* * *
"Всем приветики! В этот ясный сентябрьский полдень с вами снова Вишенка Бэт…" - телеведущая в откровенном наряде послала аудитории воздушный поцелуй и понесла околесицу о возрождающемся туризме, когда сигнал пульта в синекожей руке оборвал её на полуслове. То же самое и c маркетинговой биржей, и даже с неосапиантским - если верить заглавию - телеканалом, где журналист-землянин брал блиц-интервью у некоего Марсалы. Эти двое сотрясали воздух чуть дольше: бывший офицер Экзофлота, ныне омбудсмен по межвидовым взаимоотношениям, озадаченно вещал о том, что никто из новоиспечённого фертильного поколения, появившегося на свет благодаря ему, не спешил обзаводиться потомством. Гнетущее дежа-вю, которое Фаэтон с трудом загнал обратно в тень, не давало ему покоя... это лицо, эта метка, голос и взгляд нервировали его больше, чем всё, что он прочёл в Сети о своём чудовищном предке. У него зачесался язык поставить орденоносного словоблуда на место и он отключил экран. Двухкомнатная квартира Виктории в промзоне, нетронутой бомбёжками, досталась ей по цене распродажи нерентабельной недвижимости незадолго до войны. Четвёртый этаж, наветренный угол, "студенческий" интерьер. Из окон гостиной и спальни открывался вид на рощицу деревьев, создававшую иллюзию сквера, а окно кухни, напротив, выходило на бетонную коробку мусороперерабатывающего завода. Увы, варианты попрезентабельнее стоили вдвое дороже, а военный жилищный сертификат ей не выдали. Впрочем, убогость этого района давала ему и плюс - здесь можно было вполне безопасно поселить Фаэтона. Вероятность того, что оперативники Райнера нагрянут именно сюда, исчислялась сотыми долями единицы и он успокоился, разве что не выходил на балкон днём, когда во дворе играла чумазая детвора. Кроме телепанели в квартире имелся встроенный морозильник, кухонный синтезатор, утилизатор и даже компьютер с подключением к Сети. Их девушка купила на онлайн-барахолке, планируя сдавать халупу заводским рабочим. Свалившуюся на них уйму свободного времени они проводили в пока ещё осторожных и неловких дискуссиях - отчего-то весьма желанных, даже если абсолютно ни о чём... но Виктория избегала затрагивать детство. Лишь один раз она обмолвилась, что отец умер вскоре после её шестого дня рождения и что его коллеги лишили её наследства в Китае. Заметив её скованность, Фаэтон решил не докапываться до подробностей о семье. Ради ликбеза она настоятельно посоветовала ему проштудировать документалистику о войне и он ответственно погрузился в актуальный каталог, но хроники мрачного прошлого, за исключением неосапиантских судеб, его быстро утомили. Ему запал в душу контент из её обширной фильмотеки, особенно классика о великих путешественниках и фантастика о вымышленных мирах, и, как она ни фокусировала его внимание на реальности, нависшей над ними дамокловым мечом, дорожка досужей болтовни о кино, играх и книгах каждый раз уводила их в область изучения друг друга. Все попытки притормозить стремительное сползание в эту непредсказуемую глубину с треском провалились и однажды Викки бессильно признала, что... да, чёрт возьми, да - её туда неистово влечёт! Ей хотелось, чтобы её туда затянули, и потомок диктатора ненамеренно, но безошибочно это считывал. Ранее Фаэтон предвзято подозревал, что ему будет крайне дискомфортно жить бок о бок с человечицей, но на практике сложности ограничились уворотами от норовившего долбануть по башке потолка и тем, что на ночь нужно выключать свет. Сама Викки ни в чём его не стесняла, не межевала жилплощадь, не цеплялась к мелочам, и единственным её требованием было безвылазно изолироваться в четырёх стенах до обозначения чёткого плана действий. Когда прекратились дрожь в мышцах и тошнота, он всё-таки окунулся в самообразование - по ночам землянка ложилась спать, а он уединялся за терминалом и с головой нырял в киберпространство. Интерес у него возник к переменам в сфере науки и техники за пятьдесят лет, и она, покопавшись в закладках, подсказала парочку неплохих познавательных сайтов. И особо пристального любопытства удостоились экзотехнологии... Так пролетела неделя. Профессор куда-то запропал. На второй день после прибытия в Америку он покинул их, предупредив, что отлучится дней на пять, дабы разжиться необходимыми документами и найти толкового адвоката. Иногда он писал в секретный чат и в одном из сообщений поделился замешательством в связи с тем, что "опасных преступников" не разыскивает всесильный Интерпол, не показывают на билбордах, не обкудахтывают в соцсетях. Тишь, гладь, благодать! Это значило, что им надлежит быть бдительными вдвойне. Не могли же бандюги в форме спецведомства вот так забить болт на дерзкий побег того, кого согласно чрезвычайному указу Ассамблеи Ближних Миров вообще не должны были извлекать из инкубатора?! Очередной минувший день был трудным. Виктория достала из шифоньера коробку со старыми, но исправными анонимными трансиверами и принялась звонить с них знакомым, чтобы проконсультироваться по выживанию в розыске. Фаэтон на императорском троне терпеть не мог недомолвки, так что для профилактики паранойи она разъяснила Фаэтону в мешковидном кресле, что эти люди не враги. Обзвонив двадцать номеров ветеранов Сопротивления и остепенившихся пиратов, она никому не сболтнула лишнего, записала все годные рекомендации и отрубилась без задних ног. Устройства, небрежно вываленные на журнальный столик, пролежали там всю ночь, а наутро учёная не придала значения их слегка изменившемуся взаиморасположению. В десятом часу она проснулась от звонка и, если бы не это, то проспала бы ещё часа три. Трезвонил один из давешних гаджетов у неё на подушке. Зевнув, она утащила его в кокон из покрывала - которого с вечера на ней не было. - Веласкес? Доброе утро... Не думала, что перезвонишь. Нет, здесь даже призраки не воют по ночам. Нет, не с похмелья... Да неужели? – плед слетел с Виктории в один момент и она подскочила, как солдат по побудке. – Ты уверен, что нас не повинтят на подлёте?.. О, да, я так по всем соскучилась... Хм, разве они здесь бывают?.. Ого, вот как... Ох, Том, это будет экстравагантно, но попробую уболтать... Фаэтон слушал односторонний диалог вполуха. Пока Виктория приближалась к нему с окрылившей её вестью, он заготовил дежурное гордецкое "ни за что", но когда она его этим атаковала, мероприятию тут же нашлось место в созревшей у него стратегии. К ночи им предстоял визит в ночной клуб "Спектрум" - полузакрытый развлекательный центр, куда пускали только по именным приглашениям. Хозяин, разбогатевший сокурсник Викки из Академии Экзофлота, предложил ей безвозмездную помощь, но не позже завтрашнего дня. Сам он, разумеется, не благодетельствовал неосов, тем более как-то закусившихся с государством-победителем, однако обещал передать контакты компетентного лица.* * *
- Блеск, - оценила она отражение в зеркале на дверце шкафа-купе. Фаэтон тоже посмотрелся в него и дёрнул щекой. Легкомысленный наряд из светлых джинсов, заправленных в высокие бежевые ботинки, фиолетовой футболки и рубахи с принтом "сафари" с непривычки отталкивал, но максимум недоумения вызвал жизненно важный штрих – малиновая бандана с разноцветными смайликами. Первым побуждением было фыркнуть и содрать с себя эту страмоту, но инстинкт самосохранения заверял, что всё правильно, что так и должно быть. Тем более, Викки заказала шмотки с доставкой за свой счёт и обеднела на триста долларов. - Я похож на мажора из шоу Аманды Коннор... - Их уже все забыли, как страшный сон. - А я вчера из архива скачал. - Вот и порадуйся, что не похож на её последнего контрагента. Маскировка получилась эффективной. Восьмифутовый рост, даже у его соплеменников считавшийся высоким, сам по себе ни на что не указывал. Главнейшую визитную карточку спрятали под банданой, а от молодой, но узнаваемой физиономии отвлекала внимание аляпистость рубашки. Остроглазые зануды всегда найдут к чему придраться, но в ночные клубы ходят "тусить", а не охотиться за двойниками исторических личностей. - То-то же, - победно подмигнула Викки, презентовав Фаэтону тёмные очки. – Надень, нелишними будут. Как страусу песок, но всё же... Сама она облачилась в неброский комбинированный костюм серо-коралловых тонов. Наспех прихваченный в бюджетном бутике, он подчёркивал её худощавое и тонкокостное, но спортивное телосложение. Ненавидя шоппинг, она, тем не менее, имела вкус, да и сама возможность стильно одеться после года в спецовке и халате её немыслимо будоражила. Вечером, когда город расцветился огнями, к ним прилетело наглухо тонированное беспилотное аэротакси. Обычно Томас Веласкес выделял приватный транспорт самым именитым клиентам, но Викки повезло в том плане, что один из приглашённых вежливо отказался. Узнав, кто это был, она расстроилась – увидеть отставного адмирала Уинфилда в мирной неофициальной обстановке она мечтала давно... Летели они недолго, но высоко: "Спектрум" находился в пентхаусе двухсотъярусного небоскрёба. До 2118 года его квадратные метры числились на балансе тяжеловесной робототехнической корпорации "Веласкес Индастриз", обеспечивавшей нужды Экзофлота, но сын директора выкупил одну из главных башен Чикаго в собственность и открыл там увеселительное заведение. Несмотря на активы, защитившие Томаса от принудительной мобилизации, он отправился на фронт добровольцем, выучился на экзолётчика и служил на "Резолюте" и "Резолюте-2", а лишившись крыльев воевал в Сопротивлении. На войне он оброс друзьями, как кабан щетиной, полюбил их не меньше, чем свой бизнес, и теперь нередко проводил в "Спектруме" VIP-вечеринки для всех, с кем съел не один пуд соли. Викторию Сян и её приметного, хоть и нераспознанного компаньона он встретил на посадочной площадке. Охраннику парковки в красном экзолёте с фирменным логотипом он сообщил, что это не подлежащий учёту рабочий визит. Тот взял это на заметку, но не мог не запомнить гостя, не внесённого в список фейс-контроля: даже лояльные Экзофлоту неосы клуб ни разу не посещали. - Это не кабак, наезды исключены, - для проформы пояснила Викки и взяла Фаэтона под локоть. - Если пристанут с расспросами, говори честно, но без деталей - мы друзья и приехали лично к Томасу. Будь со мной и не мандражуй. Мандража как такового он не испытывал, но буйство света застало его врасплох и он отдал ей дань уважения за очки. Стёкла дарили приватность. Под ними он втайне ото всех окружающих неотрывно глазел на парковку. На экзолёты, аэромобили и глайдеры, занимавшие полтеррасы и слившиеся в одно сплошное нагромождение тюнингованного металла. Никто бы не просёк, что он там выискивал, пока Веласкес вёл их с Викторией в банкетный зал, но первый пункт своей задумки он пометил как почти выполненный. - Итак, дружочек, - бизнесмен позвал "рабочих визитёров" в занавешенный закуток и резко развернулся на каблуках к Фаэтону - тот аж отпрянул. - Хочешь успешного финта ушами? Соблюдай мой этикет! Ради моей и твоей безопасности я тебя не знаю и знать не хочу, не выпытываю имя, не прошу засветить лобешник, даже камеры везде повырубал - никому ни слова, comprendo?! Я связной между тобой и твоим демоном-хранителем. Мой корефан - персонаж колоритный и влиятельный, но в высшей степени закрытый, у него нет официального представительства в Ближних Мирах и, если кратко, то он мафиози. Чем бы ты ни насолил полиции или властям - он решит все твои трудности, если будешь хорошо себя вести, - по слогам отчеканил Веласкес и шустро сунул в руку собеседнику ключ от гостиничного номера с прицепленной к нему бумажкой. - Тут координаты, в этой точке он пробудет ещё два дня. VIP-номер с бронедверью ваш до утра, но в полтретьего ночи освободится такси и я вас провожу, а пока развейтесь и перекусите. - Как вы дадите нам знать, что пора? - Вам принесут энергосы, - на ходу изобрёл Веласкес условный знак. - Всё, ребятки, я отчаливаю, у меня ужин с инвесторами. Всё складывалось гармонично и одно другому не мешало. И по времени, и по онлайн-картам. Оставалось раздобыть машину с устаревшим бионическим интерфейсом.* * *
Концентрация народа под сводчатой крышей повышалась. Посетители всё прибывали и прибывали, все они были вояками и набиралось их не менее семидесяти. Из них две трети предположительно являлись экзофлотцами, по необычной внешности и одежде угадывались мигрировавшие на Землю пираты, многих без отличительной символики идентифицировать не удавалось. Всех объединяло шапочное знакомство с хозяином, что подразумевало определённую взаимную благожелательность, гарантии терпимости к отклонениям от неписаных социальных норм в этот комплект не входили. Большинство гостей разбились на кучки и распивали лёгкие аперитивы, но в толчее нет-нет да и мелькали взгляды, обращённые в угол зала, прицельно на девушку, державшуюся за руку с неосапиантом. Негодующие. Неприязненные. Презрительные. Ненавидящие. И такие же возгласы. Хихикания. Шушукания на темы, от которых у Виктории, обладай она слухом почутче, непременно завяли бы уши. - Да расслабься ты, всем плевать, - шепнула она, шлёпнув по твердокаменному синему предплечью. Её психику оберегала ширма неведения. Сквозь стены-окна пентхауса пейзаж столицы обозревался на все триста шестьдесят градусов. Как ни пытался Фаэтон сохранять невозмутимость, глаза у него разбежались и он застыл у стекла, как вкопанный. Панорама внизу развернулась потрясающая! Такими же, только марсианскими, сплошь и рядом пестрела скрытая старая память, но в новой, прорисовывавшейся здесь и сейчас, это великолепие росло на фундаменте победы над его предшественником. Город выздоравливал, как организм после голодовки и изуверских пыток. Фаэтон-1 не смог уничтожить Землю, захлебнувшись своим умопомешательством, предотвратили это её защитники, в том числе и собравшиеся здесь, и Фаэтон-2, глядя на цветную подсветку зданий с ещё не восстановленной облицовкой, мучился внутренними противоречиями. Он восхищался иллюминацией поверх голого железобетона как гимном возобладавшего мира, но дух этого гимна приказывал ему исчезнуть. Ему казалось, что мир как антитеза войне проклинает его, отторгает и растворяет, как жалкий пережиток горячечного кошмара, но... рядом стояла Виктория. Она была человеком, она родилась на Земле и тоже в меру сил приближала мир, но он не рвался от неё отодвинуться невзирая на весь лившийся на них яд людского порицания. Ради неё он жёстко обрубил щупальца суицидального морока, ибо ради него она, маленькая и скромная, перечила вооружённым функционерам и подставила под удар свою научную карьеру, благополучие и жизнь. - Почему?.. – дождалась она усечённого, но ожидаемого вопроса, которого неделю назад побаивалась. - Потому что ты разумное существо с правами и свободами. Федеральная Конвенция по правам личности писана для всех, и я не простила бы себя, если бы... - О-о-о, кого я вижу! – весело окликнул их сзади женский голос. Им навстречу фланировала не кто иная, как Мэгги Уэстон, инженер-экзотехнолог из опервзвода Джея Ти Марша. Несомненно, её имя стояло на первой странице списка приглашённых наряду с именем командира. Фаэтону её лицо ни о чём не говорило, но Виктория, увидев неунывающие лазурные глаза и пышную взрывообразную причёску своей подруги, порывисто повисла у неё на шее и прослезилась в приступе ностальгии. Мэгги всё та же, что и год назад! Вот что в ней изменилось с даты дембеля, так это стиль – она пришла в неформальной одежде и пахла не перепаянными микросхемами, а цветочным парфюмом. - Судя по всему, твоё "ничего" сегодня отлично, док, - выдала она широкую улыбку. – От тебя год не было ни слуху, ни духу, я так волновалась! Кто это с тобой? Видимо, находчивость была у Фаэтона в крови, как и стратегическая жилка, ведь что-то не дало ему растеряться, когда боевая дева с креативной стрижкой и звёздочками в глазах оглядела его с головы до ног. - Фенрир, перебежчик, - своевременно пришёл на ум гигантский волк из скандинавской мифологии. За неделю он намалевал немало эпичных рисунков с этим монстром. - Что ж, приветствую. А я та самая Уэстон. - Та самая? – Вопрос был попугайским, но для Мэгги звучал как наполненный знанием сути. - Да, та самая Мэгги Уэстон, - прорвалась ирония. Вероятно, все, кто не из Экзофлота, замучили её переспросами. - Викки тебе всё про нас растрындела или постыдилась казуса в Долине Маринера? Виктория густо покраснела. Она урывками рассказывала Фаэтону о своей соседке по общаге, по доброй дружбе подсоблявшей ей в настройках и починке электроники, но не решилась упомянуть об инциденте, предопределившем весь её дальнейший путь. Уэстон этот эпизод забавлял, а вот её - не очень. - На втором курсе состоялась тестовая полевая вылазка, - скрепя сердце подхватила она, - и нас высадили на Марсе возле каньона... ну, с разрешения из Магинуса, конечно. Мы шли по маячкам и сбивали учебные дроны, а один умелец взломал их и переместил, чтобы финишировать с отрывом, - вздохнула она, поняв, что говорит больше для себя, чем для спутника. - Я заблудилась и сорвалась в пропасть. Дожигатели меня спасли, но дальняя связь отказала и я три дня бродила по Долине в поисках местных вышек. Сверху за нами не следили, потому что в Магинусе не одобряли орбитальное сканирование, и эту задачу возложили на лучших старшекурсников, включая Мэгги. Она нашла меня, когда всем уже проставили зачёт. Умельца отчислили, нас с нею пропесочили и мне назначили пересдачу, но у меня с тех пор отшибло тягу служить в экзовойсках. Знаю, я трусиха! Не всем быть воинами, и если бы не Мэгги, я бы сдохла, а так перевелась на медкафедру и полетала на "Резолютах". - О, Бронский до сих пор помнит, какую диету ты для него изобрела! – не удержалась инженерка. - Ворчал, как барбос, но через месяц расстался с одышкой. И военнопленные не жаловались... так, орёл, колись - ты не из них ли? - Из них, - принял вызов Фаэтон, заставив Викки испуганно икнуть. - Не в тему, но вы на редкость адекватны, мисс Уэстон. Спасибо. Глаза Мэгги в непонимании распахнулись. Вроде бы ему формально было за что её благодарить - например, за участие в избавлении от обезумевшего вождя, но эту спорную версию Уэстон с ходу отмела. Наивно было бы полагать, что неосы искренне поют осанну тем, кто низвёл их до третьесортной категории населения и расселил по так называемым нео-таунам, кварталам компактного проживания с фактическим статусом гетто. Вопреки стараниям Марсалы они жили по принципу государства в государстве, причём не только первое поколение, но и второе, не знавшее рабства и войны. Земные власти негодовали, но, не желая выпускать недавних недругов из поля зрения, бесконечно откладывали их отбытие на склеенный из осколков и нуждающийся в реновации Марс. Мэгги не видела в этом логики и подозревала, что ожесточённая схватка бульдогов по ковром в Конгрессе скоро выйдет из-под контроля общественности. А Фаэтон уточнил: - Вы не пялитесь на нас как на уродов в кунсткамере. - А-а-а, ты вон про что, - хмыкнула экзолётчица. - Да всё о'кей, я же не какая-нибудь реднечка венерианская! Надеюсь, тебя не на Венере повязали? Диалог стихийно зарулил в лес с единорогами, но на Мэгги не было смысла обижаться. Она попросту уже пригубила рюмашку, а они сами виноваты, что заранее не сварганили удобоваримую легенду! "Честно, но без деталей" прокатит с уборщицей, но не с подругой. - На Марсе перед расколом коры, - подыграла Викки. - Облучение, риск АМС. Я от него не отходила, анекдотов про зоомутантов наслушалась, скормила тонну гематогенок. Он потом от обмена отказался и бланк присяги попросил, прикинь! Весь лазарет полёг, а мы оба осознали, что... - ...это судьба, - закруглил сказку Фаэтон и вдруг почувствовал, что не притворяется. Он обнял Викки за плечи - и она не отстранилась. Она и раньше не отстранялась, но раньше Фаэтон её и не обнимал, кроме как при побеге в экзоистребителе, когда не было альтернатив. В ответ она, еле обуздывая участившееся дыхание, обхватила его за пояс, насколько позволяла длина руки, и поёжилась от сладкого контраста между охлаждаемым кондиционерами воздухом и его горячим боком. - Милашно смотритесь, так бы и сфоткала! Шучу, - засмеявшись, прокомментировала Мэгги и добавила вполголоса: - На улице осторожнее, ладно? Сами знаете, законопроект уже без пяти минут закон. - Законопроект? - Тю-ю-ю... Ви, ты в своём храме науки от жизни отстала, - удивлённо присвистнула Уэстон. - Манифест о незыблемости основополагающих бла-бла-бла ценностей. Вас вот-вот запретят, как два века назад запрещали таких, как мы с Ритой. "Дома хоть насмерть замилуйтесь, а прилюдно - штраф". Сто баксов как с куста. - В честь чего такой фимоз? - вырвалось у Фаэтона. Он поморщил нос, вновь напомнив Викки кота - большого, импозантного британского кота, нелепо наступившего на жвачку. - По просьбам оскорблённых граждан, во имя недопущения "нежелательного в шаткой послевоенной обстановке напряжения". Принято в трёх чтениях одним днём и подписание не за горами, - развела Уэстон руками. - Всё, пора за стол, там закусь подают.* * *
…- Бронский, не нападай на еду! - Я не нападаю, а защищаюсь… ум-хрм, стряпают тут богически. Виктория плоховато знала гражданскую жену Мэгги, но звали её Маргарита и в носу у неё поблёскивало кольцо. Заросший щетиной грузный мужчина, напротив, был ей хорошо знаком – кто же забудет старого Вольфа, единожды повстречавшись с этим центнером юмора и безбашенной отваги? В медотсек он наведывался по смехотворным поводам и частенько, пока Викки не прописала ему рацион с пониженными углеводами, из-за чего он распустил по кораблю слухи о её нереальной жестокости. Остальных она от случая к случаю видела то в ангарах, то на больничных койках, но непосредственно не общалась. Мэгги её со всеми познакомила – то были Кас Такаги, Ева Хэнли, Рамон Лонгфезер, Винсент Пеллегрино, душа всей этой компании Джей Ти Марш и не совсем дружелюбно косившийся на "Фенрира" Шон Непьер, бывший глава земного Сопротивления. Фигуристая молодцеватая женщина с роскошными рыжими кудрями по левую руку от Марша представилась как Коллин О'Райли. Викки мимолётно пересеклась с ней взглядом и сразу же его отвела: её будто бы прорентгенили сверху вниз, снизу вверх и насквозь. Не зря Фаэтон артачился, держась подальше от знаменитостей, и лишь когда Мэгги всерьёз задалась целью усадить их обоих за двадцатиметровый экзофлотский стол, предусмотрительно согласился затесаться с краю, среди вусмерть пьяных бортмехаников, путавших его с каким-то Трэксом. - Алек не выносит шум, - объясняла им Уэстон причины отсутствия некоторых членов опервзвода, - он слишком домашний по сравнению с нашим прежним Алеком... и мы с ним просто приятели, Рита не ревнует. У Нары и Хэлласа забот невпроворот на ферме, хотя, живи они на Земле, могли бы и на огонёк заглянуть. Марсале не до посиделок, он из Парламента не вылезает. Адмирал отменил визит и, кажется, пока мемуары свои не допишет, с ранчо ни ногой. Вот такие пироги с котятами. - А Батлер? - вспомнила Виктория лютейшего из десантников. - Горит на работе, - с придыханием усмехнулась Мэгги, жуя кусок омара, - и готовит новое поколение боксёрских груш. Шлемак с глазами козодоя таскает до сих пор. Разговоры проплывали мимо ушей Фаэтона, как облака мимо луны за окнами. Играть роль надоедало, но он не подавал вида, выхватывая отдельные куски информации и еды. Вкус роллов притупил мышление, но он запивал их не вином, а колой, и, расправившись с порцией, сумел-таки издалека прислушаться к обсуждениям в "звёздной" зоне стола. - ...а всё потому, что на носу выборы, - закончил Кас Такаги фразу, начало которой затерялось в гомоне. - Выборы-выборы, кандидаты… а-ай! – сжался в комок Бронский, схлопотав от Торрес подзатыльник за нецензурную рифму, так и не вылетевшую из набитого картошкой рта. - Иногда тебе лучше жевать, чем говорить, - сверкнула глазами Торрес, пригвоздив его к тарелке. - А я считаю, что Вольф прав, - возразил Такаги. - Ноунейм, популист и ни одного реформатора. Хоть сам баллотируйся! - Да уж, зря убрали графу "против всех", - подытожил Марш. Политота Фаэтона бесила. Будь он менее сдержанным, давно бы высказался похлеще Бронского. Ему было невдомёк, как его предок мог посвящать всего себя этой опасной тягомотине, вытеснившей из его жизни всё остальное. Ведь мог же уйти с достоинством, как вдохновитель, как харизматичный герой! Нет, он захотел властвовать, командовать, повелевать, и из-за власти над массами утратил власть над собой. На эстраде разместился вихрастый диджей, заиграли трудноразличимые между собой электронные композиции и часть публики из-за столов высыпала на танцпол. У Викки с непривычки заболело в висках. Ритмы сабвуфера превратили самоуглублённую учёную в варёную макаронину и после пары треков она капитулировала. Встав, она направилась прямиком на отгороженную плотными портьерами лоджию. Фаэтон последовал её завету и двинулся следом, но танцпол обошёл по периметру, чтобы в него никто не впечатался. По счастью, лоджия - то есть, обрамлявшая пентхаус полоска террасы, отсечённая от парковки колоннами и озеленённая тропическим садом - пока ещё пустовала. - Что за выборы? Кого выбираете? При всём отвращении осведомиться таки следовало. В Сети Фаэтон торчал семь ночей, но не на тех сайтах, что кишат соцрекламой. Едва ли критичное упущение... - Президента Конгресса. - Ого! И почему движухи нет? - Не знаю. Всегда голосовала за центристов и в ус не дула, но теперь мне как-то не по себе. Перайон уходит, леваки ветошью прикинулись и во чистом поле нет-нет да и гарцует этот э-э... ну, старый консерватник… уф-ф, запамятовала. - Консерватник? – а вот тут Фаэтон насторожился. Внимание уцепилось за безобидный нюанс, породивший небезобидную догадку. -Ага, бесполезное ископаемое. Забей... лучше глянь, какое небо! Свежий ветерок после перенасыщенной запахами атмосферы зала подействовал на Викторию как снотворное. Приглушённые мелодии со сцены добавили её настроению воображаемых красок в тон отсветов оранжевой луны на кружеве многослойных облаков. До полтретьего несколько часов! Она потёрла лоб, зевнула и пошатнулась от усталости. Между тем Фаэтон удостоверился, что они одни, и, аккуратно подхватив её под колени и за талию, оторвал от пола. Обнаружив себя на более чем двухметровой высоте, она вздрогнула, но вместо возмущений блаженно улыбнулась и угнездилась на его согнутом локте поудобнее. Руки у него большие и сильные, пальцы цепкие - не уронит... и даже веса не ощутит. Она прищурилась и взвесила каждое из взвихрившихся чувств: шок, онемение и робкий, но восторженный трепет, как при виде элитного оружия или горного пика в огненном зареве, но ни грамма гадливого омерзения, как иногда в буфетах или тамбурах, когда её пытались лапать мужчины-люди, движимые половой нуждой. - Ты такой красивый, - зачарованно прошептала она, - можно я тебя поцелую? - И не страшно тебе? - Страшно... Виктория выпрямилась, дотянулась до шеи неосапианта рукой, легонько похлопала по холке, чтобы чуть склонился - и, примерившись, на пару секунд приникла губами к его скуле. Он замер и отдался переживаниям, разыскивая в помойке памяти тирана Ближних Миров аналогичное. Врата её не отворились по целенаправленному зову, но если бы там хранилось эхо нежных прикосновений, из омута всплыло бы лицо, донёсся бы голос - но пустота молчала. Импульс поцелуя был новым и живым, как сам Фаэтон-2, и принадлежал исключительно, безраздельно ему. Принюхавшись к дыханию Викки, он убедился, что она трезва, хоть и вымотана нервно и физически. Она не переносила духоту. Она любила небо. О, он бы порасспрашивал, что она знает о Марсе, кроме коварства каньонов в Долине Маринера, но опоздал. Она уже спала и вся светилась невероятным доверием, безмолвно подтверждённым феромонами в её волосах. Помня предостережение, Фаэтон ещё раз осмотрелся кругом и ткнулся в них носом. Чёрные, мягкие и гладкие, они слегка щекотились. Весьма странный видовой атрибут землян... Поблизости всё ещё никто не отирался. В его распоряжении оказались все условия для того, чтобы побыть с Викки наедине и поохранять её сон, правда, как назло, момент был идеален для реализации другого его замысла! Того, что не стерпит отлагательств и пойдёт прахом, если он не отнесёт её в предоставленный им VIP-номер, чтобы втихаря улизнуть и успеть вернуться до половины третьего. Лобби отеля Фаэтон нашёл быстро. Строго одетая хостесса за стойкой прожгла его и прикорнувшую девушку осуждающим взглядом, но, когда он предъявил ключ и жестами акцентировал, что сам ночевать не собирается, нехотя пропустила. Уложив Викторию в кровать и потеплее укрыв одеялом, он достал из комода листок и карандаш и написал записку на случай, если она проснётся до его возвращения. На выходе он припёр до щелчка бронированную дверь и опять столкнулся с хостессой, которая подкараулила его, чтобы заставить расписаться за убытие. Пришлось неуклюже черкнуть в учётной книге крестик - дикость на манер орка из дешёвого фэнтези, но без биометрии. В долгу неос не остался: пучеглазая кикимора аж подпрыгнула, когда вместо всепокорнейшей холопьей просьбы постеречь покой постоялицы услышала бескомпромиссный генеральский приказ! На обратном пути по притемнённому коридору он невольно задержался возле курилки, где внезапно уловил касавшийся персонально его мужской трёп: - Мне этот синюк не нравится, - тихо, но различимо произнёс один участник. Походило на хмурого Непьера. - Остынь, Шон, - судя по непринуждённому смеху, вторым был Такаги. – Один взрыв - и ты их всех записал в террористы? В Чикаго их сорок тысяч расквартировано. Точно. Непьер. За столом Фаэтону казалось, что коп мечтает содрать с него шкуру. - Те трое тоже носили банданы, Кас. - Пф-ф-ф... да проще всё - у них кляксы деликатнее, чем твоё самолюбие! Он тут один в толпе землян - вдруг поцарапают? - Логично, - удовлетворился аргументом Непьер, - но всё равно он мне не нравится. Знаю, абсурдный повод для антипатии, но уж больно он смахивает на... кое-кого. Ты его харю видел? Голос его слышал?! А здоровенный-то какой, ебёны элероны! - О-о-о, уволь меня от домыслов! Пойдём доедим торт. Ух, не налететь бы на них! Пользуясь светомузыкой как прикрытием, Фаэтон снова очутился на лоджии, где ранее приметил лестницу на технический этаж, и через него без препятствий попал на парковку. Пространство вокруг почему-то покинутой сторожки выглядело бы безлюдным, если бы не Марш и О'Райли, примостившиеся в уютном алькове среди растений в кадках и всецело сосредоточенные друг на друге. Громадная тёмная фигура, тихонько прокравшаяся мимо них за стеной из нависшего плюща, была явно не из разряда вещей, способных отвлечь их от милований, за которые их никогда не оштрафуют ни на цент. Прошло минут пять, прежде чем им помешал взволнованный охранник, забегавший туда-сюда с причитаниями, что и до ветру нельзя сходить так, чтобы машину не умыкнули...* * *
- Рон, что за гул? Что происходит? – женщина разлепила глаза, подняв над подушкой голову в бигудях, и выглянула в окно. Рядом, обругав весь мир, завозился её муж. Накануне он до полуночи корпел в офисе, переделывая с нуля забракованный начальством отчёт. Еле доползши до дома и проглотив кашу с безвкусной синтетической котлетой, он измученно бухнулся в кровать, чтобы всего три часа спустя его разбудили по пустяку... - Ассенизатор приехал, - пробурчал он. – Отстань и спи. Рональд Райнер дал жене знать, что не намерен развивать тему, но встревоживший её раздражитель вскоре обеспокоил и его. Он резко выпрыгнул из постели, повернулся к раскрытому окну и вскрикнул. Ослеплённые яростным светом дальних фар, они не сразу поняли, что на их хрупкое среднеклассовое жилище пикирует экзолёт. - О боже!!! Гул превратился в оглушительный рёв. Горячий ураган ворвался в мирно дремавшую комнату, сметая кашпо с подоконника и фоторамки с тумбы, но в дом экзолёт не врезался. Он на бреющем полёте вырулил вбок и, когда Райнеры уже облегчённо вздохнули, и взлетел по косой дуге, заходя на второй круг! И в этот раз на фальцевую кровлю, на дно замусоренного бассейна и палисадник обрушились бластерные разряды. Один сквозь окно угодил в бра прямо над сжавшимися в комок людьми, другой снёс мангал, целая очередь прорешетила крыльцо, но даже помощник завхоза мебельного склада, просидевший в бомбоубежище всю войну, догадался, что агрессор совершенно не умеет целиться. И водить тоже – ещё чуть-чуть и протаранил бы насквозь. Сел он, однако, точно по центру не предназначенной для летательных аппаратов крыши и двухэтажную конструкцию ощутимо встряхнуло. - Дети! – воскликнула жена. В одной пижаме она рванулась в детскую, где, соревнуясь с сигнализацией, навзрыд плакали мальчик и девочка. Рональд всё никак не мог прийти в себя, держась за сердце, и пал духом окончательно, когда налётчик выломал кровельный люк с рамой и спустился по лестнице с чердака на второй этаж. Тяжёлые, но торопливые шаги приблизились, но затем немного удалились в направлении кухни. Раздался шелест извлекаемого из сушки тесака, у несчастного клерка внутри всё разом обмерло и, наконец, сияние луны затмил огромный силуэт. Глаза скрывались за солнцезащитными очками, но даже сквозь стёкла хищно пылали раскалённым золотом. Пока до Рональда доходило, что это неосапиант, тот сократил дистанцию и схватил его за горло, как курицу перед забоем. Ужасы войны, закончившейся не далече как год назад, ожили и отняли у него скудные остатки самообладания. Вздёрнутый вверх, он беспомощно задрыгал конечностями. - Не хочу причинять тебе вред, - зловеще прорычали ему в лицо, - но братца своего ты сейчас заложишь. Выкладывай всё! Как он выглядит, где живёт, сколько у него охраны?! - Я… я… н-не понимаю… - Всё ты понимаешь, – люминесцирующие глаза сощурились. – Ты Райнер и твой брат служит в структурах госбезопасности. - Д-д-да, мой брат работает в органах! – отчаянно закивал человечек. – Но я его уже двадцать лет не видел! Мы рассорились и не роднимся… - Мы оба знаем, что ты брешешь, - сказал неос, - но я бы на твоём месте судьбу не испытывал. Рональд Райнер задыхался. Хватка жилистой лапы усиливалась и его отбрасывало в недавнее прошлое, когда синяя солдатня истребляла немногочисленных повстанцев на улицах и захваченных заводах. Он не военный и столь бесславный конец был, в общем-то, предрешён, но как же обидно, что уже в мирное время! Бледнеющие щёки заливали ручьи слёз. - Не убивайте папу! - проканючил четырёхлетний сын, застывший в дверном проёме с игрушечным роботом в руках. Это было смело. - Гарри, спрячься! – закричала мать. Она втащила мальчика обратно туда, откуда он выбежал, и залопотала ему на ухо: - Тише, птенчик, полиция уже летит нас выручать… Острый холод перестал упираться Рональду в живот. Нож упал на пол, а за ним и сам мужчина. Нет, не стоило питать иллюзий, что эмоционально-тупого пробирочного нелюдя проняли жалобные детские глазёнки – он увидел за окном три яркие точки полицейских экзолётов и поспешил смыться. Дом содрогнулся от воя стартующих двигателей и через мгновение злоумышленник ретировался, а Рональд с женой и сыном обнялись и плакали в унисон, пока снаружи не завыла полицейская сирена.* * *
"Пилот красного "эфирио", номер ST33478, немедленно совершите посадку!" - гаркнул голос из динамиков. В ушах неприятно зазвенело от статики. Не вслушиваясь, Фаэтон прибавил скорости и продолжил выжимать из служебного экзолёта всё, на что тот был способен, а способен он был не на многое. Охрана парковки нужна для пасения парковки, а не для виражей в духе Каса Такаги. Два сине-белых полицейских "ястреба" уверенно нагоняли "эфирио" и уже перестраивались, не позволяя ему маневрировать. Автопилот, выстроивший маршрут по координатам, вбитым с бумажки, довёз его до точки назначения и ему и так, и эдак уже следовало заходить на посадку, но нельзя было снижаться при копах! Если пребывавший где-то тут искомый мафиози узрит их, то, как и любой уголовник, примет всё на свой счёт и вмиг смотает удочки. Где-то в несуществующей прежней жизни наскрёбся самый минимум того, что нужно для ручного управления, но Фаэтон был не настолько беспечен, чтобы бахвалиться и с бухты-барахты полагаться на авось. Современные модели спроектированы так, чтобы не только бывалый летун, но и чайник, прослушавший базовые курсы пилотажа, залез и полетел даже без нейроинтерфейса, на примитивной бионике. Взлететь, сесть, шагать – элементарщина, расписанная на кнопках. Со стрельбой труднее, но с активацией орудий он уже разобрался, разве что бластеры у ведра с гайками оказались маломощные. Убить пешехода без бронежилета, разнести непрочное здание – предел их возможностей, а уж о том, чтобы взорвать "ястреб", и речи быть не могло. "Повторяю: сейчас же приземлитесь и выйдите из машины!" - А иди-ка ты в жопу... Взорвать нельзя, но вот фасад попортить очень даже можно! Фаэтон поймал мишень в визир, сдавил мануальный сенсор и нажал на гашетку. Один красный луч, скользнув по покатому крылу, закоптил покрытие, но второй впился-таки в стекло и спалил сигнальный светодиод. "Ястреб" тормознулся, словно замешкался - и открыл огонь. Летающий гроб заколошматило. Фаэтон больно приложился затылком о привод болтавшегося не у дел штекера. Кто бы ни сидел в "ястребе", на фронте он, скорее всего, был штурмовиком. Первый же выстрел прожёг одну из спинных дюз. Фаэтон-оригинал хорошо летал и умел падать. Умел! И не так, как его тёзка из мифов Древней Греции... "Я не хочу умирать!!!" - заорало подсознание Фаэтона-клона, населённое панцирными тварями с клешнями. Там же томилась и тень того, кого они душили колючей проволокой, и, выключив разум и перехватив контроль над телом, она на какие-то секунды обуздала ступор и панику. Он бездумно, но в верной последовательности дёрнул за все нужные рычажки, вручную задействовав стабилизаторы, и они на мгновение скомпенсировали гравитацию. Для мягкой посадки неравномерной тяги было маловато, но достаточно, чтобы упасть не камнем. Обозначенная клубами дыма траектория угнанного красного "эфирио" завершилась в узком промежутке между торцами двух из десяти многоэтажек, одинаковых прямоугольных параллелепипедов, стоявших сплошным массивом в два ряда. Редкие окна там светились – квартал наполовину окутывала густая мгла.* * *
Постучали по треснувшему стеклу, а показалось, что по голове. Она раскалывалась и ныла, из разбитой брови стекала за ухо горячая влага. Фаэтон нерешительно пошевелил пальцами рук и ног, глубоко вдохнул и посильно приготовил себя к панической атаке - ибо к тому, что её стопроцентно вызовет, подготовиться никак нельзя. Если его придавило и он провалялся под грудой металла до кровоизлияний и некрозов, если он весь обгорел, как гусь в тандыре, если серьёзно повреждены внутренние органы, то его приключеньице чревато АМС. АМС гарантирован, АМС неизбежен! Начитавшись статей об этом мерзостном фатальном недуге, он на сутки потерял аппетит и леденящие кровь фотосвидетельства из закрытых полевых госпиталей надолго заняли его буйное воображение. Он явственно представлял себе, как обречённые корчатся и стонут от безграничной ожоговой боли, как конвульсируют распадающиеся мышцы при относительно целых, дышащих лёгких и ещё работоспособной нервной системе, непрерывно подающей сигналы SOS, как искажённое тело оплывает и утрачивает гуманоидные очертания, пока лицо, руки, ноги, кожа, мозг и внутренности не сливаются в тягучую массу, растекающуюся по койке. Именно АМС постиг его предшественника после битвы на марсианском Олимпе. При падении с отвесного утёса его спас экзолёт, примчавшийся по дистанционному призыву, но итогом того рокового дня стало обваривание в затопившей репродукторий магме - и организм не выдержал... Стоп! Незачем себя накручивать почём зря. Тупая, далёкая и вроде бы не жгучая боль локализовалась во лбу и в правом колене. - Эй, ты там жив? - Немёртв… - на автомате выдал Фаэтон и с натугой прокашлялся. Моргнув, он увидел над собой размытые из-за выступивших слёз контуры синего лица с зелёными глазами. У него отлегло, от облегчения и умиротворения потеплело в груди. Чувство глупейшее, но оно подстегнуло надежду. Он не хотел, чтобы оно улетучивалось. Это собрат и он основательно пораскинет умом, прежде чем сдавать его копам, если те заявятся с ордером. Блокираторы кабины заклинило и квёлый, обессиленный Фаэтон не справился с выламыванием искорёженного фонаря, но вот подошли ещё двое с фомками и освободили его. Когда они отковырнули фиксирующую раму и начали его вытаскивать, он их мягко отстранил, вылез сам и сел на испещрённый подпалинами, побитый "эфирио". - Спасибо, - покивал он, осматривая и прощупывая себя. Аккуратно помассировав колено, он зашипел от укола в прищемлённом нерве, но это было полбеды. Под банданой набухал болезненно пульсирующий шишак, что доставляло отдельный дискомфорт. Нет у неосапиантов участков тела чувствительнее лобной метки – оттого было так здоровски приятно, когда пигментированный узор ласкали тонкие нежные пальчики Викки, и оттого же эти пронизанные капиллярами и тактильными рецепторами ткани, ушибленные об стекло, остро вспыхивали болью. Он терпел. Кривился и скалился, но терпел. Повезло, что нет ожогов и переломов. - Идти сможешь? - Да… аргхъ! – встав и сойдя наземь, он качнулся. Нерв пронзительно стрельнул вниз по голени. - Вот же говнище! Встреченный первым местный житель не дал Фаэтону рухнуть на асфальт. Сноровисто подставив плечо, он подхватил его и разрешил на себя опереться, в то время как пустырь между двумя длиннющими пятнадцатиэтажными домами-кораблями, куда загремел алый экзолёт, наполнился зрителями. Зеваки высыпали из тёмных подъездов, высунулись из окон. При виде металлолома и хромоногого горе-пилота все они замерли, объединённые маловероятными, по расхожему мнению землян, эмоциями, но и непримиримые скептики согласились бы, что это жалость. Искреннее сочувствие, сопереживание, отражение чужих неприятностей. Впрочем, те же скептики не преминули бы оговориться, что это имитация, заложенный в мнемонической матрице алгоритм человекоориентированности, но людей там не наблюдалось и их гипотетические измышления интересовали свидетелей крушения в последнюю очередь. - Товарищи! Приберитесь-ка тут, - указав на экзолёт, велел зеленоглазый и повёл жертву воздушно-транспортного происшествия во тьму. Вопросов о конечном пункте Фаэтон не задавал. Уместнее было просто брести куда ведут, наваливаться на менее рослого избавителя и благодарить немую тень из бездны бессознательного за столь удачное приземление. Позади слышался лязг разбираемого “эфирио”, от которого спустя час не останется ни гайки.