шесть лет в Пекине и двадцать в Бразилии, она терпеть не могла холод, но если непогода немного задержит проверяющих, то на долю синекожего выпадет меньше страданий. Судя по тишине в процедурной, реанимационные мероприятия проходили в штатном режиме. Так казалось Викки, пока она не услышала тревожный писк компьютера. Сразу же насторожённо загомонили санитары: - До сих пор не дышит... - Пульса нет! Её руки похолодели. Растолкав коллег, она рванулась в процедурную и подбежала к койке, на которой лежал бездыханный Фаэтон-2, приодетый в серую пижаму и опутанный датчиками. Консоль показывала нитевидную линию. Санитары вовсю над ним трудились, один прижимал к его лицу кислородную маску, а двое других на "и раз, и два!" орудовали дефибриллятором, от чего огромное мускулистое тело подбрасывало над матрацем на полметра. Виктория была не у дел, созерцая, как её подопечного вырывают из скользких лап смерти, но бездействие её решительно не устраивало. Наконец, нить сменилась ритмичной кривой, пациент раздышался и кровоснабжение тканей наладилось. Врачи боялись спугнуть результат, но состояние стабилизировалось и все блаженно выдохнули. Виктория бросила блокнот, оттёрла медбрата и подошла ближе. Взглянув на узнаваемую племенную метку на лбу неосапианта и с усилием приструнив руку, потянувшуюся к его плечу, дабы похлопать, как обычного больного, она совсем не ожидала, что в это мгновение янтарные глаза широко раскроются. Доктор отпрянула, но, обратив внимание на расфокусированные зрачки и отсутствие злобной гримасы при виде землян, удивилась и вздрогнула. На неё смотрел вовсе не кровавый диктатор, пылающий ненавистью к людям. В лучшем случае это была его "ранняя версия", ничего кровавого - окромя Великого Марсианского Восстания 2069 года, по всем статьям оправданного - ещё не совершившая, в худшем - новосозданный индивид, владеющий лишь речью и навыками самообслуживания. Как же так получилось?! Слепок мнемонической матрицы оригинала в мозгу клона гарантирует наличие всей памяти о жизненном опыте вплоть до копирования! Именно поэтому клоны Дракониса, Тайфунуса и Шивы приступили к своим обязанностям сразу после извлечения из инкубационных капсул. Но это… Это, по всей видимости, провал. Не вызванный чьими-либо воздействиями, но провал. Вряд ли Управление обрадуется такому киндер-сюрпризу. На ярком свету стало заметным и то, что до этого утаивалось за мутью физраствора - визуальный возраст. Скуластое лицо Фаэтона-2 имело намного более молодые черты, чем у его матёрого родителя, пожранного аутомутационным синдромом. И объяснение было только одно: этот, конкретно этот клон созрел задолго до своего сиблинга, погибшего во взрыве флагмана "Олимп-2". - Вот дерьмо... - прошептал Эрнелл. - Парень, сколько лет ты бултыхался в колбе?* * *
Свет с потолка, стекло с односторонней проницаемостью и голые ровные стены, всюду камеры. Тишина. Её можно было бы назвать гробовой, если бы не колкая резь в ушах от лекарств и резких перемещений. Свежая татуировка со штрихкодом на плече чесалась, но узник ничего не мог поделать – наручники приковывали его руки к спинке вмурованного в пол кресла. То же самое и с ногами. Виктория высказалась против этих излишеств. Он ни к кому не проявлял агрессии. Он вообще ничего ещё не проявлял, кроме безмолвного недовольства, когда бешеный свет ударил ему в глаза, но и этого хватило, чтобы визитёры настояли на максимальных мерах предосторожности. Агентов было четверо и охраняли их десять спецназовцев с бластерами и в десантной механоброне. Трое остались снаружи, на сорокоградусном морозе, а семеро находились рядом с господами с обратной стороны стекла. Викки не видела посадки, не слышала их разговора с Эрнеллом, но тот успел сказать, что прилетели они на элитном транспорте в сопровождении экзолётов без гербов и номеров. - Яблоко. Стол. Рука… Виктория показывала Фаэтону-2 чёрно-белые картинки и он безошибочно распознавал предметы, но вдруг задумался и взглянул на неё вопросительно: - Нож? - Нет, - без упрёка мотнула она головой. - Внимательнее. Это домик с острой крышей, у него окошечко есть. Зрительного контакта она избегала. Так ей посоветовал Дирк. Он почерпнул немало сведений о диктаторе из записей показаний его подельников, говоривших, что прямой взгляд в глаза тот расценивал как хамство. Единственной, кому он это позволял, была Ливия, ныне отбывавшая пожизненный срок в тюрьме на Аляске, но с ней никому не удавалось обстоятельно пообщаться - она наотрез отказывалась говорить с "человечьей мерзостью". С неосапиантами, впрочем, тоже. Трэкса она обложила матом, а в Марсалу, навестившего её с её любимым ликёром, швырнула кружкой. - Это нож, он длинный, - упрямо гнул свою линию Фаэтон-2. Он склонил голову набок и продолжал смотреть на девушку, не моргая. Брови наморщились, зрачки расширились. В заторможенном подсознании блуждали тени почти истлевшей чужой памяти. - Ладно, согласна. Расскажи подробнее. - Тяжёлый электрический нож для резки… - ещё больше нахмурился он, - э-э, камней. Больших красных камней. Которые едут на тележках в кольцо света наверху. В этих словах Виктория увидела немало смысла и быстро занесла в блокнот заметку: память о марсианских каменоломнях сохранна. Первичное обследование выявило, что его мнемоническая матрица датирована не 2122-ым годом и даже не 2118-ым, а аж 2072-ым, и, естественно, за год без надлежащей поддержки почти изгладилась. И тем не менее она решилась копнуть глубже: - Как берут этот нож? - Два пальца в ухват, два по бокам, вот так, - Фаэтон-2 явно хотел показать наглядно, однако помешали наручники. Он дёрнул щекой и стиснул зубы, не выказав дальнейшего протеста, но Виктория была готова побиться об заклад, что за стеклом начался оживляж. - Я поняла. - А ещё им удобно бить, - вдруг сказал он, глядя перед собой, но уже не на неё, - под коленные сочленения и в батарею. Главное – повалить, пробить лобовое стекло, а потом… Помутневшие глаза были направлены в пол, он силился вспомнить дальше, но прошло три тягостных минуты, а он всё молчал и молчал. Викки видела, как он напрягся подобно змее перед броском и, если бы он не был прикован, ей стоило бы обеспокоиться. Дыхание Фаэтона-2 стало рваным и тяжёлым, он застонал и хотел схватиться за голову, но кандалы опять помешали. Он обмяк, а скрининг-панель, к которой тянулись провода от датчиков, нацепленных на его кожу, замигала красным. - Башка болит, - скривился он. Балансируя на краю обморока, он нашёл в себе силы взглянуть на учёную исподлобья. - Когда они свалят, я дам тебе аминазин и ледяной компресс, - шепнула она, положив руку на его горячий, как сковородка, лоб. Ладонь её была приятно прохладной и он аж прикрыл глаза. "Золотистые. Как два солнца..." - Снимите наручники, я не зэк, - попросил он. Викки почувствовала себя неуютно. Прошмыгнувшая мысль немало удивила её: если бы не видеонаблюдение, она бы сняла. Ранее она опасалась, что он взбесится, сломает кандалы и попытается свернуть ей шею, но он мало того что не сорвался в амок, так ещё и спокойно попросил без приснопамятной надменности своего предка. Признак доверия... - Запрещено. Извини, я не должна была допытываться про нож. Прежде чем Фаэтон смог бы ответить, в камеру вошли трое конвоиров в механоброне. Один воткнул ему под лопатку стокубовый шприц и он сполз по спинке кресла, после чего двое отстегнули его и повели-понесли в палату. Третий встал между ними и Викторией. - Покиньте помещение, мисс Сян. - Послушайте! От снотворного ему станет ху… - Это приказ. - Я не солдат, я куратор, - строптиво выпалила она. - Если вы хотите, чтобы он хорошо себя вёл, не подливайте масла в огонь! Она безуспешно попыталась сдвинуть спецназовца, но тут в переговорную вошли двое из тех, ради кого пришлось устроить демонстрацию, и носили они не гражданскую одежду, а форму с регалиями спецслужб. Если раньше у девушки ещё оставались робкие надежды на лучшее, то теперь она чётко осознавала, что Минздравом в контракте и не пахло. - Вы сами подлили, - сказал полный человек в погонах. - Я не могла предвидеть флэшбэк, мистер… с кем имею честь? - Не важно. Доктор наук вы у себя в Рио, а здесь – маленькая ассистентка. Строчите буковки и молчите в тряпочку, - криво, с претензией на насмешку, растянул губы агент. – Раз уж господин Эрнелл возложил на вас прямой надзор за объектом, то не истерикуйте и сконцентрируйтесь на обязанностях. - Я именно это и делаю! – не сдавалась Виктория. Она стояла перед ним руки-в-боки, игнорируя охрану, и если бы глаза её испускали лазерные лучи, оппонент уже был бы нашинкован. – Никто не вправе обращаться с ним, как с животным. Вы, едва прилетев, потребовали выставить его на обозрение, как экспонат, а когда вас попросили дать ему оклематься, смертельно обиделись! Хотелось узреть пленного монстра? Вы знаете, что нам пришлось ему вширнуть, чтобы привести в чувство за такой короткий срок?! Триста кубов анальгетиков и отборной дури! И это при том, что его лихорадит и рвёт кровью! Он почти ничего не помнит, а ноотропы причиняют ему такую боль, что… - Ох-хо-хо, - подал голос второй проверяющий, - он помнит, как с помощью камнереза вывести из строя экзолёт. Этого достаточно, чтобы признать его вменяемым, что, к слову, нам и нужно. Мы даём вам месяц на закрепление результата, - и, уходя, он испепелил Викторию взглядом: - Не удержусь и выскажу личное мнение. Вы сильны в видеомонтаже, мисс Сян, но наивны. Мы всё мониторим в реальном времени и ваши э-э... методы работы с объектом нам в высшей степени непонятны. Зачем было ему в колбе вслух зачитывать худлитературу? Про бессознательное восприятие мы и так всё знаем, но к чему ему Майн Рид, Марк Твен и, прости господи, Станислав Лем?! И вот сейчас тоже - за жизнь болтаете, сердобольничаете... а у него возникает к вам привязанность. В здешней обстановке это норма, но у вас же ещё и ручки шаловливые, - губы его неприязненно поджались. - Нам, фронтовикам, прискорбно видеть, как юная дева мацает неосапа. Хотел бы я заменить вас кем-нибудь порациональнее, но выбора, увы, нет. Агенты ушли, оставив побледневшую Викторию в пустой переговорке, и она с трудом уняла дрожь. Всё позади. Вечером уроды улетят восвояси. После проводов господ вся база затихла. Медперсонал сидел на своих местах, ожидая окончания смены. Эрнелл и Дирк негромко совещались, выкуривая сигарету за сигаретой, а Виктория уже второй час проводила у койки поднадзорного. Утверждение, что неосапианты не спят, являлось расхожим мифом. Органический мозг нуждается в регулярном отдыхе. Сначала спит одно полушарие, как у дельфинов, затем другое. Происходит это на фоне общего расслабления и малоактивности и при этом синим исполинам снятся вполне человеческие сны, разве что они наслаиваются на поле зрения, как полупрозрачные диафильмы. Но сейчас Фаэтон-2 снов не видел. Его организм был так измучен стимуляторами, что он заснул от дезинтоксикационной сыворотки. Привязанность. Виктория не решилась бы говорить за него, но у себя её развития не отрицала. Любой медик после месяцев щепетильной, выматывающей заботы о сложном пациенте ощутит некую незримую связь с ним - из-за тревоги за его здоровье, в коем неизвестный заказчик заинтересован вовсе не из благожелательности, из-за вины за своё бессилие и отсутствие сколь-нибудь значимого авторитета... но помимо всего этого в ней проклёвывались ростки чего-то ещё. Того, что делало абсолютно неприемлемым желание расторгнуть контракт и вернуться в Рио, к малооплачиваемой, но безобидной рутине в фармкомпании или частной клинике. Того, что скрашивало, а то и сводило на нет жестчайший стресс её будней в этой секретной дыре посреди вечной мерзлоты. На людях оно пряталось за маской вежливости, но освобождалось и дарило волнующее тепло наедине с этим ни в чём не повинным, но опасным, немыслимо опасным из-за своего происхождения созданием, таким пугающим из-за генома мёртвого тирана и таким... притягательным. Вот и сейчас, когда он спал, она следила за его пульсом и мацала, начхав на бдительный объектив камеры. Обе её руки тонули в четырёхпалой ладони и она косилась на консоль, отмечая, как у него в крови, несмотря на отключку, синтезируется коктейль из гормонов счастья. Ей нравилась гладкая плотность безволосой небесно-синей кожи, нравилась упругость мышц под ней и температура в тридцать восемь градусов, повышенная для человека, но естественная для неосапиантов и котов. И было в этом нечто азартное, словно поглаживание тигра сквозь прутья клетки тайком от сотрудников зоопарка. В документах он неизменно проходил как "объект", но она этого обзывательства посильно избегала. Он не объект, он Фаэтон, клон своего оригинала, лицо без гражданства, но отнюдь не без прав. И не без души. Его имя в переводе с древнегреческого означает "Горящий" или "Лучезарный"...* * *
Месяц прошёл, как затянувшийся день сурка. Однообразие и расплывчатое понятие о текущем времени суток свели четыре недели к одной сплошной череде тестов, измерений и приёмов лекарств. Фаэтон-2 в серых штанах и майке с ярлыком выглядел утомлённым и осунувшимся, но человеческий сон ему был более не нужен. - Привет. Как успехи? - заглянула Виктория ему через плечо. На второй день этого месяца он попросил лист бумаги и шариковую ручку. Виктория расшиблась в лепёшку, чтобы выцыганить у упырей его право на досуг, и с тех пор он круглосуточно рисовал. Для этого ей пришлось сочинить легенду, что рисунки помогут препарировать подсознание и частично реконструировать матрицу по старым следам. Считалось, что его расе чужды творческие позывы, но перед глазами был живой пример того, что в каждом правиле есть исключения. Успехи его, впрочем, не всегда радовали её и чаще беспокоили. Он густо изрисовывал бумагу жуткими абстракциями на тему тюрьмы и даже непсихолог прочёл бы в них тяжёлую депрессию. - Вас когда-нибудь душили колючей проволокой, доктор Сян? – на грани слышимости спросил он, детально разукрашивая двуногое чудовище с острыми клешнями. Викки не ослышалась. В животе словно всё замёрзло. Наследие предшественника опять отравляло его ум и ядовитые воспоминания шли дальше: - Если не заговоришь - отведаешь колючки, а если соврёшь - я переломаю тебе рёбра. Кто-нибудь порациональнее на её месте пулей вылетел бы из комнаты, но угроза на поверку оказалась цитатой того, кого он изобразил, напрочь забыв имя и звание. Угрозой были пытки, пережитые не им. Боль атаковала его, как стая пираний, а дежурившая под дверью охрана один в один походила на надзирателей в первых примитивных экзолётах, чьи клешнеобразные манипуляторы, однако, легко ломали рёбра смутьянов... Помутнение. Очередной флэшбэк. Их бывало до десяти за день. Виктория талдычила, что это происходило не с ним, но аргументы доносились до него сквозь толщу тяжело ухавшей в висках крови. Только шлепки по плечам не давали ему снова стать жертвой чужого прошлого. - Фаэтон, это галлюцинации, - пощёлкала она пальцами, заставляя его отвлечься от наваждения. Салатовые глаза снова встретились с золотистыми. - Не было этого! Никакой колючки, никаких переломов! - Доктор, не заморачивайтесь, - впервые улыбнулся он, - я же вменяемый. Грохот открытой с полупинка двери едва не заложил уши. Двое бронированных, один с шоковым ружьём наперевес, а второй со шприцем, ураганом влетели в палату. Фонари на шлемах били в глаза тем самым страшным светом, который лился с потолка при допросе. Вошедший первым грубо схватил Викторию за руку и выкрутил ей сустав... и тут наконец-то произошло то, на что Фаэтона столь усердно провоцировали. Стоило солдату поволочь Викки к порогу, как тот вдруг с места прыгнул на него и выдрал из его энергоранца один из гидравлических шнуров. Стальная пятерня разжалась и броненосца обездвижило в его же костюме. Он с ужасом вытаращился на неосапианта, выхватившего у него ружьё. Его коллега как раз замахивался шприцем, но, оглушённый выстрелом в упор, выронил его и в прострации растянулся на полу. - И что дальше? – пролепетала учёная, баюкая отдавленное предплечье. Сидя на полу в полной растерянности, она осознавала, что этого Управление им не простит. - Мы будем драться, - сказал Фаэтон тихо, но твёрдо. Его голос звучал низко, директивно, с металлическими нотками. Как у того, кто вещал с трибуны о новом мировом порядке. Викки стало не по себе, она невольно вспомнила те жуткие трансляции по всем телеканалам, но в эту секунду он... помог ей встать на ноги. С сомнением, но уже не безнадёжно проследила она за его взглядом, перескочившим на шприц в углу и обратно на неё - и подняла шприц. Путей на попятную не было. И она, и вся группа Эрнелла были здесь такими же заложниками, как и Фаэтон, особенно после ужесточения режима, когда охрана перестала ограничиваться им и начала конвоировать самих учёных, чтобы не натворили втихаря чего-нибудь недозволенного. - Не валяй дуру! Он убьёт тебя, как только в тебе отпадёт надобность! - хриплый голос цербера, пленённого в заклинившей механоброне, заставил её обернуться и скривиться от омерзения. Она мстительно вогнала шприц ему в ногу и нажала на поршень. Глаза его закатились и изо рта полились слюни. Получив неосапиантскую дозу транквилизаторов, он проведёт без сознания как минимум три часа. - Доктор, у нас мало времени, - констатировал Фаэтон. Судя по сузившимся зрачкам, ему не терпелось разделаться с оставшимися безопасниками и он явно досадовал, что их командование не здесь, а где-то в Америке. За месяц он немало разузнал об Управлении. - И оружия нет... - Достанем. Идите со мной и показывайте, где тут ангар, но вперёд не лезьте. Она усмехнулась. Фаэтон-1, несмотря на наличие гвардии и телохранителей, сам был отличным воином. Накануне Восстания он учился и учил подручных использовать рабские инструменты как орудия освобождения, в бою был и искусен, и свиреп, за компанию со своим другом Шивой и будущим отступником Марсалой охотился на разбежавшихся по карьеру надсмотрщиков, а уже на должности губернатора Марса в несъеденные политикой часы много и жёстко тренировался на полигоне. Фаэтон-2 не дрался ни с кем и никогда, но доверился подаренной копилке боевых навыков и они не подвели. Даже будучи слабее здорового неоса, не замордованного анабиозом и транками, он раз в семь превосходил в силе любого человека, а адреналин избавлял мозг от лишней нагрузки. Первым делом Виктория сломала видеокамеры в изогнутом коридоре, куда выходило окошко палаты Фаэтона, затем он высадил дверь одного из хранилищ и взял за ручку как щит, а шокер отдал ей. Признаки западни учёная почуяла, когда они беспрепятственно прошли через весь коридор. Её спутник прикрывал куском металла их обоих, и, как только из-за поворота показалась троица бронированных, она загодя открыла по ним прицельный огонь. Она затруднялась припомнить, когда в последний раз нажимала на гашетку. Кажется, на учениях в Академии Экзофлота, куда поступила, не зная, что получить боевой диплом не суждено. Но, как бы то ни было, умение пригодилось, и, вывернув мощность на максимум, Викки приготовилась целиться в солнечное сплетение, уязвимое для импульсных разрядов даже под бронепластинами. Прежде чем кто-то из врагов взял бы их на мушку, она дала три залпа и скосила двоих, а третий ухитрился попасть Фаэтону в ногу из травмата, на что тот лишь выматерился. Захлестнувшая его агрессия погасила боль и он продолжил путь к шлюзу, связывавшему внутренние сектора с внешними. - Я об этом думала, - поделилась Виктория планом, в котором он её опередил, - но и у них не сено в голове. Это самоубийство... - Каковы варианты? - По пути в ангар есть ниша, а в ней магистральный электроузел. На днях там что-то сбойнуло и, пока нет деталей для замены, ремонтники присобачили главную энергосеть к резервной, - сказала она скороговоркой, непрестанно глядя по сторонам. - То есть, если разомкнуть одну, отрубятся обе, и все замки кроме тех, что реагируют на именные ключи, разблокируются… Когда наверху что-то зажужжало, она вся съёжилась, ожидая струй усыпляющего газа, но этого не последовало. - Доктор Сян, прекратите цирк, - прогремел незнакомый голос из громкоговорителя под потолком. - Меня зовут Макс Райнер, я глава Управления. Я снисхожу до общения с вами, чтобы предложить угомониться. Бросьте ружьё и отойдите от объекта, пока охрана не применила боевое оружие. Виктория задавила порыв ответить. На компромиссы этот деятель не настроен, да и рассусоливать нельзя, навстречу уже выдвигались двое обладателей механоброни и ещё двое заходили сзади, чтобы взять бунтовщиков в клещи. Если идти на прорыв, то сейчас или никогда. Пока из-за поворота не показались задние, Фаэтон размахнулся и швырнул свою ношу в передних, опрокинув их. Когда он снова подобрал щит, девушка успокоила их шокером. Позади громыхали шаги преследователей, и если бы беглецы не подсуетились, те в тот же миг настигли бы их у шлюза. Спасли их Эрнелл и Дирк. Силовики уже аннулировали их именные карты доступа, но, не отчаявшись, они вовремя всунули между закрывавшимися створками армированный контейнер из-под оборудования. - Мисс Сян, скорее! Ящик скоро сомнё... Закончить фразу Эрнеллу не дала пуля. Отнюдь не резиновая и угодившая в глаз. Он умер до того, как упал, но, подхваченный Викторией, напоследок произнёс: - Б-бегите… Она не впервые прикасалась к мертвецу и от вида крови не паниковала. Не так давно, служа в бригаде неотложки на экзокрейсере "Резолют-2", она видела такое ежедневно и не теряла самоконтроля, но не каждый день убивают тех, кого ты безгранично уважаешь без малого семь лет. Тупое оцепенение, в которое она впала, опуская на пол тело своего научного руководителя, почти завладело ею, но его предсмертное повеление помогло ей позаботиться о собственной судьбе. В полуметре от неё свистнула следующая пуля, тоже не резиновая. Дирку окровавило правый бок, но на этот раз доктор шоку не поддалась. Схватив вскрикнувшего старика, она потащила его к следующему шлюзу, последнему перед искомой нишей. Он бормотал что-то бессвязное и почти плакал, Викки невыносимо было это слушать, но она пресекла эмоции до более подходящего времени. Спецназ подтягивался, уже галдя в коридоре, и Фаэтона такой расклад разозлил. Во внутренних секторах он неплохо ориентировался и сам искал лучший маршрут, но теперь, в одном из внешних, был вынужден положиться на людей. Наружу вылезли чужие предрассудки и, как следствие, раздражение... - Узел здесь, - подошла Виктория к углублению в стене и отколупнула крышку. Пробки со следами перепайки стояли не так, как положено, но рубильник, связанный с обеими сетями, убил двух зайцев. Двери, требовавшие именных карт, заблокировались и заперли толпу секьюрити внутри, а обычные, в том числе и ангарная – наоборот, но база погрузилась в непроглядную темноту. - Упс, блэкаут, - донеслась справа усмешка Фаэтона. Он всё прекрасно видел. Выкинув железяку, он снова взял Викторию за руку, чтобы она не заплутала впотьмах, хотя до транспорта оставалось всего ничего. Вскоре она разглядела припаркованные за чёрно-жёлтым полосатым ограждением экзолёты службы безопасности, два стандартных шагательных и один двухпилотный джет, в просторечии экзокрыл. - Вот как назло, а! – вырвалось у неё. В кокпит шагательной машины восьмифутового соседа не впихнёшь, а истребитель она ни разу не пилотировала. - Я поведу, - вызвался Дирк, и она посмотрела на него с такой благодарностью, что он покраснел. В молодости он летал в составе экспедиций на напичканных компьютерными потрохами крылатых научных станциях и, хоть и не сравнился бы с военными лётчиками, не мог пренебречь этим опытом. Рана очень болела и сковывала подвижность, но пуля не проникла под рёбра. - Что с остальными? – с неопределённой интонацией спросил Фаэтон. Он волновался о подневольных медиках меньше, чем о "кураторе", но зла на них точно не держал. - Все убиты, - выдохнул Дирк, возясь с замыкателями кабины. - Так было условлено на случай подобного инцидента, я кое-что подслушал... У Виктории ёкнуло сердце. Она стукнула себя по лбу, но закусила губу и ничего не сказала. Между тем профессор довёл дело до победного конца, фонарь отщёлкнулся и приборная панель вспыхнула подсветкой. Он устроился спереди, перерезав скальпелем провод противоугонного блока, и обнулил конфигурацию киберсвязи. - Вы оба - назад. Живо, пока они не взрезали шлюз лазером! Пространства на заднем сидении хватало для двоих пассажиров, но только если они разместились бы компактно. До Фаэтона дошло без намёков и он, плюхнувшись в кресло второго пилота, бесцеремонно сдёрнул взобравшуюся следом Викки за ремень к себе на колени. Не успев и пискнуть, она поразилась его нахрапистости, но возражения почему-то не формулировались. Она лишь хмыкнула и застегнула страховочный ремень поверх них обоих. -Вы так куртуазны, генерал-губернатор, - с сарказмом заметила она постфактум. - Генерал-кто? Дирк рассмеялся в бороду. Матрица была ещё старее, чем они предполагали - копию сняли задолго до назначения Фаэтона-1 главой Марсианского Содружества. Клон не имел воспоминаний о государственной власти. Дюзы изрыгнули синее пламя. Истребитель оторвался от пола, наполнив ангар жаром, от которого тотчас же растаял иней на воротах, но, как ни намеревался нейрофизиолог избежать шума, не было иного способа открыть ангар, кроме как пальнуть из бластеров. С трёх выстрелов преграда поплавилась, на пятом вылетела из пазов и внутрь ворвалась буря, нёсшая с собой снежную позёмку. Чуть только экзокрыл вылетел за пределы ангара, его тут же повело вбок. Дирк заругался, но справился и подключил противотягу, быстро выравнивая ход и набирая высоту. Ненастье снова было им на руку - угловатые двуногие экзолёты уступают в аэродинамике остроносой и обтекаемой металлокерамической птице, так что псы Райнера, даже если поторопятся, неизбежно отстанут. - В Рио? - Нет, там нас поджидают! – перепугалась Виктория. - Берите курс на Чикаго. Ночь выдалась беззвёздной и безлунной. Экзолётчики Управления пробились в ангар и незамедлительно пустились в погоню, но неистово бушевавший над Гренландией буран не дал им разогнаться. Уныло покружив над сугробами, они вернулись в комплекс ни с чем, тогда как Викки всё ещё едва верилось, что она сбежала из ледяного концлагеря живой. Аккуратно, но крепко притиснутая ручищей своего попутчика к его широкой бугристой груди, она вспомнила, как не без забавы тихонько ощупывала жёлтые треугольники над его бровями и красный ромб посередине, когда он отлёживался под капельницей, как он молчаливо прижмуривался и пристально смотрел ей в глаза с бессловесной, но явственной симпатией. Смирившись со стеснённым, но вполне комфортным положением, она поймала себя на мысли, что теперь они квиты и протестовать как-то уже и не хочется...* * *
Экзокрыл без номерных набоек приземлился в зелёной зоне в двадцати километрах от мегаполиса. Профессор Юджин Дирк спрятал его в обвалившемся тоннеле пригородного метро, куда реконструкционная машинерия доберётся очень нескоро. Ещё над океаном он стёр сигнатуру, обезличил идентификаторы и вывел из строя чёрный ящик. Если Райнер и следил за транспортным средством, то в тот момент оно бесследно пропало с радаров. Расположившись на крыше порушенного коттеджа, они устало глядели на деловой центр необъятного Чикаго. На фоне рассветной зари он напоминал расчёску с редкими выщербленными зубцами высоток. Вдали со свистом проносились поезда и глайдеры, но цикады стрекотали громче. Виктория чувствовала себя потерянной, застрявшей между жизнью и смертью, мокрыми глазами уставившись в никуда. Она провожала в вечность годы работы с Майклом Эрнеллом. Он страдал трудоголизмом, редко смеялся и сам шутить не умел, студенты и аспиранты считали его неуживчивым шизоидом, но для неё он был умом и сердцем института. В наследство всемирной науке остались его публикации, где-то живут его жена и дети, но Викки ценила его самого, ушедшего в небытие старшего друга. Часть её ушла туда вместе с ним. Что же это за великие секретные цели, для достижения которых допустимо убивать невиновных?! Она поглощала чудом сохранившуюся в кармане халата шоколадку, забыв, что обычно их вкус приносит удовольствие. Дирк оперировал сам себя, беззвучно бранясь и стараясь не выронить иглу - пулю, засевшую между рёбрами, он вынул и теперь сшивал края раны лавсановой леской. Фаэтон, чей мозг ещё не до конца очистился от психотропной дряни, сидел на обломках, угрюмо ссутулившись и провожая взглядом сонные утренние звёзды. - Хочешь? – предложила ему Викки свой запоздалый перекус. Он сперва отказался, но затем нюхнул лакомство, откусил кусочек и в удивлении приподнял бровь. В лаборатории его кормили гадкой протеиновой кашей... Когда позади пучина безвременья, а впереди неизвестный горизонт, что выберешь ты, располагая жалкой горсткой потускневших чужих видений? Места, где ты никогда не был, и события, которых ты никогда не инициировал, заточили тебя в мираже отжившего мира. Постепенно, но неумолимо он растает и забудется, а на его руинах построится и расцветёт новый, но тебя в нём быть не должно. - Доктор Сян, моя раса истреблена? Я последний? - Конечно же нет! – поспешила Викки развеять его страх. – Прости, что не говорила с тобой о твоих сородичах, это было наказуемо. Он согласился, но сжал кулаки. Костяшки скрипнули. Виктория с содроганием ждала вопроса о том, почему он не на Марсе и зачем его спасли, но он спросил о другом: - Война - его рук дело? - Его. Не твоих. - Тогда почему я очнулся за решёткой?! – с неожиданной злостью вскинулся Фаэтон и поднял глаза на облака, раскрашенные в жёлтый и розовый цвета. - Чья это идея?! Он нахохлился и насупился. Ему хотелось знать, почему земляне в погонах с такой убеждённостью принимали его за абсолютное подобие его создателя, будь он неладен. В реальность его вернул участливый вопрос: - Нога болит? Он кивнул и потёр голень, измазав пальцы в лиловой сукровице. Уже назавтра ссадина заживёт, но припухшая гематома рассосётся не раньше чем через неделю. Виктория снова порылась в безразмерных карманах и выудила пачку лейкопластырей. - Заклей, - вручила она ему бактерицидный квадратик. - Мистер Дирк, вы там как? - Выживу. Всё, собираемся! Здесь куковать нельзя. - Куда вы меня денете? - поинтересовался Фаэтон в лоб. Да, с генами не поспоришь. Диктатор не соглашался на роль игрушки обстоятельств, а его потомок унаследовал и психотип, и темперамент. Он не агрессировал и не ставил свои условия, но учёным был резон побаиваться если не его, то его исторического шлейфа. - Я понял, что вы не хотите мне смерти или того, что удумал этот Райнер, но на Земле я чужой. Викки картинно вздохнула и с хлопком положила руки ему на плечи. - Не беда, освоишься. Мы денем тебя туда, где ты отдохнёшь и хотя бы по верхам выучишь нынешнее законодательство, а мы всколыхнём прессу. При всей разрухе у нас всё-таки демократия и правозащита встанет за нас горой. А ещё "доктор Сян" у меня уже в печёнках сидит, - стянув резинку с волос, она будто бы сбросила каменный панцирь, - зови меня просто Виктория или Викки, я не чопорная. Скоро мы укроемся в недрах нашей неприглядной действительности и я закажу поесть, - она улыбнулась и, склонившись к его уху, прошептала: - Вашество, не желаете ли шницель с кровью? В глазах цвета солнца зажглись задорные искры.